Челленджер - Ян Росс - Страница 61
- Предыдущая
- 61/120
- Следующая
Под конец нас ещё раз окатывают прохладной водицей, и мы, заново рождённые, выходим, шаркая голыми ступнями по песочку. Одеваемся, сдаём палки, и проводник ведёт меня дальше. Ветер продолжает бушевать, но нам уже ничто нипочём.
Отыскав тент в виде полусферы с серебристой поверхностью, китаец двигается в обход. Вскоре он обнаруживает молнию и, приоткрыв, указывает внутрь. Я медлю в ожидании очередного сюрприза, но он протягивает руку и кивает куда-то в сторону. Я с удовольствием пожимаю сильную шершавую ладонь, и, сделав пару шагов, он исчезает в песчаной завесе.
Внутри прохладно, пол покрыт длинным бирюзовым ворсом. У стены, укрывшись одеялами, лежат несколько человек. Тихо. Лишь едва слышен шелест кондиционера. Изумительно… Хотя всё произошедшее после встречи с китайцем и так слишком смахивает на фантазию. Подобрав приглянувшийся плед и приметив уютный рукав, я заползаю вглубь. Пристраиваю под голову найденную там же подушку, сладко зеваю и прикрываю глаза. Засыпая, я вспоминаю слова об уповании на человека, и немногословного китайца, наверняка уже снова вбивающего сваи, чтобы завтра мимо кого-то проехал старинный поезд. А на подножке, поблёскивая медными пуговицами ливреи, будет стоять кондуктор… и сквозь приглушённый шум ветра я различаю далёкие удары молота, сотрясающие планету.
* * *Мерно стучат колёса далёкого детства. Мимо проплывает берёзовая роща. Лязгая стыками вагонов, электричка прибывает к конечной и замирает. Со станции мы едем в кузове грузовика. Мой отец откинулся на брезентовый рюкзак, он грызёт травинку и, жмурясь, поглядывает в небо. Его высокие сапоги упираются в дощатый борт, а я стою рядом, вцепившись в край, и смотрю кругом.
Маленькая деревушка в пол-улицы. Отец подхватывает меня и ставит на землю. Я устал, и он ведёт меня за руку. Я всё озираюсь, пытаясь понять, откуда доносится стрёкот. Вдоль дороги – покосившийся забор с пучками примятой травы. Разбитая колея. И до боли подробный угол дома, срубленного из толстых, потемневших брёвен. Трещины, шероховатости спила и ржавая проволока на балке карниза, и тусклая лампа со скрипом покачивается в косых лучах заходящего солнца.
Мы выходим за околицу и углубляемся в лес. Папа обещал показать мне "Африку". Туда предстоит долгий путь. Чаща сменяется широкой опушкой. Воображая дремучие джунгли, я пробираюсь сквозь высокую осоку. Стрекозы взлетают, шарахаясь при моём приближении. В духоте застывшего воздуха тревожно стрекочут кузнечики. Небо разрывается сухим треском, и зычный гром прокатывается по кронам далёких деревьев. Кузнечики умолкают, и слышатся мягкие шлепки капель. Всё заполняется звоном водяных струй и шелестом листьев.
Ливень стихает, и унимается поднявшийся было ветер. Безмолвие сковывает пахучий прохладный воздух. Заросли расступаются. Мы на краю небольшого пруда. Я вижу своё отражение в хрустальной воде и рядом – молодого отца. Он вглядывается в густой бурелом на другом берегу. Он ищет дорогу, и он её найдёт. Потому что папа всегда знает, и раз обещал – непременно найдёт. Мы дойдём, обязательно дойдём, и там будет Африка. Робко пробуя отсыревшие смычки, издают короткие трели кузнечики. А я замираю в неудобной позе и смотрю на неподвижную гладь, боясь шелохнуться.
* * *Пробудившись, сперва не удаётся сообразить, где нахожусь. Всё залито бирюзовым светом. Потирая веки, чувствую, как что-то сдавливает палец, поворачиваю ладонь и вижу кольцо. На жёлтом фоне чёрный, точно смоль, глаз Гора[50].
Я высовываюсь из своего убежища и оглядываю пространство шатра. Тихо. В другом конце спят люди. Снова забираюсь внутрь и рассматриваю перстень. Я точно помню, что вчера кольца не было, и никто мне его не давал.
Так и не решив загадки, выбираюсь наружу. Буря унялась. В прозрачном воздухе ни малейшего дуновения. Ландшафт напоминает занесённое снегом эскимосское селение – всё белым-бело от толстого слоя пыли. Я надеваю новые очки и привычно чапаю к центральному шатру.
* * *На закате притащился Шурик. Утомлённый долгой поездкой, он совсем не настроен на приключения. Да и вообще, насмешливо относится к рассказам об этом месте, а абсорбировать его тут насильно я не собираюсь. И вот мы в шатре у соседей. Накормив и напоив нас, они отправились на вечернюю вылазку в Город, предварительно предложив присоединиться к ним. Но мой товарищ затребовал отдыха, и мы остались.
– Как-то затянулась моя депрессия… – усмехаюсь, забивая первый с момента своего прибытия косяк. – Я здесь побродил и понял, что жизнь прекрасна и удивительна, и пора завязывать с обломовщиной.
– Тебе нужна баба, – лениво кивает Шурик, потягивая вино со льдом. – Чем Ирис-то не подходит? Судя по твоим рассказам, вы – идеальная пара.
– Блин, Шурик! "В который раз лечу Москва-Одесса?" Пойми, отношения с коллегой – это мо-ве-тон. Только офисного романа на фоне Арикова деспотизма ещё не хватало… Эдакий мазохизм с элементами жёсткой шизофрении.
– Ну, не хочешь Ирис, не надо. Хотя…
– Шурик! – грожу ему кулаком, чуть не рассыпая табак.
– Всё-всё, молчу. Забыли офисный роман, просто нормальные отношения. Но не как у тебя обычно, что-то такое… э-эм…
– На серьёзные отношения нет ни сил, ни желания. Нужны бабы, а не баба… Чуешь разницу? – я облизываю конус самокрутки. – Множественное число. Так что не вижу иного выбора, кроме как окунуться в беспробудное блядство.
– Блядство – это не конструктивно, – снисходительно молвит мой умудрённый опытом семейной жизни друг.
– Ну почему?.. В чём-то ты, разумеется, прав, но не обязательно… Надо придумать алгоритм конструктивного блядства, основанный на искренности и всеобщей любви. Разве это невозможно?
– Сомневаюсь, – тяжко вздыхает Шурик. – Звучит как какая-то несусветная чушь.
– Да ладно, – я закуриваю и с наслаждением вбираю густой едкий дым. – Неужто мы, два неглупых
- Предыдущая
- 61/120
- Следующая
