"Короли без короны" - Белова Юлия Рудольфовна - Страница 23

       Аньес величественно покинула зал, служанки подняли с пола рыдавшую Луизу и с предписанным им почтением торопливо вернули графиню на скамью. Оцепенев от ужаса, Луиза неподвижно сидела, пока служанки приводили в порядок ее прическу, а потом, когда ей велели встать на колени, предварительно подложив под колени подушку, и лечь поперек скамьи, жалобно всхлипнула и подчинилась.

       Когда через два часа к Луизе вернулся привычный вид, и только не прошедшие страх и боль напоминали ей о случившемся, слуги принцессы Релинген проводили графиню до Лувра. Луиза тяжело опиралась на руку провожатого и вновь размышляла, как жестока и несправедлива жизнь. Быть выпоротой королевой-матерью было не обидно -- мадам Екатерина была ее госпожой. Получить трепку от матери, отчима или мужа также было естественным. Даже кузен Жорж имел право поднять на нее руку. Но Аньес... Лишь боязнь, что у нее вновь покраснеют глаза, удерживала Луизу от слез. Однако когда королева-мать осведомилась у графини, чем завершился ее визит к принцессе Релинген, Луиза не выдержала и разрыдалась.

       Мадам Екатерина слушала бессвязные жалобы Луизы, и в ее душе воцарялась радость. Как приятно иметь дело с людьми простодушными и отходчивыми. Выпорола, значит, простила, ликовала королева-мать. Отвела душу, проучила дуреху и теперь не станет строить планы мести и составлять заговоры. Прекрасно!

       -- Ну, хватит реветь, pazza*, -- оборвала причитания Луизы королева-мать. -- Плакать надо было там, а не здесь.

       * Дуреха (итал.).

       -- Я плакала, -- пожаловалась графиня.

       -- Значит, мало плакала, -- наставительно заметила медичиянка. -- Порыдала бы больше там, меньше пришлось бы плакать здесь. Постояла бы на коленях, пообнимала бы ноги принцессы -- с тебя бы не убыло. А, впрочем, раз ее высочество изволила тебя наказала, значит, она тебя простила. Лицо-то утри, а то смотреть противно.

       Королева-мать небрежно швырнула Луизе платок и повторила уже с большей строгостью:

       -- Я сказала, довольно.

       Графиня хорошо знала этот тон и немедленно замолчала.

       -- А теперь о деле. Рядом с Франсуа ты мне сейчас не нужна, -- заговорила королева-мать, -- поэтому приведи себя в порядок и возвращайся к принцессе Релинген. Войди к ней в доверии, будь услужливой и милой, полагаю, мне не надо тебе объяснять, как этого достичь. Нет, я не желаю, чтобы ты подсыпала яд в бокал принцессе. Я хочу, чтобы ты постоянно твердила ей, как я люблю племянника, как скучает по его высочеству король, и как мы ждем возвращения принца во Францию и его появления при дворе. Ты все поняла?

       Луиза послушно кивнула.

       -- А раз поняла, так иди, -- приказала Екатерина. -- И не забудь сообщать мне обо всем, что увидишь и услышишь.

       Луиза де Коэтиви не помнила, как вышла из молельни королевы-матери. Ноги подгибались, щеки пылали, руки были холодны как лед. Перенесенная порка, насмешки королевы-матери, необходимость возвращаться к фламандской гусыне приводили в отчаяние. На негнущихся ногах Луиза выбралась из апартаментов королевы Екатерины и остановилась у первой попавшейся портьеры, не в силах продолжить путь. Мысли путались. Второй раз в жизни графиня не знала, как быть дальше. В голове звучали слова мадам Екатерины "Рядом с Франсуа ты мне сейчас не нужна" и Луиза с отчаянием поняла, что рискует утратить все выгоды положения официальной фаворитки дофина. А что, размышляла графиня, если его высочество и правда женится на девчонке Сен-Жиль, что тогда будет с ней и что скажет королева?

       Графиня поняла, что должна немедленно примириться с Франсуа. Но чем она могла загладить последствия ссоры с принцем? Просить у Франсуа прощение? Луиза слишком хорошо знала злопамятность Франсуа и была не уверена, что это поможет. Подарить принцу ночь безумной любви? После порки она вряд ли смогла бы поразить принца. То есть, нет, поразить Франсуа она бы смогла, но это привело бы лишь к новым насмешкам и унижениям.

       И тут Луизу осенило. Сведения о дворе -- вот чем она могла купить прощение и благосклонность принца. Проведя несколько месяцев вдали от Парижа, его высочество наверняка нуждался в новостях. Графиня с облегчением перевела дух и отправилась на прогулку по Лувру, полагая, что за какой-нибудь час соберет целый ворох самых разнообразных сведений.

       Ожидания не обманули Луизу, однако она была потрясена, обнаружив, с каким почтением и опаской придворные его христианнейшего величества говорили об Аньес Релинген. Попасть под горячую руку государыне, от гнева которой даже мадам Маргарита целый месяц пряталась в монастыре, было незазорно, и графиня успокоилась. Но, видимо, этот день начался под дурной для Луизы звездой, ибо в Анжуйском дворце графиню встретил переполох, а его высочество только отмахнулся от попыток Луизы поведать о придворных новостях.

       -- Это вы во всем виноваты! -- вопил Франсуа, да так, что стоящие на столе кубки беспрестанно звенели. -- Вы должны были не спускать с девчонки глаз! Вы же знали, как она любит ходить в церковь, и вы сами должны были ее туда отвести!.. А теперь она потерялась, потерялась из-за вас!.. Вы понимаете, к чему это может привести?!

       Луиза попыталась понять, но от крика Франсуа в голове не осталось ни одной мысли.

       -- Послушайте, что я вам скажу, Луиза, -- почти что с угрозой произнес его высочество. -- Вы должны найти эту идиотку и поскорей отослать в монастырь -- в Фонтевро, Шинон или хоть к черту на рога! Пусть себе молится и забудет все, что я ей говорил. Вы меня поняли, Луиза, ведь так?!

       Графиня молча присела в реверансе и попросила проводить ее в комнату провинциалки. Увиденное не обрадовало Луизу. Страшась гнева принца, его слуги сколько угодно могли твердить, будто девчонка заблудилась в переходах замка, или в дворцовом парке, а когда ее не нашли даже там, уверять, будто она потерялась при попытке отыскать ближайшую церковь. Луиза не собиралась принимать на веру глупые россказни разинь. Ну, что могла делать Сен-Жиль в церкви без молитвенника, но с усыпанной жемчугами и изумрудами брошью и перстнем с рубином? Драгоценности Соланж Луиза де Коэтиви знала назубок. Ну почему девчонка не стащила всю шкатулку? -- сокрушалась графиня, впервые понимая желание Франсуа что-нибудь разбить. Если бы она взяла все драгоценности, она наверняка не посмела бы подать даже голос и хоть чем-нибудь напомнить о себе. Она была бы неопасна. А теперь можно было с уверенностью сказать, что мерзавка покупает мула и мужскую одежду, дабы отправиться к своему жениху, и что из этого выйдет, не сможет предугадать ни одна гадалка.

       Луиза от души пожелала девчонке свернуть свою глупую шею, но с сожалением подумала, что ей вряд ли так повезет. Хотя, почему бы и нет? Когда юная девица в одиночестве отправляется в дальнюю дорогу, не будет ничего удивительного, если с ней приключится несчастье. С ней просто обязано случиться несчастье! Особенно, если нанять нужных людей.

       "Анжелика Жамар", -- вспомнила нужное имя графиня и улыбнулась. Запустив руку в шкатулку, Луиза вытащила из нее насколько перстней, решив, что их с лихвой хватит для оплаты того, чтобы путешествие Соланж де Сен-Жиль закончилась на дне Сены.

ГЛАВА 7,

Игра в кошки-мышки

       Анжелика Жамар, некогда известная под именем Смиральды, в смятении теребила крест Александра. Ей нравилось ощущать его крестик на своей груди, нравилось гладить провонявшую конским потом уздечку его коня, разглядывать пистолеты, даже носить его чулки. Господи Боже, она -- Анжелика Жамар, давно отвыкшая от грубой и убогой нищеты, была счастлива ощутить прикосновение простого полотна, потому что это полотно касалось его кожи. И все же, ни крест, ни чулки с рубашкой, ни принадлежащие ему пистолеты и упряжь, не могли избавить ее от странного беспокойства.