Высокая ставка - Монтечино Марсель - Страница 21

• Предыдущая
• 21/107
• Следующая

— Сволочь! И это после всего, что я для него сделал! Ни гроша ему, ни гроша не дам, пусть подыхает с голода, мне наплевать.

Они стали спускаться по Эспланаде-авеню.

Сэл жадно глотнул влажный воздух и попытался успокоиться. Надо же! Из-за каких-то двух гомиков, которые прошли мимо, его чуть удар не хватил. Неужели так теперь будет всегда? Тогда Венезия могут не обременять себя его убийством. Он сам помрет за месяц, да что там месяц! За неделю. От разрыва сердца. Если вдруг кто-нибудь окликнет его по имени.

— Сэл! — позвал его кто-то с улицы. Не Санто Пекораро. Нет. — Сэл!

Сэл почувствовал, как у него зашевелились на голове волосы. Ноги отяжелели, словно налитые свинцом, руки похолодели. Пока он смотрел вслед двум гомикам, к нему бесшумно подъехала машина. Водитель опустил стекло. Сэл в страхе искал глазами направленное на него дуло автомата. Что предпочитают братья Венезия? «Узи» или все еще обрез двенадцатого калибра? Но вместо этого дула Сэл увидел улыбающееся лицо своего отца. Какого черта старик Джо сидит в лимузине Венезия?

И тут вдруг до Сэла дошло, что это не роскошный лимузин Малыша Джонни, роскошный и белый, а обшарпанное желтое такси Джо Д'Аморе, который рассматривал сына сквозь пелену дождя.

— Какого хрена ты здесь торчишь под дождем. Сэл? — завопил Джо. — Привидение, что ли, увидел?

Сэл сглотнул и подумал: «Нет, не видел, сам чуть не стал привидением».

— Ты разве не играешь сегодня в «Кинг Луи»? Садись, подброшу.

Сэл огляделся. Санто Пекораро и его черного «кадиллака» нигде не было видно.

— Ты ждешь кого-нибудь? — кричал Джо Д'Аморе. — Ну подойди поближе, а то ору на всю улицу.

Сэл медленно вышел на свет и направился к помятому канареечного цвета «форду».

— Привет, папа Джо, — сказал он едва слышно, наклонившись к окну водителя.

Джо Д'Аморе высунулся из окна и взял сына за руку.

— Выглядишь хуже некуда, Сэлли. Опять не спал, что ли? — Он открыл заднюю дверцу. — Садись, подвезу к «Кинг Луи».

Сэл снова осмотрел улицу во всех направлениях. Где же Санто? На мгновение мелькнула позорная мысль, что Санто бежал. Может быть, даже к Венезия, сообщить. Но тотчас же, устыдившись своего подозрения, Сэл мысленно попросил у Санто прощения.

— Сэлли, ты мне всю обивку намочишь!

Пожалуй, самое лучшее уехать с Джо. пока не вернулся Санто с «кадиллаком». Во всяком случае, для Санто. Ведь он не из пугливых, а опасается, как бы его не увидели с Сэлом. Уехать прямо сейчас. По крайней мере, это достойно мужчины.

— Ради Бога, Сэл! — добродушно заорал Джо. — Давай залезай, не торчи под дождем.

Сэл быстро закрыл зонт и юркнул в машину, закрыв за собой дверцу.

— Да что это с тобой? — спросил Джо, заводя мотор и съезжая с тротуара. — К скольким тебе в «Кинг Луи»?

Сэл обернулся как раз в тот момент, когда «кадиллак» Санто медленно выезжал из-за угла. Он смотрел, как по мере удаления «кадиллак» становился все меньше и меньше. Он все сделал правильно.

— Сэлли!

— А? — Он повернулся, в огромном стареньком зеркале заднего вида увидел удивленное лицо отца. Зеркало тянулось от одного края машины до другого. На нем, как ни странно, висел монашеский нарамник, полученный Джо при первом причастии. Этому нарамнику было уже, пожалуй, полвека, но Джо умудрился сохранить его в целости. На приборной доске, за фигуркой Богородицы виднелась фотография матери Сэла, ширококостной изможденной оклахомской женщины, умершей двадцать два года назад от рака. Фотография была обернута дешевенькими, но бережно хранящимися четками — бабушка Джо Д'Аморе привезла их с собой на корабле из Палермо. Тогда это была ее единственная ценная вещь. Ее приданое. Приборная доска машины Джо служила ему алтарем, переносным местом поклонения.

— Так к скольким тебе туда? — повторил он.

— А... — Сэл никак не мог понять, о чем говорит старик. — Ты спрашиваешь, который час?

— Боже мой, сынок, — засмеялся Джо, — опять травкой балуешься. Совсем обкурился, вот и стоишь тут один под дождем.

Поворачивая за угол, Джо Д'Аморе весело сверкнул глазами, и в них Сэл заметил хорошо знакомую алкогольную пелену.

— Когда концерт? В восемь? У нас еще десять минут. Поедем по Декатур, как раз и успеем. — Одной рукой он крутанул руль, и машина резко развернулась, другой стал протирать стекло.

— Так что ты тут делал один под дождем? Слышишь, сынок, — продолжал он, так и не дождавшись ответа. — Это надо было видеть. Я с Питом Лижуном и Табби Галлота... Ты ведь знаешь Табби Галлота? Короче, мы с Питом и Табби Галлота были на скачках. Там такая лошадка! Забыл, как зовут. Как же ее там? Ладно, не важно, забыл, бежала по шестой дорожке, может взять шестнадцать к одному, даже семнадцать к одному, такая хорошая лошадка. А Табби Галлота и Пит... Ты ведь помнишь Табби Галлота? Он был женат на Максине, сестре Данни О'Брайена. Короче, ему и Питу понравилась другая лошадь, Фронт и Сентер. Странно, имя этой запомнил, а той, что понравилась, нет. Наверное, старею.

Они подъезжали к собору Святого Луиса, и Джо Д'Аморе машинально перекрестился.

— В общем, Питу и Табби понравилась та, другая, Фронт и Сентер, страшно понравилась, но мне-то приглянулась другая, имя забыл, и мы с Питом и Табби все ходили, ходили, туда-сюда, туда-сюда, они хотят поставить на Фронт и Сентер, а я на ту лошадку, они на Фронт и Сентер, а я на ту лошадку... Короче говоря, пилили они меня, пилили, пока я не изменил ставку на Фронт и Сентер. А моя лошадка взяла да и выиграла и принесла сорок два к одному. Больше на этот чертов ипподром ни ногой с Питом Лижуном и Табби Галлота. Твоя тетя Лилиан говорит, что уже месяц тебя не видела. — Он снова уставился на отражение сына в зеркале. — Может, заедем, поужинаешь?

В его руке появилась обернутая в бумагу бутылка, он поднес ее к губам, большим пальцем открутив крышку.

Сэл слышал, как отец заглатывает виски. Джо поморщился, рыгнул и протянул бутылку Сэлу.

— Хочешь тяпнуть, сынок?

Сэл смотрел на отца и уже в который раз думал: "Как меня угораздило быть твоим сыном? Как меня угораздило? Я унаследовал все твои плохие привычки, потому что хороших у тебя не было. Я такой же коротышка, как и ты. Я такой же игрок. Такой же неудачник. А в детстве ты болтался с Джонни Венезия. Был у него на побегушках, таскал ему бутерброды, открывал пиво. Только потому он и не гнал тебя. Кролик, живущий с волками. Ягненок на убой. Совсем как я сейчас.

— Тяпни немного, сынок. — Джо потряс бутылку, и виски забулькало. — Согреешься.

Джо был невысокого роста, седой, в грязной кепке и дешевой какой-то невообразимой одежде. Человек никчемный, которому на роду написано водить такси в пьяном виде. Не самый лучший пример для подражания сыну.

— Давай, — сказал Сэл хрипло, взял бутылку, откинулся на сиденье и глубоко вздохнул.

— Правильно, сынок, — подбодрил его Джо. — Надо же согреться.

«Какая же ты сволочь, — думал Сэл, — сволочь и неудачник. Я весь в тебя».

Сэл запрокинул голову и влил в рот дешевого виски. Горло обожгло, глаза затуманились. Алкоголь пробежал по кончикам нервов и словно кувалдой ударил по мозгам. Сэл вдруг увидел себя висящим на электрическом проводе под потолком своей маленькой убогой квартирки. Это был выход из положения. Из любого положения. Во всяком случае, им всегда можно было воспользоваться.

— Твоя тетка Лилиан беспокоится о тебе, — говорил Джо, — заглянул бы к ней. Ты же знаешь, Лилиан всегда о ком-нибудь беспокоится. — Он обернулся и взял у Сэла бутылку, отпил немного и поставил бутылку в специальное углубление между сиденьями. — Эта Лилиан, — сообщил он, вытирая ладонью губы, — собирается свести меня с Френсиз Дюпре, вдовой с Мьюзи-стрит. Знаешь ее? Они вместе ходят на мессу в храм Святого Антония. Помнишь, ее мужа удар хватил, когда по дороге на работу он наехал на кучу народа на автобусной остановке перед кладбищем? Наделал делов. Двое погибли. Одна из них — беременная девчонка. Помнишь, в газетах писали? — Сэл не отвечал, словно загипнотизированный бессмысленной болтовней отца. Казалось, он сейчас ничего не воспринимал. — Ох, она симпатичная, сынок. Глаза голубые, сама ладненькая, следит за собой, ты меня понимаешь? Среди итальяшек я, пожалуй, единственный люблю худеньких. — С этими словами Джо достал из-за пластмассовой Богородицы фотографию покойной жены, поднес к губам и громко чмокнул. Затем торжественно поставил на место.

• Предыдущая
• 21/107
• Следующая