Хроники Элении (сборник) - Эддингс Дэвид - Страница 47

• Предыдущая
• 47/301
• Следующая

— Доброе утро, отец, — тихо сказал Спархок.

Ризничий подскочил от неожиданности, едва не выронив из рук потир.

— Вы испугали меня, сэр Рыцарь, — нервно улыбаясь, сказал он. — я и не слышал как вы подошли.

— Здесь все устлано коврами, а это глушит звук шагов. Я так понимаю, все члены Курии уже в соборе?

Ризничий кивнул.

— Патриарх Долмант вызвал меня свидетельствовать при его докладе. Не подскажите ли вы, отец, где происходит собрание?

— Я полагаю, у Архипрелата, в приемной Палате. Мне проводить вас, сэр рыцарь?

— Спасибо, отец мой. Я знаю, где это, — Спархок направился в дальний конец нефа и там свернул в гулкий мраморный коридор. Он снял шлем и нес его на согнутой руке. В конце коридора открылась комната, в которой за столами сидели двенадцать священников, копошась в огромных грудах бумаг. Один из них поднял глаза и увидел Спархока в дверном проеме.

— Что вам угодно, сэр рыцарь? — поднявшись, спросил он. Священник этот был почти лыс, и только пучки волос над ушами напоминали крылья диковинной птицы.

— Мое имя Спархок, Ваше преподобие. Патриарх Долмант призвал меня.

— Ах да. Как же, как же. Патриарх предупредил, что ожидает вас. Я пойду доложить ему, что вы прибыли. Не желаете ли присесть пока?

— Спасибо, Ваше преподобие, я постою. Не очень удобно сидеть, когда ты при мече.

Священник улыбнулся.

— Простите, сэр рыцарь. Я ведь никогда не носил меча. — Он повернулся и шаркая сандалиями по мраморным плитам пола отправился в двери на дальнем конце комнаты. Немного спустя он опять появился в комнате. — Патриарх пригласил войти вас прямо сейчас. Архипрелат находится там.

— Да? А я слышал, что он болен.

— Сегодня один из тех редких дней, когда он в состоянии подняться. — Священник прошаркал к двери Приемной Палаты и открыл ее перед Спархоком.

Приемная Палата представляла собой зал по обеим сторонам которого ярусами располагались ряды скамей. Все места на них были заняты пожилыми священниками в черных рясах — это и была Курия эленийской церкви. В дальнем конце комнаты напротив дверей на возвышении стоял золотой трон, на котором, мирно подремывая, в белых шелковых одеждах и золотой митре, сидел Архипрелат Кливонис. В середине комнаты на богато изукрашенной кафедре перед пергаментным свитком на наклонном пюпитре стоял патриарх Долмант.

— А, сэр Спархок! — сказал он. — Хорошо, что вы пришли.

— Мое почтение, Ваше Светлость.

— Братья, — обратился Долмант к Курии. — Имею честь представить вам Рыцаря Ордена Пандиона сэра Спархока.

— Нам приходилось слышать о сэре Спархоке, — холодно сказал один их патриархов, пожилой человек с иссохшим лицом, сидящий на скамье в первом ряду. — Для чего он здесь, Долмант?

— Чтобы представить свидетельства к моему докладу, Макова, — сухо ответил Долмант.

— Я уже достаточно слышал сегодня.

— Говори за себя, Макова, — пробасил жизнерадостного вида толстяк с правого яруса. — Воинствующие Ордена — правая рука церкви, и мы всегда рады видеть их рыцарей на своих собраниях.

— Поскольку сэр Спархок именно тот человек, который обнаружил и обезвредил заговор, — спокойно сказал Долмант, — его свидетельства могут пролить свет на это дело.

— Ну так давайте же скорее выслушаем его, — раздраженно сказал Макова, — у нас есть множество более важных дел сегодня.

— Как пожелает наш многоуважаемый патриарх Кумби, — склонил голову Долмант. — Сэр Спархок, клянетесь ли вы словом Рыцаря Храма говорить правду и только правду?

— Клянусь, — ответил Спархок.

— Расскажите собранию, как вы узнали об этом заговоре?

— Да, Ваша Светлость, — поклонился Спархок и пересказал собранию разговор между Крегером и Гарпарином, опуская их имена и все, что касалось Энниаса.

— И что, вы часто подслушиваете частные беседы? — спросил Макова.

— Да, когда это касается безопасности церкви и государства, Ваша Светлость. Я присягал защищать обоих.

— Ах да. Я и позабыл, что вы Рыцарь Королевы Элении. Вы не разделяете церковь и государство?

— Их интересы редко противостоят друг другу в Элении, Ваша Светлость.

— Хорошо сказано, сэр Спархок, — одобрил его слова жизнерадостный толстяк.

Патриарх Кумби наклонился и прошептал что-то желтоватого болезненного вида человеку, сидящему рядом с ним.

— Что вы сделали, узнав о заговоре? — продолжал меж тем Долмант.

— Мы собрали рыцарей Ордена и отправились в Арсиум, чтобы помешать наемникам совершить задуманное.

— А почему бы вам было не сообщать обо всем первосвященнику Энниасу? — спросил Макова.

— Происшествие должно было случиться в Арсиуме, Ваша Светлость, а власть первосвященника Энниаса туда не распространяется. Там что первосвященник не имел к делу никакого касательства.

— Как и сами пандионцы, замечу. Почему бы вам было просто не предупредить Рыцарей Сириника и и не оставить им разбираться с этим делом? — сказал Макова, самодовольно оглядываясь вокруг, как будто высказал нечто убийственное.

— Заговор был направлен на очернение Ордена Пандиона, и мы решили, что это достаточная причина, чтобы самим вмешаться в это дело, Ваша Светлость. Кроме того, у сириникийцев свои заботы, и мы не хотели беспокоить их.

Макова кисло улыбнулся.

— Что же случилось далее, сэр Спархок? — спросил Долмант.

— Все было так, как и задумано, Ваша Светлость. Мы предупредили графа Редана и потом, когда явились наемники, атаковали их с тыла. Лишь немногим из них удалось спастись бегством.

— Вы атаковали их сзади, без предупреждения? — с мнимым возмущением воскликнул Макова. — Вот он, хваленый героизм пандионцев!

— Ты старая гнида, Макова, — раздался бас толстяка с правого яруса. — Ваш драгоценный Энниас выставил себя полным дураком. Лучше тебе прекратить оспаривать показания того славного рыцаря и придираться к его словам, — он прищурившись взглянул на Спархока. — А вы не поделитесь с нами предположениями о вдохновителе этого заговора, сэр Спархок?

— Мы собрались здесь не для того, чтобы слушать всякие сплетни, — встрял Макова. — Свидетель должен рассказывать лишь о том, что он знает, Имбен, а отнюдь не о своих домыслах.

— Патриарх Макова прав, Ваша Светлость, — сказал Спархок. — Я поклялся говорить только правду, а предположения могут оказаться далеки от нее. Орден Пандиона нажил себе немало врагов за минувшие века. Мы иногда бываем очень упрямыми и несговорчивыми, и многим это в нас не по нраву, а старая ненависть умирает с трудом.

— Верно, сэр Спархок, — согласился Имбен. И уж если говорить о защитниках веры, то упрямые и несговорчивые пандионцы вызывают у меня гораздо больше доверия, чем некоторые, на которых я могу указать. Но не только старая ненависть умирает с трудом. Я наслышан о том, что происходит в Элении, и мне не так уж трудно понять, кому было бы на руку такое бесчестье пандионцев.

— Ты собираешься обвинить первосвященника Энниаса?! — с выпученными глазами закричал Макова, вскакивая на ноги.

— Да сядь же, Макова, — с отвращением проговорил Имбен. — Ты оскорбляешь нас одним только присутствием. Всем здесь известно, кто купил тебя.

— Ты обвиняешь меня?

— Интересно, кто заплатил за твой новый дворец, Макова? Всего пол года назад ты пытался занять у меня денег, а сейчас ты не в чем не нуждаешься. Откуда бы такое благоденствие?

— О чем весь этот крик? — раздался внезапно слабый голос.

Спархок посмотрел на человека на золотом троне. Архипрелат Кливонис проснулся и теперь сконфуженно мигал глазами, оглядываясь вокруг. Голова его старчески тряслась на тонкой шее и взор туманился немощью.

— Теологический диспут, Святейший, — мягко сказал Долмант.

— И вы разошлись, и разбудили меня, — укоризненно сказал старец. — А я видел такой замечательный сон… — сбросив с головы митру, Архипрелат, надул губы и откинулся на спинку золотого кресла.

— Не желает ли Святейший узнать суть обсуждавшегося вопроса? — спросил Долмант.

— Нет, не желаю, — буркнул Кливонис, захихикав. Потом внезапно гневно выпрямился и заявил: — Я хочу, чтобы вы отсюда убрались. Прочь все из моей комнаты.

• Предыдущая
• 47/301
• Следующая