Жена журавля - Несс Патрик - Страница 32

• Предыдущая
• 32/54
• Следующая

Он считает себя слишком могучим, чтобы ее ревновать. Она же считает себя слишком свободной, чтобы кто-либо ревновал ее.

Они оба не правы.

Когда он путешествует по этому новому миру, она следит за ним, держась на расстоянии, чтобы он не заметил, и наблюдая, как он рассылает по всей Земле войска за войсками, как строит фабрики, заволакивающие небеса черным дымом, как связывает все живые существа друг с другом — по их же согласию, — чтобы ими было легче манипулировать.

Он, в свою очередь, прячется в гейзерах и горячих источниках, путешествует по извержениям и землетрясениям, танцует на разломах тектонических плит и швах континентов, чтобы не упускать ее из виду и следить, как она общается с людьми, населяющими их новый мир, как все эти люди пытаются ее использовать, как она своим касанием дарует им прощение, освобождая от бремени в обмен на такую близость, которой они и представить себе не могли.

Этот мир — их детище — чувствует родительскую тревогу, как и любое дитя. Он морщится, истирается, загрязняется под их все менее внимательными взглядами. Иногда ему удается их пристыдить, напомнив о себе и своих нуждах, и тогда они платят ему своей заботой — перемириями, хорошей погодой, ясными лунными ночами и жаркими солнечными днями.

Но уже очень скоро их взгляды вновь обращаются друг на друга, и, как только это случается, мир понимает, что ему пора съежиться и как можно скорее заснуть.

— Мы готовы? — спросил Джордж.

— А даже если нет, так и что? — ответила Кумико, поправляя на нем галстук, который в том не нуждался, отчего ее жест вышел почти ироничным, вроде насмешки над бесчисленными черно-белыми домохозяйками из телерекламы, которые поправляют бесчисленные черно-белые галстуки своим бесчисленным терпеливо их любящим черно-бело-корпоративным мужьям.

Впрочем, это смотрелось еще и мило. Да-да, убедил себя Джордж.

— Представляю, как все удивятся, — сказал он.

— Хорошей вечеринки без сюрпризов не бывает. Так ведь люди говорят?

— Никогда не слышал.

— Значит, ходил не на те вечеринки.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но тут раздался стук в дверь.

— Уже? — вздохнул он.

— Ну, должны же они прийти когда-нибудь, твои друзья.

— Но не твои?

По ее лбу пробежала легкая морщинка.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты…

Стук повторился. Он с сожалением выпустил Кумико из объятий и пошел к парадной двери, чувствуя, как все внутри него продолжает звенеть, точно колокол. Остановившись перед дверью, он глубоко вздохнул.

И затем открыл.

— Дорогая! — поприветствовал он дочь.

Потом наклонился к внуку, который, запыхавшись, выдавал на гора потрясный анализ смены главных героев в стране Вихляшек Завро — и не поверил своим глазам, увидев, кто стоит за спиной у Аманды, несомненно в качестве гостьи, с бутылкой шампанского в руках.

— Ты ведь помнишь Рэйчел? — спросила Аманда тоном невинного младенца.

Вечер обещал быть бурным.

— Кто, скажи на милость, все эти люди? — спросила у Аманды Клэр, пришедшая с Хэнком.

В гостиной яблоку негде было упасть. Всю мебель оттащили к стенам, и, хотя на часах было только 7:40, вечеринка с каждой минутой все больше напоминала шумную дискотеку.

— Понятия не имею! — ответила Аманда, обняла мать и расцеловала Хэнка в обе щеки.

— Ну, как дела? — спросил Хэнк дружелюбно, как говорящий пес. — А Тотошка где?

— Помогает вешать плащи да куртки. В том смысле, что они для него тюлени, а сам он — пингвин.

— Пойду его найду, — сказала Клэр, стянув пиджаки с себя и с Хэнка.

И Аманда осталась один на один с отчимом — который, конечно, был ужасно мил, добр с матерью, приветлив с Джеем-Пи и вообще совершенно вменяем; но она в присутствии Хэнка четко осознавала, что разговаривает с единственным черным человеком в этой комнате. И что, помимо всех прочих проблем, теперь ей придется до конца вечера беспокоиться насчет того, не стоит ли извиниться перед ним за это от имени всей Англии.

— Итак, — сказал он. — Кто здесь наливает парням из Техаса?

— Мехмет, — не задумываясь, выпалила Аманда.

Хэнк уставился на нее:

— Это где?

— Кажется, на кухне.

— А как я узнаю, что он Мехмет?

— Он работает у Джорджа. Он из Турции.

Хэнк понял и положил ей руки на плечи:

— Тогда пойду выпью с ним за дружбу народов. Тебе чего-нибудь налить?

Она вздохнула, но успокоилась:

— Бокальчик белого вина. Ну, может, два.

— Только не за мой счет!

— О, нет! — Она стукнула его по бокалу обручальным кольцом и чуть ли не впервые осознала, что носит его до сих пор. — Странная здесь атмосфера. Только посмотри на них всех… — Наклонившись к Хэнку, она прошептала: — Думаешь, Джордж их всех знает? Или это просто, как их называют, люди искусства?

— Зачем же приглашать незнакомцев в свой дом?

Аманда понимала, что на самом деле Хэнк хотел спросить: «Зачем приглашать незнакомых в этот дом?» Ей нравилось, что он немного сноб (что всегда так неожиданно в американце), и она понимала, о чем он. Этот дом был чересчур маленьким, чересчур обветшалым и располагался слишком далеко от Зоны 1,[18] что можно было легко понять по манере некоторых гостей одеваться, а также по удивлению, с которым они поглядывали на чрезвычайно неплоский экран отцовского телевизора.

Хэнк ушел в кухню, а к Аманде со второго этажа спустилась Клэр с Джеем-Пи на прицепе. Судя по виду матери, в нее только что ударило небольшой молнией.

— Она сюда въехала, — сказала Клэр.

Аманда не сразу сообразила, что это значит.

— Кто?

Клэр понизила голос до полушепота:

— Кумико.

— Разве?

— Ты что, не знала?

— Нет. А ты как поняла?

Клэр смущенно нахмурилась:

— Покопалась в его гардеробе.

— Ну, мам…

— Чуть не половина вещей — женские тряпки. Так что либо она въехала сюда жить, либо Джорджу придется рассказать нам о себе кое-что любопытное. — Клэр окинула взглядом тесную гостиную, забитую людьми, и они услышали голоса вновь прибывших в прихожей. — Где она вообще? Как она выглядит?

— У нее каштановые волосы… — начала было Аманда, но не придумала, чем дополнить рассказ.

— Спасибо, родная, — сказала ее мать. — Ты значительно сузила мне поиски. Почти каждая женщина в этом доме подходит под твое описание.

Вечеринка быстро набирала обороты, и вскоре гости толпились в кухне и даже садике, несмотря на холодную ночь.

— Добро пожаловать! — повторял Джордж, разливая вино по бокалам, взятым напрокат. — Угощайтесь…

Женщина, которую прежде он никогда не встречал, пригвоздила его умоляюще-требовательным взглядом:

— Вы тоже не можете показать мне, где тут хозяин?

Джордж заморгал:

— Хозяин?

— Лично Джордж Дункан, — сказала она, отхлебнула вина и недовольно поморщилась. — Я приехала издалека специально, чтобы поговорить с ним о его выдающемся творчестве, а вместо этого торчу посреди огорода на морозе в каком-то… — она снова состроила недовольную мину, — в каком-то пригороде!

— Ну что ж, — ответил Джордж. — Я пошлю его к вам, как только увижу.

— Ну, то есть, — продолжала женщина, указывая сигаретой на его хлипкий шлакобетонный гараж, — он что, какой-нибудь комедиант? Или вы думаете, будто все это место — часть его искусства? — Вдруг оживившись, она повернулась к нему: — Вот, как у Рэйчел Уайтред![19] Только вместо пустого пространства дома — сам дом как таковой…

— Да нет, — сказал Джордж. — Я думаю, он просто здесь живет.

Женщина фыркнула. И, повернувшись к мужчине, которого Джордж также никогда до сих пор не встречал, спросила:

• Предыдущая
• 32/54
• Следующая