Если душа родилась крылатой - Цветаева Марина Ивановна - Страница 10

2

Так, руки заложив в карманы,

Стою. Синеет водный путь.

— Опять любить кого-нибудь? —

Ты уезжаешь утром рано.

Горячие туманы Сити —

В глазах твоих. Вот таґк, ну вот...

Я буду помнить — только рот

И страстный возглас твой: — Живите!

3

Смывает лучшие румяна —

Любовь. Попробуйте на вкус,

Как слезы — соґлоны. Боюсь,

Я завтра утром — мертвой встану.

Из Индии пришлите камни.

Когда увидимся? — Во сне.

— Как ветрено! — Привет жене,

И той — зеленоглазой — даме.

4

Ревнивый ветер треплет шаль.

Мне этот час сужден — от века.

Я чувствую у рта и в веґках

Почти звериную печаль.

Такая слабость вдоль колен!

— Так вот она, стрела Господня!

— Какое зарево! — Сегодня

Я буду бешеной Кармен.

...Так, руки заложив в карманы,

Стою. Меж нами океан.

Над городом — туман, туман.

Любви старинные туманы.

19 августа 1917

Я помню первый день, младенческое зверство,

Истомы и глотка божественную муть,

Всю беззаботность рук, всю бессердечность сердца,

Что камнем падало — и ястребом — на грудь.

И вот — теперь — дрожа от жалости и жара,

Одно: завыть, как волк, одно: к ногам припасть,

Потупиться — понять — что сладострастью кара —

Жестокая любовь и каторжная страсть.

4 сентября 1917

Руан

И я вошла, и я сказала: — Здравствуй!

Пора, король, во Францию, домой!

И я опять веду тебя на царство,

И ты опять обманешь, Карл Седьмой!

Не ждите, принц, скупой и невеселый,

Бескровный принц, не распрямивший плеч,

Чтоб Иоанна разлюбила — голос,

Чтоб Иоанна разлюбила — меч.

И был Руан, в Руане — Старый рынок...

— Все будет вновь: последний взор коня,

И первый треск невинных хворостинок,

И первый всплеск соснового огня.

А за плечом — товарищ мой крылатый

Опять шепнет: — Терпение, сестра! —

Когда сверкнут серебряные латы

Сосновой кровью моего костра.

4 декабря 1917

Новый год я встретила одна.

Я, богатая, была бедна,

Я, крылатая, была проклятой.

Где-то было много-много сжатых

Рук — и много старого вина.

А крылатая была — проклятой!

А единая была — одна!

Как луна — одна, в глазу окна.

31 декабря 1917

На кортике своем: Марина —

Ты начертал, встав за Отчизну.

Была я первой и единой

В твоей великолепной жизни.

Я помню ночь и лик пресветлый

В аду солдатского вагона.

Я волосы гоню по ветру,

Я в ларчике храню погоны.

Москва, 18 января 1918

Дон

1

Белая гвардия, путь твой высок:

Черному дулу — грудь и висок.

Божье да белое твое дело:

Белое тело твое — в песок.

Не лебедей это в небе стая:

Белогвардейская рать святая

Белым видением тает, тает...

Старого мира — последний сон:

Молодость — Доблесть — Вандея — Дон.

24 марта 1918

2

Кто уцелел — умрет, кто мертв — воспрянет.

И вот потомки, вспомнив старину:

— Где были вы? — Вопрос как громом грянет,

Ответ как громом грянет: — На Дону!

— Что делали? — Да принимали муки,

Потом устали и легли на сон.

И в словаре задумчивые внуки

За словом: долг напишут слово: Дон.

30 марта 1918

NB! мои любимые.

Трудно и чудно — верность до гроба!

Царская роскошь — в век площадей!

Стойкие души, стойкие ребра, —

Где вы, о люди минувших дней?!

Рыжим татарином рыщет вольность,

С прахом равняя алтарь и трон.

Над пепелищами — рев застольный

Беглых солдат и неверных жен.

11 апреля 1918

He самозванка — я пришла домой,

И не служанка — мне не надо хлеба.

Я — страсть твоя, воскресный отдых твой,

Твой день седьмой, твое седьмое небо.