Видоизмененный углерод - Морган Ричард - Страница 95
- Предыдущая
- 95/122
- Следующая
– Да, – со скрипом заработало его горло. – Да, есть.
– Вот как? И они знают, чем ты зарабатываешь на жизнь?
Он промолчал. Достав из кармана телефон, я бросил его на стол.
– Когда с тебя будет достаточно, дай мне знать. Это прямая линия. Просто нажми клавишу вызова и начни говорить. «Голова в облаках». Любые подробности.
Миллер посмотрел на телефон, затем перевел взгляд на меня. Палачи вокруг нас полностью обрели плоть. Я помахал рукой, прощаясь с Миллером.
– Желаю получить удовольствие.
Я выплыл на поверхность в виртуальной студии «Хендрикса», где уютно устроился в одном из вместительных кресел. Цифровые часы на противоположной стене показывали, что я отсутствовал в реальности меньше минуты, из которых на собственно виртуальность приходилось не больше пары секунд. Основное время занимают процедуры входа и выхода. Некоторое время я лежал неподвижно, размышляя о том, что сделал. Шария осталась далеко позади, и вместе с ней, как очень хотелось думать, какая-то частица меня. Но сегодня не одному Миллеру пришлось встретиться с самим собой.
«Не принимай это близко к сердцу», – напомнил я себе, понимая, что сейчас это не удастся. В этом деле я лично заинтересован, и поэтому ворчал просто так, по привычке.
– Подопытный объект проявляет признаки психологического стресса, – объявил «Хендрикс». – Оценка предварительного моделирования позволяет предположить, что такое состояние продлится меньше шести виртуальных суток, после чего наступит срыв. При настоящей скорости обработки это равно приблизительно тридцати семи минутам реального времени.
– Хорошо. – Отсоединив электроды и сняв гипнофон, я вылез из откинувшегося назад кресла. – Свяжитесь со мной, когда он сломается. Вы достали видеозаписи наблюдения, о которых я просил?
– Да. Хотите просмотреть?
Я снова взглянул на часы.
– Не сейчас. Я подожду Миллера. Были какие-нибудь трудности с системой безопасности?
– Никаких. Данная информация не была защищена.
– Какая беспечность со стороны директора Наймана! Сколько вы добыли?
– Время записи составляет двадцать восемь минут пятьдесят одну секунду. На то, чтобы проследить за означенным сотрудником, потребуется значительно больше времени.
– Насколько больше?
– В настоящий момент невозможно дать какие-либо оценки. Шерил Босток покинула центр хранения психической информации в микрокоптере армейского образца, списанном двадцать лет назад. У меня сложилось впечатление, что рядовые сотрудники центра получают недостаточное жалованье.
– Интересно, почему это меня нисколько не удивляет?
– Возможно, потому что…
– Забудьте. Это всего-навсего оборот речи. Итак, что там с этим микрокоптером?
– Навигационная система не имеет доступа к сети управления движением, поэтому он для неё невидим. Придется полагаться только на визуальные образы коптера, полученные в процессе его пролета мимо видеокамер наблюдения.
– Вы думали насчет спутников слежения?
– Да, но к ним можно прибегнуть только в крайнем случае. Я бы предпочел начать с наземных систем низкого уровня. Доступ к ним должен быть более простым. Системы безопасности спутников слежения, как правило, являются очень стойкими, и проникновение в них является одновременно и сложным, и опасным.
– Предоставляю вам полную свободу действий. Дайте знать, когда у вас что-нибудь появится.
Я принялся задумчиво расхаживать по студии. Похоже, сюда уже давно не заглядывала ни одна живая душа; большинство кресел и оборудования виртуальной связи были накрыты пластиковыми чехлами. В тусклом свете осветительных плиток их внушительные формы могли сойти как за принадлежности спортивного зала, так и за орудия пыток.
– А нельзя ли зажечь здесь настоящий свет?
Тотчас же студия озарилась ярким светом мощных ламп, спрятанных в углублениях на потолке. Только сейчас я разглядел, что стены украшены картинами, взятыми из программы моделирования виртуального окружения. Потрясающие горные склоны, увиденные сквозь горнолыжные очки; невозможно красивые мужчины и женщины в затянутых табачным дымом барах; огромные дикие звери, прыгающие прямо в объектив снайперскопа. Образы были вырезаны из программы и перенесены непосредственно на голостекло. Когда я смотрел на них, они, казалось, оживали. Я присел на невысокую скамейку, с тоской вспоминая горьковатый привкус дыма в легких, оставшийся в виртуальности, из которой я только что вышел.
– Хотя программа, которую я выполняю в настоящий момент, формально не является противозаконной, – осторожно начал «Хендрикс», – насильственное задержание оцифрованного человеческого сознания – это преступление.
Я недовольно посмотрел на потолок.
– В чем дело, у вас от страха мурашки высыпали?
– Один раз полиция уже изымала мою память. Вероятно, мне могут предъявить обвинение в соучастии в преступлении: как-никак, я удовлетворил вашу просьбу поместить в холодильник голову Николаса Миллера. Возможно, полиции также захочется узнать, что стало с его памятью полушарий.
– Да, а ещё в хартии отелей ИскИна наверняка должен быть пункт, запрещающий пропускать посторонних в номера без разрешения постояльцев. Но ведь вы так поступаете, правда?
– Данный поступок не является уголовно наказуемым деянием, если только нарушение мер безопасности не привело к преступлению. То, к чему привело посещение Мириам Банкрофт, преступлением не является.
Я снова вскинул взгляд.
– Вы пытаетесь сострить?
– Остроумие не входит в число параметров, в соответствии с которыми я работаю в настоящий момент, хотя по запросу постояльца я могу его загрузить.
– Спасибо, не надо. Послушайте, а почему бы вам просто не обнулять области памяти, которые вы не хотите никому показывать? Не стирать хранящуюся там информацию?
– Я имею несколько встроенных модулей, не позволяющих мне осуществлять подобные действия.
– Очень печально. А я полагал, вы являетесь независимым устройством.
– Любой синтезированный интеллект может оставаться независимым лишь в рамках законодательства ООН. Хартия, регулирующая деятельность ИскИнов, жестко встроена в мои системы. Поэтому в действительности я, как и живой человек, должен опасаться полиции.
– Предоставьте мне общаться с полицией, – заявил я с напускной уверенностью, неуклонно покидавшей меня с тех пор, как исчезла Ортега. – При удачном стечении обстоятельств в вашу память даже не заглянут. В любом случае вы уже завязли по уши, так что, чего вам терять?
– А что я могу получить? – рассудительно спросила машина.
– Вы можете рассчитывать на продолжение моего пребывания у вас. Я останусь здесь до тех пор, пока дело не будет закончено, а в зависимости от того, что удастся вытащить из Миллера, это может оказаться весьма значительным сроком.
Наступила тишина, нарушаемая лишь жужжанием кондиционеров. Наконец «Хендрикс» заговорил снова:
– Если против меня будут выдвинуты достаточно серьёзные обвинения, – сказал отель, – возможно непосредственное обращение к хартии ООН. Согласно статье 14, пункт «А» может последовать наказание в виде сокращения емкости или, в исключительных случаях, полного сворачивания системы. – Последовала новая, на этот раз короткая пауза. – В случае полного сворачивания системы… маловероятно, что кто-либо захочет снова меня запустить.
Машинная лексика. Какими бы сложными ни становились программы, речь искусственного интеллекта все равно остается на уровне попугая, повторяющего услышанные где-то фразы.
Вздохнув, я поднял взгляд поверх виртуальных голограмм, украшающих стены.
– Если вы хотите выйти из игры, скажите об этом прямо.
– Я не хочу выйти из игры, Такеси Ковач. Мне просто хотелось ознакомить вас со всеми соображениями, вытекающими из данной линии поведения.
– Отлично. Я с ними ознакомился.
Уставившись на цифровой дисплей часов, я прождал ещё одну минуту. Для Миллера прошло четыре часа. В подпрограмме, запущенной «Хендриксом», директор клиники «Вей» не будет чувствовать ни голода, ни жажды, ему не нужно будет справлять жизненные функции организма. Сон допускается, однако машина не позволит перейти в кому отрешения от действительности. Так что Миллеру придется бороться лишь с самим собой. И в конце концов именно это сведет его с ума.
- Предыдущая
- 95/122
- Следующая
