Хоббит, или Туда и обратно. Избранные произведения - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 40
- Предыдущая
- 40/107
- Следующая
Не судите гномов строго. Они вовсе не обманывали хоббита и собирались по-честному оплатить его услуги — когда он сделает то, ради чего, собственно, и нанимали добытчика. Гномы всегда старались выручить Бильбо и спешили ему на помощь (как в начале пути, когда им встретились тролли) — по крайней мере, до тех пор, пока уже хоббит не стал их вызволять из неприятностей. Но гномы — вовсе не герои, ими движут жадность и расчет; конечно, среди них попадаются лгуны и негодяи, но достойных гномов, вроде Торина и компании, гораздо больше. Главное — не предъявлять к ним слишком высоких требований.
Когда Бильбо проскользнул в потайную дверь, на бледном, отороченном тьмой небе выступили первые звезды. Хоббит не ожидал, что идти окажется настолько легко. Этот ход в каменной толще прорубили гномы в дни расцвета своего королевства, и он был не чета пещерам гоблинов и лесных эльфов: прямой как линейка, с гладким полом и не менее гладкими стенами, он вел под уклон, забираясь все глубже в недра Горы.
Скоро Балин пожелал Бильбо удачи и остался там, откуда мог разглядеть сереющий на фоне неба дверной проем. По проходу гуляло эхо, и было слышно, о чем шепчутся гномы, оставшиеся снаружи. Бильбо надел кольцо и двинулся дальше, стараясь ступать совершенно беззвучно. Гулкое эхо вынуждало блюсти сугубую осторожность. Вниз, вниз, вниз... Он дрожал от страха, но лицо его выражало твердую решимость. Нынешний Бильбо Торбинс, мало чем напоминал того хоббита, который когда-то выбежал из Торбы-на-Круче без носового платка в кармане. Он уже давным-давно не имел при себе носового платка. Бильбо вытащил из ножен кинжал, затянул пояс и продолжил путь.
— Ну что, Бильбо Торбинс, — сказал он себе. — Сам впутался, сам и выпутывайся. И кто тебя за язык тянул на той злополучной вечеринке? Вот и расплачивайся теперь! Олух ты, олух! — Бильбо заговорил как в старые добрые времена. — Пускай дракон себе сторожит свои сокровища хоть до скончания века, а мне бы очутиться в моей маленькой уютной норке — и все, и никаких сокровищ не надо.
Но это скромное желание, разумеется, было неосуществимо. Хоббит крался по казавшемуся бесконечным коридору; дверной проем за спиной давно исчез из виду. Понемногу становилось теплее.
«Мерещится мне, или я и вправду вижу впереди какой-то свет?» — спросил себя хоббит. Глаза его не обманывали. В дальнем конце коридора возникло алое свечение. Чем ближе Бильбо подходил, тем ярче оно разгоралось и тем становилось жарче. Хоббит вспотел. Под потолком клубился пар, откуда-то доносился странный звук, будто кипел на огне громадный котел — или мурлыкал огромный котище. Немного погодя стало ясно, что на самом деле это храп: в недрах Горы громко храпело спящее чудовище.
Бильбо застыл как вкопанный. Следующий шаг был величайшим подвигом в его жизни. Все то, что случилось потом, не шло ни в какое сравнение с этим шагом. Хоббит пережил во мраке пещеры настоящую битву с самим собой, пережил и победил! Переведя дух, он двинулся дальше и вскоре заметил отверстие, точно такого же размера и формы, как и первое, в начале потайного хода. Подкравшись к отверстию, он осторожно просунул в него голову. Взгляду открылась исполинская пещера — должно быть, в старину у гномов тут был винный погреб либо темница. Потолок и стены пещеры смутно угадывались в алом свечении, а свечение это исходило от Смога!
Огромный красно-золотой дракон крепко спал, порыкивая во сне и выпуская из ноздрей струи дыма. Крылья его были сложены, и это придавало ему сходство с чудовищной летучей мышью. Он возлежал на груде сокровищ, обхватив ее лапами и придавив длинным, свернувшимся в кольцо хвостом. Пол пещеры ковром устилали самоцветы, золотые украшения, поделки из серебра, отливавшие красным в алом свечении.
Смог лежал так, что можно было разглядеть его бледное брюхо, все в золоте и самоцветах, вросших в него за долгие годы, проведенные драконом в подземелье. На стене около дракона висели доспехи и оружие — кольчуги, шлемы, топоры, мечи и копья; вдоль стены выстроились бочонки и бочки, битком набитые драгоценностями.
Сказать, что дыхание Бильбо пресеклось, значит не сказать ничего. Нет слов, чтобы передать изумление и восторг хоббита (а нет этих слов потому, что ныне они попросту забылись, ведь люди изменили тот язык, которому научились у эльфов в дни, когда чудеса были делом обыкновенным). Конечно, хоббит слыхал предания и песни о драконьих кладах, но этакой роскоши, этакого великолепия он никак не ожидал. Голова шла кругом, сердце вдруг пронзила та самая жажда богатства; которая сгубила не одного гнома. Бильбо забыл, зачем пришел — стоял и любовался на сокровища, и начхать ему было на всех драконов на свете.
Минула целая вечность. Наконец хоббит с великой неохотой, будто против собственной воли, стряхнул с себя оцепенение и соскользнул на пол пещеры. Подскочив к ближайшей куче сокровищ, он схватил большой, тяжелый кубок, бросил испуганный взгляд на дракона, грозного даже во сне, и кинулся обратно. Смог пошевелил крылом, вытянул когтистую лапу; храп стал немного тише.
Бильбо припустил со всех ног. Но дракон и не думал просыпаться. Ему снились побоища и грабежи, а маленький хоббит тем временем стремглав летел по проходу. Сердце Бильбо бешено колотилось, ноги едва держали, но хоббит не останавливался и не выпускал из рук кубка. «Получилось! — ликовал господин Торбинс. — Получилось! Кто там говорил, что я больше похож на бакалейщика, чем на добытчика? Ха! Теперь-то я всем утру нос!»
Балин страшно обрадовался, вновь увидев хоббита, а когда заметил кубок, изумлению гнома не было предела. Схватив Бильбо в охапку, Балин побежал к выходу из потайного хода. Господина Торбинса встретили как героя. Гномы наперебой восхваляли его, хлопали по спине и говорили, что они, гномы, у него в неоплатном долгу, а Бильбо лежал на земле с закрытыми глазами, наслаждаясь ночной свежестью и лишь вполуха прислушиваясь к похвалам.
Гномы передавали кубок из рук в руки, восхищенно его разглядывая, и оживленно толковали о сокровищах, как вдруг Гору сотряс чудовищный грохот, словно пробудился древний, давно потухший вулкан. Дверь в стене чуть было не захлопнулась; по счастью, вовремя успели подложить камень. Из потайного хода доносились жуткие звуки — рык и топот, от которого дрожала земля.
Тут уж стало не до сокровищ. Гномы припали к земле. Смог проснулся и явственно напомнил о себе дерзким созданиям, посмевшим забыть, что он еще жив.
Как правило, драконы не пользуются своим богатством, зато прекрасно помнят каждую крупинку золота, каждый самоцвет, в особенности — если владели сокровищами достаточно долго, и Смог не был исключением. Проснулся он от дурного сна, в котором сражался с каким-то отважным коротышкой, вооруженным острым мечом, и сразу учуял посторонний запах. Откуда? Может, вон из той дырки в стене? Дракон с подозрением уставился на отверстие. Давно пора заделать его наглухо. Помнится, из этой дыры доносились странные звуки; он еще решил, что ему померещилось... Смог пошевелился, вытянул шею — и тут заметил пропажу кубка!
Воры! Пожар! Убивают! Ничего подобного не случалось с тех самых пор, как он обосновался под Горой. Ярость дракона не поддается описанию. Разве что можно ее сравнить с бешенством какого-нибудь толстосума, привыкшего к своим богатствам и нежданно утратившего что-то, чем он почти не пользовался или чего вообще не трогал в течение многих лет. Смог выпустил из пасти струю пламени; пещера наполнилась дымом, Гора сотряслась от макушки до основания. Дракон попытался просунуть голову в отверстие. Убедившись, что оно слишком маленькое, Смог взревел — под землей словно прогремел гром — и ринулся по подземным коридорам к Парадным Вратам.
Его ограбили! Ну, они за это поплатятся! Смог собирался обшарить склоны Горы сверху донизу, поймать мерзкого вора и разорвать на мелкие кусочки! Вылетев из ворот — от огненного дыхания дракона вода мгновенно превратилась в пар, — он взмыл в небо, покружил над Горой и опустился на вершину в сполохах ало-зеленого пламени. Гномы, затаившиеся в лощине, съежились за камнями в надежде, что яростный взор дракона скользнет мимо.
- Предыдущая
- 40/107
- Следующая
