Постскриптум. Поможет ли России Путин? - Пушков Алексей Константинович - Страница 9

Кстати, республиканская оппозиция в США развернула критику СНВ-3 именно с этой позиции. США будут сокращать боеспособные системы, говорили они, в обмен на «старую рухлядь, которую русские все равно будут вынуждены снять с вооружения».

В договоре также содержится запрет на переоборудование противоракетных систем в наступательные вооружения. То есть на носителях, которые предназначены для выполнения оборонительных противоракетных функций, нельзя будет установить стратегические наступательные вооружения. Это важно, потому что США, как мы знаем, намерены создавать стратегическую систему ПРО. И если бы не было этого положения, они могли бы те же самые носители использовать в наступательных целях. Договором это запрещено.

Кроме того, американские наблюдатели (и это большое достижение наших переговорщиков) более не будут иметь свободный доступ на завод в Воткинске, где производятся наши баллистические ракеты, хотя делегация США настаивала на постоянном доступе и билась за него долго и упорно. Но нам удалось отстоять эту позицию. Так что постоянного пребывания американских наблюдателей в Воткинске не будет.

И последний важный момент. Телеметрические данные относительно характеристик наших и американских вооружений будут передаваться по желанию сторон. США уже давно пытались поставить сначала советский, а затем и российский ядерный потенциал под свой технический контроль. Но нам удалось отстоять свою позицию о том, что обмен телеметрическими данными будет носить выборочный характер.

При этом у нового договора есть и свои минусы. Во-первых, он не затрагивает т. н. неразвернутые боеголовки, по которым у США есть преимущество перед Россией. В нем нет также положения, которое ограничивало бы свободу рук США в деле создания системы ПРО. В преамбуле договора содержится формулировка: стратегические вооружения должны рассматриваться в связке с оборонительными системами. Таким образом, между этими видами вооружений устанавливается взаимосвязь, но эта взаимосвязь носит декларативный характер. Договор не предусматривает жесткого обязательства со стороны США ввести ограничения на свою систему ПРО в будущем.

Не случайно сразу после подписания СНВ-3 Сергей Лавров заявил: если Россия увидит, что американская ПРО начинает угрожать нашим стратегическим вооружениям, то она может выйти из этого договора. Это показывает, что под договор была заложена мина замедленного действия. Зачем иначе нашему министру иностранных дел сразу после подписания этого документа было говорить о ситуации, при которой мы можем выйти из договора?

Показательно, что если в Москве договор был встречен с большим энтузиазмом, а российские парламентарии стали готовиться срочно его ратифицировать его, в Вашингтоне реакция была достаточно сдержанной.

Хотя у демократов на лето 2010 года было большинство в двух палатах конгресса, для ратификации договора в сенате администрации Обамы на конец июля не хватало 8 голосов сенаторов-республиканцев (утверждение договоров требует двух третей голосов сенаторов). Однако к августу администрации не удалось сформировать двухпартийную коалицию, которая поддержала бы договор. В результате 2 августа было принято решение о переносе рассмотрения договора на осень. «Предполагалось, что договор, который назвали «Новый СТАРТ», станет относительно быстрым и легким шагом, за которым последуют гораздо более сложные и крупные шаги с целью остановить распространение ядерного оружия, – написала в связи с этим газета «Нью-Йорк таймс». – Но вместо того, чтобы утвердить договор, сенатский комитет положил его на полку до осени, когда его ожидает неясное будущее накануне грядущих выборов в конгресс, на которых развернется нешуточная борьба».

Администрация Обамы с уверенностью заявила, что договор, несмотря на эту задержку, будет ратифицирован. Тем не менее, возникшие сложности (в сенате состоялось уже 12 слушаний по СНВ-3, причем республиканцы сочли, что и этого недостаточно) показали Москве, что в правящих кругах США достаточно осторожно отнеслись к этому договору.

Дело здесь не столько во враждебности к России и договоренностям с российским руководством, хотя такая враждебность сохраняется в части американской политической элиты. Затягивание с ратификацией и критика СНВ-3 рассматривалось правоконсервативными кругами США, прежде всего, как способ осложнить положение Обамы накануне ноябрьских выборов в конгресс. На этих выборах республиканцы были намерены дать первый и решительный бой демократам после сокрушительного поражения 2008 года, открывшего Обаме дорогу в Белый дом, а демократической партии – контроль над обеими палатами конгресса. Сыграл свою роль и общий скептицизм части американской элиты в отношении перспектив ядерного разоружения. Однако для России вывод очевиден: в то время, как Госдума в Москве готовилась срочно – и с энтузиазмом – ратифицировать договор, в США с этим решили не спешить. Это показало, что в правящих кругах США, включая и часть администрации, гораздо прохладнее относятся к «перезагрузке» и сближению с Москвой, чем в российском руководстве – к сближению с США.

Шпионский скандал, который разгорелся в США в конце июня – июле 2010 г. – сразу после визита в Америку президента Медведева, стал поводом для серьезных размышлений о будущем «перезагрузки». Совершенно очевидно, что американские власти ждали завершения визита для того, чтобы сделать информацию о российской «шпионской сети» публичной. Если верить американской прессе, то т. н. «российские агенты» были арестованы 28 июня, хотя, учитывая, что спецслужбы США следили за ними долгие годы, то могли это сделать и в другое время, например, через полтора-два месяца после визита Медведева. Но в Вашингтоне решили поступить иначе. То есть время для ареста было выбрано намеренно.

Характер той деятельности, в которой обвинили «российских агентов», был не таков, чтобы он требовал срочного вмешательства. По утверждению американской стороны, эти люди пытались собирать политическую, невоенную информацию – сведения об американской позиции по СНВ-3, Ирану и другим вопросам мировой политики. Это не была сеть, которая занималась особо чувствительным военным или даже технологическим шпионажем. Более того: потратив 10 (!) лет на «внедрение в американское общество», эти «агенты» так и не перешли к сбору даже политически значимой информации.

Наконец, учитывая характер этой деятельности (а точнее – ее отсутствие), вызывает удивление тот демонстративный шум, который был поднят вокруг всей этой истории. Если одно государство ценит отношения с другим государством и обнаруживает, что на его территории действуют его агенты, то есть два пути. Первый состоит в том, что глава одного государства снимает телефонную трубку, звонит своему коллеге и говорит примерно следующее: «У нас неприятность – мы обнаружили вашу агентуру. Однако, поскольку нам не хотелось бы наносить ущерб двусторонним отношениям, мы предлагаем разрешить эту ситуацию тихо, не предавая ее публичной огласке. Ваши люди будут арестованы, но никаких публичных заявлений на этот счет не будет. Пусть это останется между нами».

Однако администрация Обамы пошла по другому пути. Она демонстративно предала огласке это дело. Причем сделала это сразу после отбытия из США президента Медведева. Тем самым нам дали понять, что не настолько ценят российско-американские отношения, чтобы избежать скандала и не превратить это в факт публичной жизни.

«Тот путь, который выбрало американское руководство, – сказал в связи с этим президент Центра Национальных интересов в Вашингтоне Дмитрий Сайме, – показал, что США не готовы платить особую цену за особые отношения с Россией». Особая цена должна была состоять в готовности избегать конфликтов с Москвой в обмен на ее поддержку по ряду крупных внешнеполитических вопросов, которые очень важны для Америки. Вместо этого администрация Обамы, как и администрация Буша в 2001–2004 гг., идет по пути риторического сближения и внешнего «пиара».