Киево-Печерский патерик - Сборник Сборник - Страница 44

Егда умножишася грѣси наша, и съвръшишася безакониа наша, и злоба наша Бога прогнѣва, тогда Божиимъ попущением, грѣх ради наших, раздрушишася домове Божии, и монастыреве разорени быша, и грады пленени суть, и села опустѣша от языка незнаема, от языка немилостива, от языка, студа исполнена, ни Бога боащеся, ни утробы человѣколюбивы дръжаще. Тѣмже и еще от них в работѣ сущеи, и въ озлоблении злѣ, и в томлении лютѣ, припадаем ти, молбу приносяще: въздвигни руцѣ твои о нас къ владычицѣ дѣвѣ пречистей Богородици, да помянет милости своа дрѣвняа о оградѣсий, еже дасть ей в достоание, и ослабу подасть нам от сокрушениагоркаго и отврагы лукавыа и хулникы нашей православней вѣре, и сътворит необоримую церковь свою святую, юже сама изволи въздвигнути в жилище себѣ; и умножит стадо ограды твоеа и присѣщает, якоже и прежде, съблюдающе и утвержающи, заступающи и хранящи от врагъ, видимых и невидимых, да свободни обретъшеся душами и телесы, и въ свѣте сем временем богоугодно поживем, не обладани никимже, развѣ пречистою Богородицею, якоже и прежде отци наши, и тобою, преподобне Феодосие.

Когда же умножились грехи наши, и свершились беззакония наши, и злоба наша Бога прогневала, то тогда Божиим попущением, из-за грехов наших, разрушены были храмы, и монастыри разорены были, и города пленены, и села опустошены народом незнаемым, народом немилостивым, народом бесстыдным, который Бога на боится, ничего человеческого в себе не имеет. И до сих пор мы в рабстве у них, и в обиде злой, и в муке лютой, и припадаем мы к тебе, с мольбой взывая: простри руки свои с молитвой к владычице деве и пречистой Богородице, да вспомнит она милости свои прежние об обители сей, которые она даровала ей, и освободит нас от печали горькой, и отгонит врагов лукавых и хулителей нашей православной веры, и сделает неодолимой церковь свою святую, которую она сама пожелала воздвигнуть в жилище себе; пусть умножит она стадо обители твоей и оказывает ей милость, как и раньше, соблюдая и укрепляя, заступаясь и храня от врагов, видимых и невидимых, чтобы свободными мы стали духом и телом, чтобы в свете сем временном могли мы жить богоугодно, не обладаемые никем, кроме как пречистой Богородицей и тобою, преподобный Феодосии, как и прежде отцы наши.

Вѣдаа твое легкосердие, дръзнух прострети языкъ свой на твое хваление: не яко по достоанию хвалути принося, но себѣ чаах успѣхъ приобрѣсти, отче, от тебѣ, и ослабу грѣхом своимъ, и на прочиа съблюдениа и неподобнаа обучениа. Ибо прославиша тя небесныа силы, приаша тя апостоли, и присвоиша тя пророци, обиаша тя мученици, срадуют ти ся святители, сретоша тя лицичерноризець, и възвеличи тя и сама Царица пречистаа, Мати Господня, и зѣло превознесеи знаема показа от конець вселенныа до конець земли, вѣрный рабъ Господень!

Зная о твоем милосердии, дерзнул я составить тебе похвалу: не потому, что я в силах достойную тебе похвалу написать, но надеясь награду от тебя получить, отче, и прощение грехов своих заслужить. Ибо прославили тебя небесные силы, приняли апостолы, приблизили к себе пророки, заключили в объятия мученики, вместе с тобой возрадовались святители, встретили сонмы черноризцев, возвеличила тебя и сама Царица пречистая Мать Господа, и прославила, и сделала известным от одного конца вселенной до другого, верный раб Господен!

Азъ же како по достоанию възмогу похвалити тя, сквѣрнаа уста имѣа и нечистъ язык? Но, не имый что принести тобѣ в день преставлениа твоего, сие малое похваление, яко мал и смердящь потокъ к ширинѣ морьстей приливаася, не да море наплънити, но да смрада очистится. Тѣмже, о честнаа главо, святый отче Феодосие, не прогнѣвайся на мя, грѣшнаго, но моли о мнѣ, рабѣ твоем, да не осудит менѣ въ день пришествиа своего Господь Иисус Христосъ, ему же слава подобаеть съ безначалным его Отцемь и съ пресвятым, и благым, и животворящимь Духомъ нынѣ и присно.

Как же я смогу достойно восхвалить тебя, греховные уста имея и порочный язык? Но не имея ничего, что бы мог я принести тебе в день преставления твоего, приношу эту скромную похвалу, которая, как жалкий и зловонный ручей, вливаясь в просторы морские, не столько море наполняет, но от своего зловония очищается. Поэтому, о честной и святой отче Феодосии, не прогневайся на меня, грешного, но помолись обо мне, рабе твоем, чтобы не осудил меня в день пришествия своего Господь Иисус Христос, ему же подобает слава с безначальным его Отцом и с пресвятым, и благим, и животворящим Духом ныне и присно.

О СВЯТЫХЪ БЛАЖЕННЫХ ПРЬВЫХ ЧЕРНОРИЗЦЕХ ПЕЧЕРЬСКЫХЪ, ИЖЕ В ДОМУ ПРЕЧИСТЫА БОЖИА МАТЕРЕ И ВЪ БОЖЕСТВЕНЫХЪ ДОБРОДѢТЕЛЕХЪ ПРОСИАВШИХ, В ПОЩЕНИИ ЖЕ И ВЪ БДѢНИИ, И ВЪ ПРОРИЦАНИИ ДАРА, ВЪ СВЯТЕМЬ МОНАСТЫРИ ПЕЧЕРЬСКОМ. СЛОВО 12

О ПЕРВЫХ СВЯТЫХ И БЛАЖЕННЫХ ЧЕРНОРИЗЦАХ ПЕЧЕРСКИХ, КОТОРЫЕ В ДОМЕ ПРЕЧИСТОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ, В СВЯТОМ МОНАСТЫРЕ ПЕЧЕРСКОМ, ПРОСИЯЛИ БОЖЕСТВЕННЫМИ ДОБРОДЕТЕЛЯМИ, ПОСТОМ, БДЕНИЕМ И ДАРОМ ПРОРИЦАНИЙ. СЛОВО 12

Бѣ въистинну предивно чюдо видѣте, братие, съвъкупи бо Господь такых черноризець въ обители Матере своеа. Яко пресвѣтлаа свѣтила в Руской земли сиаху: ови бо биаху постници, друзии же — на бдѣние, инии же — на колѣнопоклонение, овии же — на пощение чрезъ день или чрес два дьни, инии же ядуще хлѣбъ с водою, инии же зѣлие варено, друзии же — сурово; и вси в любви пребывающе: мѣншии покоряющеся старѣйшим, не смѣющи пред ними глаголати, но все съпокорением и послушанием великимъ; такоже и старѣйшии имѣаху любовь к меншимъ, наказающе их и утѣшающе, яко чада своа възлюбленнеа. И аще который брат впадаше нѣ в кое съгрѣшение, утѣшаху его и того единаго епитемью раздѣляху любо трие или четыре, за великую любовь. Таковабяше божественаа любовь в той святей братии, въздержание и смирение. И аще нѣкий братъ отхождаше от монастыря, вся братиа о том имѣаху печаль и посылаху по нь, призывающе в монастырь брата, дабы възвратился. И егда прихождаше брат, и шедше ко игумену, вси поклоняхуся за брата и умоляху игумена, абие же приимаху брата с радостью въ монастырь. Таковии бо тогда черноризци, постници, въздержьници! От нихъ же намѣнюнѣколико муж чюдных.

Поистине предивное чудо, братия, проявилось в том, что собрал Господь воедино таких черноризцев в обители Матери своей. Как пресветлые светила сияли они в Русской земле: одни были постниками, другие подвизались в бдении, иные в земных поклонах, некоторые постились через день или через два, иные питались лишь хлебом и водой, а другие только вареными или сырыми овощами; и все в любви жили: меньшие покорялись старшим и не смели при них говорить, и все это делали с покорностью и с великим послушанием; также и старшие имели любовь к младшим, наставляя и утешая их, как детей своих возлюбленных. И если какой брат впадал в какое-нибудь прегрешение, другие утешали его, и по великой любви своей епитимию, наложенную на одного, разделяли трое или четверо. Такова-то была божественная любовь меж той святой братии, такое воздержание и смирение. И если какой-нибудь брат уходил из монастыря, вся братия сильно печалилась о том, и посылали за ним, призывая в монастырь этого брата, чтобы он возвратился. И если возвращался такой брат, то шли к игумену, все кланялись и просили за брата игумена, и принимали брата этого в монастырь с радостью. Вот какие были тогда черноризцы, постники, подвижники! Из них же вспомяну о некоторых чудных мужах.

Яко се убо бысть пръвый Дамианъ прозвитерь. Бяше таковъ постник, яко, развѣ хлѣба и воды, ничтоже ядяше до дьне смертисвоеа. И аще убо когда приношаше кто дѣтищьболенъ, каковѣмъ убо недугомъ одръжим бяше, приношаху в монастырь къ преподобному Феодосию, той же повелеваше сему Дамиану молитву сътворити над болящимъ. И абие творяше, и маслом святымъ помазываше, и приимаху исцѣлениа приходящиик нѣму.

Вот первый из них — Дамиан-пресвитер. Был он такой постник, что, кроме хлеба и воды, ничего не ел до самой смерти. И если когда кто-нибудь приносил больного ребенка, одержимого каким-либо недугом, в монастырь к преподобному Феодосию, то тот повелевал Дамиану сотворить молитву над больным. И тотчас, как он помолится и помажет елеем больного, то сразу выздоравливали приходящие к нему.