Высокая ставка - Монтечино Марсель - Страница 47

• Предыдущая
• 47/107
• Следующая

— В это время в столовой никого не бывает. Приходи туда, когда захочешь. — Он поднес спичку к трубке. — Скажи, Марко, можно оставить «Желтую птичку» как есть?

«Сколько можно об этом?» — подумал Сэл.

— Тональность что надо, кэп. Вы звучите превосходно.

Маклиш порозовел от похвалы. На сей раз ему очень повезло с пианистом. Он тоже так думал.

— Давай сегодня начнем со «Странствующей леди», — сказал капитан, очень довольный. — Ты не против?

Сэл улыбнулся. Он понял, к чему клонит капитан Маклиш.

— Думаю, ей это понравится, кэп.

Маклиш ухмыльнулся:

— Посмотрим, посмотрим...

В пустой столовой было сумрачно и прохладно. Ночные клубы и гостиные, темные, спокойные и пустые в дневное время, нравились Сэлу. За всю свою дерьмовую жизнь он никогда и нигде не чувствовал себя так хорошо и уютно, как за закрытыми дверями, наедине с собой. «Должно быть, я не тем занимаюсь. Мне бы сторожем быть. Ну что ж, это еще впереди», — размышлял Сэл.

Он поставил перед собой поднос с бокалом и коробок спичек и сел за пианино. Какое-то время курил и пил в задумчивости, потом пробежал пальцами по клавиатуре, проиграв гамму до-мажор, перешел на мелодию, которая пришла ему в голову там, на палубе. Аккомпанемент и пение органически сплелись, так у него получалось всегда, и Сэл не видел в этом ничего особенного.

Он положил сигарету в пепельницу, снова и снова наигрывая мелодию и тихонько напевая ее своим пропитанным виски, скрипучим голосом.

Мэгги Бехан Пуласки подняла воротник соболиного манто и вышла на ют. О, Боже! До чего мерзкая погода! Почему мы не плывем на Багамы, как все нормальные люди? Она грациозно ступала по только что отдраенным доскам, с удовольствием ловя взгляды, которыми ее провожали матросы. Еще один плюс от пребывания на этом плавучем доме для престарелых. Она здесь самая красивая женщина. Не считая, конечно, этой маленькой сучки. Ладно, может, она свалится за борт.

Предаваясь этим приятным размышлениям, Мэгги, повернула за угол и увидела маленького урода с его безобразной старой каргой. Таких нужно держать на нижней палубе или где-нибудь еще, чтобы не попадались на глаза. Они чертовски угнетающе действуют.

Мэгги быстро обошла Джованни Джемелли и его сестру Ангелину, исхудавшую после операции по поводу рака, с гордостью отметив про себя, что не взглянула на кольца старой ведьмы. Где бы ей найти Марко, пианиста? Она улыбнулась. Надо спросить у кого-нибудь из команды. А интересно, нет ли на корабле справочника? Для женщин, имеющих мужей-рогоносцев? Вдруг она подняла голову и увидела капитана Маклиша, смешного и напыщенного, как все старые козлы. «Нечего тратить на него время, — подумала она и шагнула в дверной проем, собираясь спуститься по трапу на другую палубу, как вдруг услышала негромкие звуки музыки. — А, — улыбнулась она, — значит, мой беби там. — Она пошла на звуки, остановилась перед закрытой дверью в столовую и прислушалась. — Что за песня? Я не знаю такой. Что он там напевает?» Она тихонько повернула ручку, но дверь была заперта. Хотелось постучать, но вдруг уголком глаза она уловила какое-то движение. Обернулась. О, Боже! Эта дерзкая девчонка стояла на стуле, уставясь через застекленную вверху дверь на то, что должно было стать ее добычей. Мэгги пришла в ярость. Этой гадине не удастся перебежать ей дорогу. Надо пресечь это с самого начала.

Осторожно ступая, Мэгги подкралась к стоящей на шатком стуле девушке и легонько стукнула ее по ногам. Та подскочила, вскрикнув от неожиданности. Маленькая сучка едва не свалилась со стула, и Мэгги, оказавшись рядом с ней, была поражена ее красотой.

— Что-нибудь потеряла? — спросила Мэгги, вскинув брови. Она привыкла подавлять женщин, особенно молодых, своим высокомерием и холодностью, но эта маленькая нахалка — подумать только! — рассердилась, что ей помешали.

— Что это значит? — резко спросила девушка, и столько было в ее голосе страсти, что Мэгги ошеломленно подумала: «Такой голос опасен. Надо положить этому конец — раз и навсегда!»

— Не забудь, что говоришь со взрослым человеком, дитя мое, — прошипела Мэгги с таким высокомерием, на какое только была способна. — Тебе разве не говорили, что нехорошо шпионить.

— А вам никогда не говорили, что не надо лезть в чужие дела? — Темные глаза девушки пылали гневом.

«Никогда не видела девчонки красивее этой. Вот бы прожить жизнь, которая ей предстоит». На мгновение печаль охватила Мэгги. Но она стряхнула ее и снова взяла девчонку в оборот.

— Послушай, красотка, иди-ка ты к своему сладкому папочке, пока он не хватился тебя. А то еще приревнует свою маленькую подружку к музыканту.

— Это мой папа! — в ярости крикнула девушка. — Смотрите лучше, как бы ваш муж вас не приревновал.

— Ах ты, маленькая дерзкая дрянь!

И тут Мэгги осенило: она улыбнулась, словно выдавая секрет, и тихо произнесла:

— У меня свидание с Марко. До чая. Так что беги-ка, малышка, в свою каюту.

К удовольствию Мэгги, по красивому личику девушки скользнула тень. Мэгги шатнула к двери:

— Думаю, детка, тебе пора идти.

Девушка повернулась и медленно пошла по коридору. Потом оглянулась.

Мэгги уже подняла руку, собираясь постучать, и бросила небрежно:

— Третий, как известно, лишний. — И чтобы окончательно разрушить все иллюзии смуглой соперницы, тихонько постучала в дверь и пропела: — Марко, это я, Мэгги.

Музыка тут же оборвалась, разочарованная девушка поспешила прочь. Мэгги усмехнулась про себя. Ей нравилось утверждать свое превосходство.

Тихий стук в дверь и женский голос, пробормотавший что-то невнятное, — из-за запертой двери Сэл не расслышал, что именно, — были явно не вовремя: Сэл как раз сочинил начало второго куплета и мог легко его потерять. Но ничего не поделаешь. Возможно, это пришла уборщица, чтобы проветрить помещение... Сэл с большим теплом относился к обслуживающему персоналу — их труд так низко оплачивался. Продолжая напевать, Сэл открыл дверь, не оглядываясь, пошел обратно к инструменту. В столовую ворвался поток серого света. Дверь закрылась, а Сэл снова уселся за спинет и тут только осознал, что в комнате кто-то есть. Он оглянулся. У двери стояла Мэгги Бехан Пуласки, в накинутой на голое тело соболиной накидке, вся увешанная бриллиантами. На полных влажных губах играла улыбка. Мэгги ждала. Сэл подумал, что знает об этой женщине все, абсолютно все, словно встречал ее уже тысячу раз. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было. Он знал, что и как она скажет, знал, чего она хочет, знал, что она будет вести игру до тех пор, пока не получит своего, Знал, наконец, как она будет его трахать.

Она агрессивна, но никак не может достичь кульминации. В нем не шевельнулось даже здоровое любопытство самца. Он все знал наперед и потому лишь устало вздохнул.

— Это чудесно, Марко, — сказала она с придыханием, что должно было, означать ее повышенную сексуальность. — Сыграйте еще разок.

«Сучка. Такие сучки уверены, что тебе до смерти хочется для них играть. Им и в голову не приходит, что значит музыка для тебя самого».

— Песня не готова, — Сэл старался говорить как можно любезнее. — Я над ней еще только работаю.

— О! О! — Мэгги скользнула к нему через всю комнату. — Так это вы сами написали? Восхитительно!

— Еще не закончил.

— Ах, пожалуйста, сыграйте еще разок.

Сэл натянуто улыбнулся.

— Вещь не готова.

Мэгги многообещающе взглянула на него.

— О, Марко, пожалуйста.

«Говорит точь-в-точь как одна из проституток Ники Венезия, и не знает, что ее поезд давно ушел».

Сэл скрестил руки на груди и уставился на нее, оторвав взгляд от клавиатуры. Мэгги поняла, что получила отпор, и немного растерялась, прежде чем начать новую атаку. Эта сучка привыкла добиваться своего.

— Знаете, вы талантливы, — быстро проговорила она. — По-настоящему талантливы. И зачем вы только похоронили себя на этом дерьмовом корабле?

• Предыдущая
• 47/107
• Следующая