Высокая ставка - Монтечино Марсель - Страница 66
- Предыдущая
- 66/107
- Следующая
Сэл закурил сигарету, наблюдая за высоким парнем с ярко-рыжей гривой, ожидавшим, когда зажжется зеленый свет. Началась изморось. В конце концов, всю свою жизнь я вращался среди музыкантов. Как долго? Бог мой, целых двадцать лет. Ну и что, преуспел, мать твою?.. Где миллионы фанатов, млеющих при одном упоминании твоего имени?
В кафе вошли два тощих английских рокера лет двадцати в замысловато разрисованных джинсах и заняли соседний с Сэлом столик. Ну что ж, на сей раз у меня есть что предложить. И прямо-таки сногсшибательное. Чего же ты ждешь, Джек? Рождества? Сейчас или никогда! Воспользуйся случаем или проиграешь. Такое долгое путешествие.
Сэл выложил на стол несколько франков и встал.
Натягивая свой новый шерстяной плащ, он взглянул в зеркало и с восторгом отметил: «Черт побери, я выгляжу очень даже неплохо». Изабель полностью экипировала его: черный, модного покроя костюм на нем — лишь один из полдюжины, которые она для него заказала. И темно-синяя, застегивающаяся на вороте рубашка, которую носят без галстука, тоже. Антрепренер рок-н-ролла, да и только! Густые черные волосы зачесаны назад и стянуты узлом, — стоит ему слегка повернуть голову, и он видит болтающуюся в левом ухе серьгу из филигранного серебра в виде полумесяца. Сэл улыбнулся своему отражению в зеркале. Только бы не пошел дождь, тогда он сможет надеть свои солнечные очки.
Но будто нарочно дождь лил вовсю, и была ужасно холодно. Сэл перебежал на другую сторону, лавируя между «пежо» и «фиестами». «Лягушатник» в униформе у входа во Дворец проверил у Сэла ламинированный пропуск и сказал, что его следует нацепить на лацкан пиджака.
Первой мыслью Сэла, когда он очутился во Дворце, было: мне следовало появиться сюда в черной кожаной куртке. Тысячи рок-н-ролльщиков деловито двигались во всех направлениях. Нечесаные космы, штаны в обтяжку, башмаки на высоких каблуках — казалось, все это предусмотрено этикетом, и вся эта атмосфера торжественности, аура таинственности... Нравы здесь были весьма свободные. Соотношение мужчин и женщин примерно миллиард к одному, а средний возраст можно охарактеризовать как «попытку выглядеть моложе». Французские девушки в красных блейзерах, владеющие несколькими языками и потому, очевидно, приглашенные дирекцией, направляли молодых людей вниз по широкой лестнице. Они увлекли за собой Сэла, и вместе с толпой он оказался в небольшом коридоре длиною примерно в акр, похожим на садок для кроликов. От этого коридора в стороны расходились кабины, разделенные узкими проходами. Каждая кабина имела соответствующий своему назначению цвет. Желтый — радиосвязь, голубой — студия звукозаписи, на двери каждой кабины была табличка с обозначением фирмы и страны. Сэлу бросилась в глаза табличка с надписью «Хуго Рекордс» — Венгрия. Венгрия? Сэл протиснулся сквозь толпу. Помещение было забито до отказа. Здесь смешалось множество запахов — нового ковра, мокрой кожи, свежей краски. Шум стоял невообразимый, настоящий бедлам: разноязычная речь и какая-то немыслимая музыка, словно на карнавале и восточном базаре вместе взятых.
Вокруг сновали американцы, финны, пуэрториканцы, жители Заира, датчане, шведы, японцы. Прямо напротив Сэл увидел зал с телевизионными мониторами — может, их там было штук пятьдесят, и на каждом шведские артисты демонстрировали свой последний номер — на шведском языке. Сэл не знал, что в Канны приехали шведские артисты. Все одинаковые, крашеные блондинки, все на одно лицо, как в группе «Абба». Рядом со шведской кабиной находился стенд «тяжелого металла». Оглушительные звуки гитары вырывались из усилителей, установленных самой компанией, а главным украшением стенда служила отвратительная картина Франка Фразетты с изображением грудастой девицы, опутанной колючей проволокой. По титькам катились крупные капли крови. Двое японцев средних лет, в строгих деловых костюмах, внимательно разглядывали картину, словно оценивая перспективу ее продажи, обменивались впечатлениями и делали какие-то записи в блокнотах.
Боже мой! Это же настоящий зоопарк. Цирк с тысячью арен. За десять минут своего пребывания во Дворце Сэл успел разочароваться. Что, черт побери, он здесь делает? Слава тебе, Господи, он пианист, а не бизнесмен. Почему он решил, что сможет кому-то что-то продать? Здесь все, вероятно, имеют докторскую степень в области бизнеса или еще что-нибудь в этом роде. Наверняка изучали движение информационных потоков и составляли график до конца года: прогнозировали продажу и ее объем. И разбирались в этом куда лучше его. Лучше, чем...
— Вас не заинтересует оригинальный номер? — произнес кто-то с бостонским акцентом. Любопытно, кому принадлежит эта сродни Кеннеди манера изъясняться, подумал Сэл и обернулся. Это спрашивала худая, с прыщеватым лицом девушка в зеленых кожаных штанах у толстухи, сидевшей за столом в соседней кабине.
— Какой именно номер? — в свою очередь спросила толстуха. Эмблема на головном уборе свидетельствовала о том, что она француженка.
— Ударные инструменты, — живо отозвалась девушка в зеленых штанах.
Толстуха покачала головой.
— Нас интересуют только танцы...
Девица выскочила из кабины, не дождавшись, когда толстуха закончит фразу, и та снова стала подпиливать ногти. С минуту Сэл смотрел, хотя его толкали со всех сторон, потом собрался с духом и подошел к толстухе.
— Могу предложить великолепный номер, — неожиданно для себя выпалил он, однако его слова не произвели на толстуху ни малейшего впечатления. Но стоило ей поднять глаза на Сэла, и лицо ее расплылось в улыбке. Она являла собой образец, если можно так выразиться, шика международного рока: многослойное платье из черной кружевной материи, длинные серебряные серьги, коротко остриженные, как при лучевой болезни, волосы, бледная кожа и яркий макияж.
— Нас интересуют только тан...
— У меня есть грандиозный номер. Южная девица, уверен, она вам понравится.
Толстуха не переставала улыбаться, но при этом недоуменно поглядывала на Сэла.
— Могу предложить танцевальную музыку. Убойную! — Он протянул толстухе кассету, но вместо того, чтобы принять ее, она открыла лежавший перед ней журнал.
— Когда желаете встретиться с нами?
Сэл улыбнулся ей, стараясь не показаться слишком глупым.
Она заглянула в журнал.
— А если послезавтра, в одиннадцать тридцать?
Она склонилась над журналом, и Сэл заметил просвечивавший сквозь торчащие во все стороны волосы белый скальп.
— Ну, а если прямо сейчас?
Она стрельнула на него глазами:
— Сейчас?
Он ответил ей щедрой, самой обворожительной, на какую только был способен, а главное — многообещающей улыбкой.
— Если бы вы могли это сделать для меня, тогда...
Она улыбнулась и встала из-за стола.
— Посмотрю, чем смогу вам помочь.
Она повернулась на каблуках и прошествовала к двери в перегородке сборного офиса. Ее широкий зад был никак не меньше французского ярда. Перед тем как шагнуть за дверь, она оглянулась, одарив его многообещающим взглядом.
— В каком отеле вы остановились?
— В «Мартйнез».
— О, Мар-тен-незз, — произнесла она по-французски. — Встретимся там, в баре. Туда все приходят после обеда. — Она еще раз бросила на него многообещающий взгляд и скрылась за хлипкой дверью. Сэл быстро оглядел фотографии на футлярах для пластинок, размещенных на стенах офиса. Все это были французы. Ни одного знакомого лица Сэл среди них не обнаружил. Что ж, подобные международные ярмарки — своего рода первый бал для потенциальных звезд. Пожалуй, здесь никому пока неведомо, скажем, имя братьев Невиль.
Тем временем дверь снова отворилась, и кто-то, не то секретарь, не то дежурная, опять предстал перед ним. Заговорщическим тоном она сообщила:
— Сеньор Лакомб сейчас вас примет.
Она пропустила его вперед, шепча:
— Меня зовут Кларис.
Он вошел в крохотную комнатушку, размером примерно восемь на восемь ярдов. Здесь, как и в приемной, стены были украшены футлярами от пластинок. Три пластиковых стула, неудобные на вид, низенький узкий столик да компактная японская аппаратура у стены, вот и вся меблировка офиса.
- Предыдущая
- 66/107
- Следующая
