Высокая ставка - Монтечино Марсель - Страница 95

• Предыдущая
• 95/107
• Следующая

— Плевать на это дерьмо, — бросил Зунига, ощупывая зорким глазом индейца толпу в аэропорту. Разговаривали они только по-испански.

Магеллан улыбнулся:

— Может, ты и прав.

Пропустив мимо ушей реплику напарника, Зунига продолжал всматриваться в лица людей. Родился он на томатных плантациях в Южном Техасе. Родители были брасеро. Так называли мексиканцев, получавших разрешение на кратковременное пребывание в США в качестве сезонных рабочих. Он имел формальное право претендовать на американское гражданство, но даже не думал им воспользоваться. Каким-то образом Магеллан, ненавидевший гринго и все, что их касалось, пронюхал о родителях Зуниги и теперь не упускал случая уязвить его.

— Ты только посмотри на всех этих янки, — ехидно заметил Магеллан, кивнув в сторону дородных, уже не молодых супругов, загорелых, в модной одежде и с фотоаппаратами. — Почему бы тебе не кинуться к ним, — мол, приятно встретиться, соотечественники! — и не облобызаться.

Зунига тем временем увидел человека, протискивающегося к ним сквозь толпу.

— Знаешь, — тихо сказал он, — ты как ребенок, который дразнит собаку, пока она его не укусит.

— Не беспокойся, друг, я умею укрощать собак, — произнес Магеллан, и злая ухмылка заиграла на его красивом лице.

Магеллану и Зуниге и прежде приходилось работать в паре. Взаимная неприязнь, возникшая очень давно, им не мешала, и они отдавали должное способностям друг друга. Они не считали нужным ее скрывать, хотя состояли на службе у некоего влиятельного лица в Мексике, мафиози, не терпевшего распрей среди своих наемников. Втайне же каждый из них лелеял мечту ликвидировать напарника, если, конечно, «хозяин» прикажет.

И вот наконец человек, с которым им предстояло здесь встретиться, то есть связной, стоял перед ними.

Здоровенный рябой мексиканец с золотисто-рыжей шевелюрой и усами, одетый по-европейски: короткие сапожки из змеиной кожи, сшитые на заказ, расклешенные книзу модные брюки и белая рубашка с высокими манжетами. Все это при его габаритах, казалось, по меньшей мере на два размера меньше, чем полагалось бы. Огромная серебряная пряжка тугого широкого пояса буквально впивалась в живот. Рубашка едва сходилась.

— Ну? — проговорил толстяк, окинув взглядом прибывших сообщников, которые ограничились лишь кивком головы. — Багаж есть? — Он посмотрел на их дорожные сумки. Сразу видно, что не профессионал, а любитель. О багаже спрашивает.

— Мы не отдыхать сюда приехали, — буркнул Магеллан, но толстяк по своей тупости в его словах не уловил иронии.

— Пошли в машину.

Их ждал темно-бордовый «севиль» в середине второго ряда двухрядной стоянки такси. Таксисты с любопытством наблюдали, как толстяк с важным видом распахнул дверцы перед гостями. Магеллан и Зунига обменялись многозначительными взглядами: все это им очень не нравилось. Зачем было привлекать внимание этой шоферни? Теперь их наверняка запомнили.

Рядом с водительским местом в машине сидела женщина. Латиноамериканка, крашеная блондинка. Она обернулась, чтобы получше рассмотреть незнакомцев, но, встретив их колючий взгляд, поспешно отвернулась. Когда толстяк протиснулся к рулю, сиденье под ним скрипнуло и запыхтело, словно испуская дух. Он неуклюже повернулся назад и поочередно протянул мужчинам руку.

— Адольфо Ромо, — произнес он все с тем же важным видом. Но Магеллан и Зунига и без того знали, что перед ними глава местного отделения организации, где они состояли на службе. Благодаря ему каждое колесико механизма работало безотказно, будто смазанное машинным маслом, принося огромную прибыль. Адольфо Ромо был и связным, и поставщиком наркотиков и проституток, и торговцем краденого, и убийцей. Но разумеется, не по этой причине не понравился он Магеллану и Зуниге. Просто он был настоящим кретином, а кретинам в их деле нет места. Ни один из них не пожелал пожать его мясистую руку, всю в бриллиантовых кольцах, с наманикюренными ногтями. И толстяку ничего не оставалось, как убрать руку и тронуться наконец в путь.

— Не понимаю, зачем прислали двоих, — заговорил после длительного молчания Ромо, когда вывел «севиль» на шоссе, пролегавшее вдоль побережья, без единого дерева, очень напоминавшего залитую лунным светом поверхность океана. Кондиционер был включен на полную мощность. — Я же сказал ему, что сам справлюсь. Что помощь мне не нужна.

Магеллан и Зунига отчетливо видели сальный и взмокший от пота, но тщательно напомаженный короткий хвостик собранных на затылке волос. Даже ощущали его запах.

— Я здесь хозяин. Вот и надо было это дело поручить мне.

Гости из Мехико снова переглянулись, но промолчали.

Ромо пытался в зеркало заднего обзора увидеть выражение их глаз.

— Район небольшой, — продолжал Ромо, — предоставил бы все мне. Зачем было посылать вас?

— В отеле поговорим, — сказал Зунига, наклонившись к Ромо.

Ромо в зеркале выразительно посмотрел на мужчин. Только сейчас до него дошло, что имел в виду Зунига. Он моментально прикусил язык и привлек к себе красотку.

— Это Марта. Она как тень везде следует за мной. Я ей полностью доверяю. — Он принялся гладить девицу по шее, и та захихикала. Это прикосновение, казалось, прибавило ему уверенности в себе, и он стал похваляться: — Какой плюгавый гринго. Да я двумя пальцами его удушу. — Мужчины поняли, что толстяк хочет покрасоваться перед этой потаскушкой, и еще больше его возненавидели. — Не знаю, не знаю, зачем он послал вас.

Магеллан мрачно уставился в окно, а Зунига повторил:

— В отеле поговорим.

Четырехэтажный, пирамидальной формы отель светло-зеленого цвета имел просторный вестибюль-колодец во всю высоту здания от пола до потолка. Таким образом, все номера оказывались обращенными наружу и располагались по всему периметру гостиницы. Строивший ее немецкий архитектор стремился придать своему творению мексиканский колорит доколумбовской эпохи, и в результате постояльцы оказались лишенными какого бы то ни было комфорта.

Зунига и Магеллан предпочли бы остановиться в более скромном отеле, но с точки зрения конспирации лучшего места было не найти. Ромо шумел, требовал, чтобы его «очень важных» гостей немедленно зарегистрировали, но они исчезли в оплетенном лестницами вестибюле-колодце, избежав изъявления любезностей со стороны гостиничных служащих.

Едва войдя в номер, Ромо позвонил в бюро обслуживания и распорядился принести кофе, бренди, сандвичи, ром и несколько бутылок кока-колы. Марта закурила сигарету с марихуаной и вышла на балкон, обращенный в сторону Тихого океана. Она, как и Ромо, заблуждалась по поводу своей стройности, носила короткие брючки из блестящей белой ткани, отчего зад ее очень напоминал круп вставшего на дыбы породистого жеребца, которыми славится венская школа верховой езды. Немного погодя Марта вернулась в комнату, плюхнулась на диван и принялась листать журнал. Вид у нее был скучающий, беспечный, как у настоящей самки.

Когда трое мужчин уселись за стол, Ромо спросил:

— Оружие нужно? Насколько я понял, вы захватили с собой...

— Минуточку, — прервал его Магеллан, теряя терпение, и повернулся к девице: — Принеси сигареты!

Марта с минуту обалдело смотрела на него, затем перевела взгляд на Ромо и, хотя не блистала умом, поняла, что ее толстяку нанесли оскорбление. Как посмел Магеллан ей приказывать!

В глазах Ромо вспыхнул гнев, но тут же погас при одном лишь взгляде на суровые лица Магеллана и Зуниги. Нет, они не намерены обсуждать при посторонних дела. А этот кретин ничего не понимает: черт бы его побрал! Они здесь по заданию хозяина, и не стоит нарушать установленные правила. Такова их профессия.

— Сбегай за сигаретами, — обратился Ромо к девице. Та опустила глаза и покорно встала с дивана, Магеллан протянул ей пачку тысячепесовых банкнот, сказав при этом: — И не спеши возвращаться. Нам надо кое-что обсудить.

— У меня нет от нее секретов, — выпалил Ромо, когда девица вышла.

— Но ведь она проститутка и за деньги продаст кого угодно. Вот сделаем дело, тогда поступай как знаешь.

• Предыдущая
• 95/107
• Следующая