Босоногий гарнизон - Дроботов Виктор Николаевич - Страница 13
- Предыдущая
- 13/14
- Следующая
Фридрих Гук пересчитал отобранных, потом махнул рукой. Всех десятерых окружили солдаты и погнали на край хутора.
— Прощай, батя! — крикнул Аксен.
— Сынки… Сынки мои, — Филипп Дмитриевич бросился было к арестованным, но два автоматчика грубо схватили его за руки и потащили в машину.
— Меня убейте, меня! — кричал Филипп Дмитриевич.
Автоматчик ткнул его прикладом в спину.
Толпа загудела, но не двинулась с места.
Десятерых обреченных, избитых и полураздетых, затолкали в сарай. Через минуту оттуда вывели первую пятерку ребят, связанных рука к руке.
— А-о-й! — вскрикнула в толпе женщина и навзничь упала в грязь.
— Ироды!
— Звери!
Толпа зажимала автоматчиков. Вдруг от сарая ударил пулемет. Пули прошли над головами казаков. Кто-то упал, кто-то кинулся к плетню, но получил пинок в спину и растянулся в грязи.
— Крестьяне! — начал Асмус. — Эти маленькие бандиты служили красным. Они будут расстреляны… Красные все будут убиты…
— Врешь, гад! — звонкий мальчишеский голос зазвенел над толпой.
Это крикнул Тимошка. Асмус побелел от злобы.
— Видите сами, кого ви воспиталь…
Он стал кричать и ругать женщин. А полицаи и двое автоматчиков прикладами толкали ребят к сараю.
Аксен и Тимошка оказались в первой пятерке.
В этой же пятерке был и Михин. Когда переводчик кончил речь, пятерых ребят повели к силосной яме.
Их поставили у самого края ямы. К Аксену подошел староста.
— Пока, начальник, — ехидно усмехнулся он. — На том свете увидимся…
— Отойди, сволочь! — Аксен, бледнея, добавил: — Придут наши! Понял?
Зрачок пулемета приподнялся. Аксен обнял одной рукой брата и высоко вскинул голову, будто хотел увидеть в эти последние минуты своей жизни все притихшее родное займище, все донские леса и плесы, всю широкую степь, всю огромную страну. Увидеть и в сердце унести с собой.
Дождь на минуту перестал. В разрыве туч блеснуло солнце. Кинуло свои лучи на землю и снова спряталось.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Как была написана эта документальная повесть? Откуда стали известны подробности действий маленького отряда братьев Тимониных?
Однажды я приехал в хутор Вербовку. На площади перед правлением колхоза я увидел скромный памятник. Он был похож на те памятники погибшим бойцам, которые иногда встречаются в донских хуторах: небольшой пьедестал из окрашенных досок, а наверху — звезда из жести.
— Это памятник нашим ребятам, — сказал мне председатель колхоза.
— Каким ребятам?
— Была у нас в хуторе своя гвардия, которая допекала немцев. Семнадцать подростков… Десятерых расстреляли, сволочи. Командиром у них был сынишка нашего конюха, Филиппа Дмитриевича Тимонина. Два брата их было, Аксен и Тимошка. Аксен — старший. Вот они и командовали отрядом. Да у нас даже книга есть, в которой про них сказано!
Книга, про которую говорил председатель, оказалась сборником документов, актов Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов на территории Сталинградской области. Среди этих документов был и акт, публикуемый ниже.
Комиссия не собирала сведений о партизанских действиях команды Аксена. Она лишь расследовала и удостоверила факт изуверства, совершенного фашистами в Вербовке.
18 декабря 1942 года в хуторе Аверинском (Вербовка входила тогда в состав этого хутора. — Прим. ред.) Ляпичевского сельсовета Калачевского района Сталинградской области комиссией в составе: капитана Хаитова Г. А., уполномоченного Ляпичевского сельсовета по хутору Аверинскому Силкина М. И. и местных жителей — отца двух убитых детей Тимонина Ф. Д., колхозников Горина А. Ф., Силкиной Д. М., Силкиной Н. Ф. составлен настоящий акт о нижеследующем.
4 ноября 1942 года в хут. Аверинском немцы, запуганные действиями неизвестных партизан в районе хуторов Вербовки, Ляпичево, Аверинского, заподозрили в этих действиях ребят, бывших школьников, и предприняли облаву на мальчиков хутора. Они врывались в хаты, силой брали мальчиков и избивали их палками, нагайками, резиной и ногами. Затем выбрасывали детей на улицу и, издеваясь, требовали, чтобы каждый из детей оговаривал кого-либо из своих товарищей.
Избив детей до потери сознания, немцы бросили их в крытую холодную автомашину. Гитлеровские изверги взяли 17 мальчиков, двух матерей и одного отца.
Схвачены немцами были следующие: Михин Иван — одиннадцати лет, Егоров Николай — двенадцати лет, Горин Василий — тринадцати лет, Тимонин Тимофей — двенадцати лет, Тимонин Аксен — четырнадцати лет, Егоров Василий — тринадцати лет, Манжин Семен — девяти лет, Назаркин Никифор — двенадцати лет, Головлев Константин — тринадцати лет, Сафонов Емельян — двенадцати лет, Церковников Максим — тринадцати лет, Семенов Анатолий — десяти лет, Ребриков Григорий — двенадцати лет, Сафонов Сергей — двенадцати лет, Силкин Петр — одиннадцати лет, Силкин Федор — тринадцати лет, Головлев Филипп — тринадцати лет.
Вместе с детьми в эту же машину фашисты посадили Тимонина Филиппа Дмитриевича — отца Тимониных Аксена и Тимофея, Головлеву Дарью Ивановну — мать Головлева Константина и Сафонову Степаниду Акимовну — мать Сафонова Емельяна.
Дети и трое взрослых, как указано выше, находились под арестом в холодной автомашине. Мальчики после истязаний были в крови, с опухшими и окровавленными лицами, все в синяках. Немцы с 4 до 7 ноября врывались в автомашину по нескольку раз в день, снова избивали детей, грозили им расстрелом и виселицей. После трехдневного издевательства над детьми в автомашине были оставлены 10 мальчиков, приговоренных к расстрелу.
Согласно показаниям жителей хутора Аверинского, немецкий комендант выезжал в Калач санкционировать расправу над детьми.
7 ноября 1942 года немецкий комендант согнал население на площади хутора Аверинского и через немца-переводчика объявил, что мальчиков расстреляют и что в дальнейшем за неподчинение немцам виновные будут расстреливаться, а если у жителей хутора будет обнаружен кто-либо чужой, то хозяин будет выгнан из дому и дом сожжен.
Днем в двадцать пятую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции измученных после пыток детей начали выводить связанными по 5 человек к силосной яме возле МТФ, где и расстреляли их под смех и шум пьяных немцев.
Были расстреляны: Аксен Тимонин, Тимофей Тимонин, Василий Егоров, Николай Егоров, Семен Манжин, Константин Головлев, Никифор Назаркин, Емельян Сафонов, Василий Горин и Иван Михин.
Руководили расправой обер-лейтенант Фридрих Гук и унтер-офицер переводчик Асмус.
Кроме этого акта, меня познакомили в Вербовке еще с одним документом. Правда, он датирован не сорок вторым годом, но имеет прямое отношение ко всему, что произошло тогда в хуторе. У этого документа необычная история. Если бы я не читал его сам, то вряд ли мог поверить, что так может случиться.
После войны двое ребят из хутора Вербовки были призваны в ряды Советской Армии и направлены в войска по охране военных немецких преступников, совершивших злодеяния на оккупированной территории Советского Союза. В одном из лагерей вербовцы случайно столкнулись с немцем, которого звали Фридрихом Гуком. Обер-лейтенант был пленен советскими солдатами при паническом отступлении фашистских войск из-под Сталинграда. Он скрывал, что был комендантом в казачьем хуторе и учинил расправу над подростками.
При расследовании Фридрих Гук во всем сознался и даже представил фотографии, сделанные им в день расстрела ребят и тайно спрятанные. Вербовцы написали об этом своим землякам в хутор. Не ушел палач от расплаты!
Эти документы, встречи с родителями ребят, с теми, кто остался жив из Аксенова гарнизона, их воспоминания послужили материалом для повести.
- Предыдущая
- 13/14
- Следующая
