Кто рискнет согрешить - Морган Роксана - Страница 6

• Предыдущая
• 6/42
• Следующая

– Господи, – с трудом произнес он, – как я хочу вас!

Ее чулки-«паутинки» удерживались на белом поясе с резинками. На ней были белый кружевной бюстгальтер и крошечные белые атласные трусики. Надины руки скользнули вдоль тела. По ее маленьким крепким грудкам, животику и точеным ляжкам.

Юноша осторожно присел на край постели. Она коснулась его руки. Под его белой нежной кожей вырисовывались крепкие мускулы. Она осторожно потрогала их.

– Я хочу посмотреть на тебя раздетого.

– Вы хотите посмотреть на меня? – Усмешка чуть тронула уголки его рта.

В один миг он закинул руки за спину и стянул с себя майку. Надя смотрела, как свет из окна отеля падал на его массивные рельефные плечи и хорошо очерченные мышцы груди. Легкий пушок темных волос выбивался на поясе из его синих джинсов. Она скользнула рукой от шеи до пупка. Его кожа была поразительно гладкой и чистой.

Его плечи напряженно застыли. Он постоял некоторое время в смущении. Затем его руки опустились к ширинке и стали медленно расстегивать ее, пуговицу за пуговицей. Потом он взялся за джинсы и начал неторопливо стягивать их вместе с белыми боксерскими трусами по бедрам вниз, пока они не упали спутанным клубком, а он не остался стоять на одной ноге.

– Ты мог бы сначала снять ботинки, – заметила Надя с притворной скромностью.

Его глаза блеснули из-под густых темных бровей. Он снова ухмыльнулся. Его наполовину поникший «дружок» грустно свисал между ног, пока он расшнуровывал ботинки.

«Он такой высокий! – подумала Надя с легкой грустью. – Как чудесно!»

Ботинки с глухим стуком упали на ковер.

Он стоял обнаженный.

Она смотрела на него из постели – на его резко очерченные широкие плечи и узкие мускулистые белокожие бедра с темным кустиком волос на лобке, из которого торчал восставший фаллос с набухшей пурпурной головкой.

– Воспитанности не место в постели, – заявила Надя. – Я хочу почувствовать в себе твой бравый член. Трахни меня!

Она едва успела произнести эти слова. Он бросил ее на простыни, вдавив плечи в подушку, одновременно раздвинул ноги своими коленями, а затем, чуть поколебавшись, налег на нее всем телом. Она ощутила жар, бархатистую нежность его кожи на своей груди, животе и между ляжек. Она обхватила его тело ногами, тесно прижавшись лобком к его стержню.

– Я хочу тебя! – Он приник к ней, покрывая ее жадными неумелыми поцелуями, почти раздавив ее своим весом.

Она скользила руками по его гладким бокам, сжимая ладонями его теплую кожу. Затем она вдруг схватила его тугие ягодицы, прижимая их крепче к себе. Он ткнулся ей в ключицу и начал, как щенок, терзать и кусать ее груди, нежную кожу на ребрах и животе, не давая ей передохнуть.

– О женщина! – Его голос, глухой, глубокий, хриплый, сорвался на последней ноте.

Она перевернулась и оказалась на нем сверху. От одного вида его голого тела, распластавшегося на постели, все ее естество задрожало. Его напряженный стержень гордо высовывался из каштанового кустика в паху.

Она наклонилась и принялась облизывать основание древка. Он застонал. Не обращая внимания ни на его стоны, ни на то, с какой силой его жадные руки сжимали ее груди, она облизывала, прихватывая зубками его мошонку и промежность, зарывшись лицом в горячую влажную растительность. Затем она чуть приподняла голову и медленно прошлась языком по его члену от основания до пурпурной головки.

– О Господи! – вскрикнул он.

Она сунула его член себе в рот и принялась сосать его, водя тесно сжатыми губами вверх-вниз и все вверх и вниз, пока он не набух, а его бедра выгнулись под ней. Она обвила руками его ягодицы и продолжала посасывать его, пока он не кончил.

Он затих лишь на несколько секунд.

– О Боже! – тихо прошептала она, но больше не смогла произнести ни слова – он закрыл ее рот своим.

Она просунула руку меж их телами, наслаждаясь его мускулистым животом. Ее пальцы запутались в волосках на животе, затем спустились ниже, к промежности, нежно лаская его набухшие шарики. Она крепко обхватила древко его орудия, моментально затвердевшего в ее руке, и принялась дразнить свою киску его набухшей головкой, легко водя самым кончиком по внешним щечкам вагины, которая тут же распухла и, увлажнившись, раскрылась.

– А-а-а! – Он дернулся и вошел в нее, вошел глубоко.

Она приняла его, подавшись вперед бедрами, выгнув спину, ощутив, как толстый член проник глубоко внутрь, а головка трется в самой матке, дразня и возбуждая ее. Ногами она обхватила его талию, ритмично заталкивая его все глубже и глубже внутрь. Его молодое, крепкое тело билось о ее распахнутые ляжки, ее промежность, ее влагалище. Она безжалостно выжимала из себя все, пока его член не утонул в ее соках, а мошонка уперлась в ее анус. Все ее тело затряслось в конвульсиях. Полнейшее наслаждение поднималось по ее ляжкам и бедрам, разливаясь по всему телу, обжигая ее изнутри; от него порозовела ее бледная кожа, расслабился каждый мускул, притупились все ощущения.

С триумфальным воплем она перевернулась, держа его в своих объятиях, их тела наполовину сползли с постели на ковер. Он скатился на бок, когда его пенис, съежившись, выскользнул из нее. Они долго лежали так рядом. Он с пылающим лицом восхищенно ощупывал все ее тело – стройные ноги, нежные ляжки, тонкие руки и мягкие груди.

Часы на каминной полке пробили четыре.

– Я ведь тебя больше не увижу, верно? – с грустью прошептал юноша.

– Нет. Это все бы испортило.

– Мне бы хотелось подарить тебе что-нибудь. Просто на память. – Он огляделся вокруг. – Но мне нечего дать тебе.

Надя задумалась на минутку, сидя на краю постели, полуодетая, в белом бюстгальтере, трусиках, чулках и шляпке. Она вспомнила о коряво нацарапанной записке Шеннон в кармане ее плаща.

– Не надо ни подарков, ни доказательств, – сказала она, повернулась к нему и слегка провела рукой по наполовину натянутым джинсам. Его член уже начал затвердевать. – Я действительно должна идти, прямо сейчас, – вздохнула она. – Я должна. Уф-фа!

Во вторник Шеннон Гаррет в полдень снова сидела в кафе «Валетта». Снова сеял дождик. Вода струйками бежала по оконным стеклам, оставляя зеркальные дорожки между папоротниками и кактусами в больших горшках. Щебетание, доносящееся из бара, делало кафе похожим на оранжерею с птицами.

Шеннон внимательно рассматривала бумажку на столе. Это был какой-то документ в двух экземплярах с накарябанными подписями, закатанный в пластик.

– Чек за парковку машины?! – воскликнула она. – Тоже мне доказательство!

– Два чека за парковку. – Надя Кей мечтательно улыбнулась. – Ты поверишь мне, когда я тебе все расскажу.

– Ну ладно… – пробормотала Шеннон, не слишком убежденная этим.

Ее прервал голос Кори.

– Вот мое доказательство, – произнесла она, швырнув на стол толстый конверт.

Шеннон открыла конверт, глянула в него и быстро, одним пальцем, пересчитала его содержимое. А потом с изумлением посмотрела на подругу:

– Кори, да тут не меньше пяти тысяч фунтов! Кори Блек посмотрела на них, преисполненная самодовольством.

– Что случилось? – спросила Шеннон.

Младшая из подруг неторопливо сняла кожаную куртку и повесила ее на спинку стула. Официант принял ее заказ на чашку кофе. Она поудобнее устроилась на стуле.

– О'кей, – произнесла она наконец. – Это было на следующий день после нашего обеда здесь на прошлой неделе. У меня были съемки в студии Перри. Итак, в прошлую среду…

– Так, хорошо, улыбочка! Теперь повернись. Замерла. А теперь посмотри на меня. Взгляд, сделай взгляд посексуальнее. Голову чуть влево… вот так… улыбнись! Еще раз, повернись другой стороной… ух, да ты просто конфетка!

Фотограф, работающий для каталогов, продолжал оглашать воздух нескончаемой чередой указаний. Кори Блек стояла спиной к белой стене, поворачиваясь то так, то этак к камере и постоянно улыбаясь. Свет софитов отражался в ее глазах.

– О'кей, пять минут до перерыва. Замечательно, малышка. В «Хоумстеде» будут довольны.

• Предыдущая
• 6/42
• Следующая