Высокая ставка - Монтечино Марсель - Страница 14

• Предыдущая
• 14/107
• Следующая

Разбрызгивая жуткую грязь, появилось такси. Сэл отошел в сторону, но тут заметил, что такси свободно, а таксист на него поглядывает. Сэл проголосовал, такси резко остановилось, въехав на тротуар. Дверца открылась, и Сэл сел в машину и захлопнул дверцу.

— Ну и холод, — сказал таксист с карибским акцентом.

Сэл потер руки и почувствовал, как его обволокло теплом.

— Да уж.

— Воспаление легких подхватишь, если будешь в одной рубашке разгуливать.

Сэл взглянул на него и кивнул. «Где я? — думал он. — Где я?»

— Хорошо, что хоть дождь кончился, — произнес таксист, съезжая на дорогу. Машина медленно двинулась по Дофин-стрит.

— Куда едем, приятель? — Водитель взглянул на Сэла в зеркало заднего вида.

«Куда? Куда? Куда я еду? Куда я могу ехать?»

Из зеркала на него смотрели черные глаза таксиста.

— Определи направление, братец.

«Куда? — думал Сэл. — Кто мне поможет?»

— Будешь просто ка... — Шофер не договорил.

— Эспланаде и Декатур, — выпалил Сэл. — Выбросишь меня на углу Эспланаде и Декатур.

Таксист улыбнулся. Люди не могут жить без команд.

— Отлично, братец, отлично.

— Сэл! — воскликнула Кэти Пекораро, открывая дверь. — Почему же ты не предупредил, что зайдешь? Санто! — крикнула она, обернувшись. — И все остальные! Сэлли пришел! Хоть бы предупредил, — обратилась она к Сэлу. — Что это ты без пальто разгуливаешь?

Кэти взяла его за руку и провела в комнату. Квартира располагалась на первом этаже одного из старинных трехэтажных зданий, тянувшихся вдоль Эспланаде-авеню от реки до Сити-парка. Она остановилась в крохотной прихожей.

— Надо предупреждать, Сэл. Ты голоден? Съешь что-нибудь? Эй! Ребята! — Она повернулась в сторону комнаты, из которой неслись звуки телевизора. — Слышите, что я вам говорю? Сэл пришел.

Тотчас раздался топот детских ног, и к Сэлу подбежали трое мальчишек лет десяти. Они висли на его ногах, дергали за рукава.

— Дядя Сэл, как ты?

— Как жизнь?

— Как ты, дядя Сэл?

Сэл обычно любил повозиться с детьми, но сегодня только и мог выдавить из себя:

— Привет, ребята, как дела? Вы растете не по дням, а по часам.

— Это так кажется, потому что ты редко приходишь к нам, — заявил Доминик, старший.

Кэти посмотрела на Сэла с укоризной, словно хотела сказать: «Меня не слушаешь, послушай хоть детей».

«Не сейчас, Кэти», — тоже, одними глазами ответил Сэл.

Вместе с Кэти и мальчиками Сэл прошел через столовую на кухню. Весь стол был уставлен пустыми стаканами, тарелками, перемазанными томатным соусом, по квартире разносился знакомый, любимый чесночный запах американо-сицилийской кухни.

— Я приготовлю тебе поесть, — как-то таинственно произнесла Кэти.

— Кэти, не надо, я...

Мальчишки вбежали в соседнюю комнату с криком:

— Папа, дядя Сэл пришел!

— Ну, — кокетливо улыбнулась ему Кэти, — ты даже не заметил мою новую прическу. Значит, тебе не нравится. — Она взъерошила свои платиновые, не очень длинные волосы.

— Извини, Кэти. Я как раз собирался тебе сказать. Ты выглядишь замечательно, ну просто великолепно.

Она покачала головой с лукавой и в то же время печальной улыбкой.

— Тебе не нравится, потому ты и не сказал.

С Кэти Беккер Пекораро Сэл познакомился лет семнадцать назад, когда она работала в гостинице «Фулз Раш» на Бурбон-стрит, в стриптизе. Начинала она как исполнительница чечетки, но ценители этого жанра перевелись еще в сороковых годах, и к семидесятым их почти не осталось. И Кэти, внимательно изучив свое тело в большом портняжном зеркале матери, нашла его вполне подходящим для «экзотичных танцев». Она купила за триста долларов подержанное платье, украшенное бисером, и отправилась искать соответствующую работу. Поиски ее увенчались успехом. К немалому своему удивлению, Кэти обнаружила, что ей приятно раздеваться перед мужчинами, готовыми ради нее на все в те пятнадцать минут, пока она порхает по сцене, что это льстит ее женскому самолюбию. Страшный сон феминистки — быть объектом сексуальных желаний. Но только на сцене, во время выступления. После работы она снова превращалась в Деву Марию, как ее называли остальные девушки, не отдавалась крутым парням, курящим марихуану, не напивалась в баре, не ходила в номера к похотливым туристам, присылавшим ей в гримерку официантов с пятидесятидолларовыми купюрами и нацарапанными номерами комнат. Женщинами она тоже не увлекалась. Единственная на всей улице стриптизерша не лесбиянка и даже не бисексуалка. Прямолинейная, честная, за ней увивались музыканты и бармены, слетавшиеся как мухи на мед, ее водили в рестораны, задаривали подарками. Тогда-то она и встретила Санто, в то время еще барабанщика. Он играл в последнем женском ансамбле на Бурбон-стрит и занимался ангажементом артистов, в этой самой квартире, днем, когда был свободен.

Он еще не развелся с Глорией, его первой женой, но весь город знал, что она не в себе. Это было единственное, что Санто хотел слышать о ней, потому что страстно желал Кэт Балу — сценический псевдоним Кэти, с того самого момента, как увидел ее. Он ухаживал за ней целых три года — дарил ей свои любимые пластинки, подбирал выгодные контракты и отказывался от комиссионных, водил в гости к родственникам, и наконец, несмотря на разницу в возрасте, Кэти смягчилась, бросила всех своих любовников и переехала к Санто. К этому времени первую жену Санто поместили в сумасшедший дом в Мэндвилле. Иногда по воскресеньям Кэти и Санто ее навещали, привозили с собой обед. По сей день они пытались добиться признания этого брака недействительным, чтобы вернуть себе право посещать церковь.

— Санто, смотри, кого к нам занесло.

Они стояли в дверях, оглядывая маленькую комнатушку, освещенную только телевизором. Дети снова уселись на пол перед экраном. На старом диване у противоположной стены сидел крупный мужчина в халате и тапочках. Он посмотрел на Сэла с тем же выражением укоризны, что и жена минуту-другую назад.

— Ты опоздал к ужину, — сказал он своим низким голосом, как бы между прочим, — позвонил бы.

Кэти согласно кивнула.

— Я ему так и сказала. Так и сказала.

— Да ладно вам, ребята, я не голоден.

Пропустив эту фразу мимо ушей, Кэти, глядя на мужа, бросила:

— Что-нибудь ему приготовлю.

Санто кивнул. Лицо у него было широкое и мясистое, на нем совершенно не к месту торчала седая жидкая бороденка.

— Садись, — сказал Санто, указав бороденкой на телевизор, — я взял «Топ Ган». Ты смотрел?

— Он его терпеть не может, — сообщила Кэти, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. — На дух не переносит. — Женщина произнесла это с какой-то непонятной гордостью.

— Секса маловато, — заметил Санто.

Кэти кивнула и улыбнулась.

— А зачем он, секс?

Санто закинул ногу на ногу и театрально взмахнул рукой.

— Я люблю фильмы, где много секса. Где мужики трахают красивых женщин. И хочу, чтобы эти сопляки смотрели. — Он указал бородкой на своих сыновей. — Пусть знают, что им делать, когда вырастут.

Кэти усмехнулась и взглянула на Сэла.

— И ты ему веришь?

— Ты что, — сказал Санто. — Мы ведь живем во Французском квартале. Здесь на квадратный метр гомосеков больше, чем во всей стране, кроме Сан-Франциско. Не хочу, чтобы дети являлись домой с разодранными задницами только потому, что отец не объяснил им, что хорошо, а что плохо.

Трое мальчишек поболтали ногами в воздухе и, смеясь, поглядывали на Сэла, словно говоря: «И ты этому веришь?»

Кэти шикнула на детей, хотя глаза ее светились весельем и счастьем.

— Надоела вся эта ерунда. Пойду приготовлю Сэлу поесть.

— И мне тоже, малышка, — попросил Санто.

Она уставилась на него и сказала с упреком:

— Ты же только что ужинал.

— Знаю. Знаю. Ноне наелся.

— Кэт... — попытался было возразить Сэл, но она уже ушла на кухню.

— Садись, Сэл. — Санто подсунул ему под спину подушку. — Досмотрим эту дрянь.

• Предыдущая
• 14/107
• Следующая