Под уральскими звездами - Гравишкис Владислав Ромуальдович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/66
• Следующая

— Летом балаган ни к чему, летом каждый кустик ночевать пустит, — балагурил Пинчук, а Павлик думал: как это у них еще хватает сил разговаривать?

Подталкиваемые Семеном, подпираясь лопатами, Павлик и Митя заковыляли в гору, к кривой сосне, подле которой Семен устроил из сосновых веток небольшой балаган. Как хорошо было положить усталую голову на свернутую в жгут старенькую телогрейку Семена! Митя уснул сразу, а Павлику в бок давило что-то твердое, должно быть сучок или камешек, но не было сил поднять руку и отбросить его в сторону...

Он видел, как Семен принес с озера помятый чайник с водой, установил его над костром, развел огонь. Быстро разгорелось пламя, его длинные языки жадно облизывали закопченное дно. Крепкий же он, Семен, как будто и не устал совсем!

— Там у меня в портфеле пироги. Бери, Семен! — предложил Павлик.

— А сам-то что? Разве не будешь чай пить?

— Я потом. Сейчас как будто не хочется.

Семен что-то возражал, кажется, доказывал, что чай как рукой снимает всякую усталость. Павлик слышал его голос через слой воды и все силился пошевелить рукой, чтобы вытащить из-под себя камешек — уж очень неловко было на нем лежать. Но так и не вытащил...

Утром Павлик проснулся от надоедливого треска мотора-пускача. Озеро освещали косые лучи только что появившегося солнца. На отмели на холостом ходу работал трактор, из трубы вылетали синие клубочки газов.

Пинчук, наклонив голову, прислушивался к работе мотора, Семен и Колокольцев нагружали лодку галькой.

Рядом, полуоткрыв рот, похрапывал Митя. Он был накрыт ватником Василия Дмитриевича, сам Павлик укутан в китель Колокольцева. Неужели они работали всю ночь? Павлик начал поспешно расталкивать приятеля. Тот приподнял голову и долго рассматривал Павлика сонными, бессмысленными глазами, точно пытался понять, что это за человек и что ему нужно.

— Ты, Павка? Чего тебе?

— На озеро посмотри — наши уже работают. А мы спим...

— И верно! Чего ж ты раньше не разбудил? Бежим!

Вставая на ноги, Павлик даже застонал от ноющей боли, которая точно проснулась во всем теле.

— Ничего, разомнешься — все пройдет, — успокоил его приятель. — Такое всегда бывает, когда сразу много поработаешь. Тренировочка — она, знаешь, великое дело...

И в самом деле, после первых движений боль в мускулах ослабела, и Павлик почувствовал себя лучше. Они побежали на отмель.

— Здоровеньки булы, работнички! — встретил их Пинчук. — Вам бы еще немножко поспать: глядишь, мы бы и укатили...

— Ну да! — возразил Митя. — Грузовик-то еще в воде.

— Сейчас вылезет. Теперь уж он наш, — отозвался Колокольцев и обратился к Пинчуку: — Потянем, Василь Дмитрич?

— Потянуть недолго. Вот дорога бы наша не расползлась...

Вновь натянулся и струной загудел трос. Торчавший из воды край кузова качнулся, дрогнул и медленно пополз к трактору. Он поднимался над поверхностью воды все выше и выше. Показалась рама, потом появились лоснящиеся, точно покрытые лаком скаты, выглянула крыша кабины, боковое стекло, дверная ручка, подножка.

Из кузова ручьями текла вода, на солнце засверкало множество струек. Машину вплотную подтянули к трактору и только тогда остановили и занялись осмотром. Это был мокрый, черный, грязный, весь какой-то необычный, но все-таки настоящий грузовик.

Не зная, что делать, Митя раз десять обошел вокруг машины и вдруг решил умыться. Он подставил руки под вытекавшие из грузовика струйки и шумно плескал их в лицо, не забывая радостно приплясывать:

— Вот хорошо-то! А то я позабыл сегодня умыться.

Колокольцев тотчас залез в кабину, внимательно осмотрел приборы, обляпанные тиной мокрые стены, ржавые пружины на перевернутом сиденье, ключи в инструментальном ящике.

— Всего только двенадцать тысяч прошла, — сказал он, вытирая руки. — Почти новая машина. Не пойму, что с ней случилось.

— А ты в мотор загляни, инспектор, надо полагать, там вся закавыка, — предложил Пинчук, закуривая. — Мотор подвел мужика, не иначе.

Теперь, когда машина была поднята, всех с новой силой стало интересовать: что же все-таки здесь произошло? Каким образом грузовик попал на дно Скалистого залива? И где теперь его водитель?

Водитель грузовика 14-45 шофер Алаганского совхоза Виктор Бартенев робко сидел на краешке стула в дымном кабинете начальника милиции Годунова. Это был невысокий паренек с тонким болезненно-бледным и очень усталым лицом. У порога лежал брошенный Бартеневым полупустой рюкзак.

Виктор только что приехал из областного управления, рассказал Ивану Алексеевичу историю потери грузовика и теперь смотрел на Годунова тревожными глазами: где машина? В каком состоянии?

Годунов молчал. По долгу службы ему надо было хорошенько отругать парня, по своей оплошности загнавшего свою машину черт знает в какие уральские дебри. Но ругать не хотелось — слишком уж у парня был измученный вид, и так пережил немало.

— Ты сам-то откуда будешь, Бартенев? — спросил Годунов.

— Киевский я, товарищ начальник.

— Угу! Значит, украинец?

— Нет, товарищ начальник. Отец у меня был русский, только мать украинка.

— Климат на Украине хороший. Теплый. Не чета нашему, уральскому. Верно?

— Нет, я бы не сказал. Большой разницы не вижу. Погодка круто меняется здесь, это верно. Из-за нее я и пострадал.

Виктор всматривался в Годунова и никак не мог сообразить, почему начальник милиции уводит разговор куда-то в сторону. Неужели машину не нашли? Но Виктор сам видел телеграмму в областном управлении: «Грузовик 14-45 обнаружен жду дальнейших указаний». Может быть, с машиной еще что-нибудь случилось? Виктор зябко поежился: неужели не кончились его несчастья?

— Да, погодка тебя подвела, — неторопливо проговорил Годунов. — Надо с нею поаккуратнее держаться, а ты себя этаким ухарем показал. Нехорошо, Бартенев, нехорошо! Давно в совхозе-то?

— Осенью приехали.

— Ну и как? Трудно?

— Бывает и трудновато. С жильем у нас, сами знаете... Спасибо, зима теплая была.

— Настроение у ребят какое?

— Настроение? Да как будто бы ничего, неплохое. Я ведь про настроения мало знаю, больше все в разъездах был да вот в больнице два месяца валялся.

— А у самого-то как с настроением? Вид у тебя нехороший, прямо говорю...

— Недолечился я маленько, вот в чем дело. Как узнал про вашу телеграмму, так и стал проситься выписать. Главный врач говорит: «Рано!» А я на своем стою: «Все равно не поправлюсь, пока не узнаю, как и что с машиной...» Ну, выписал. А не выписал бы, убежал бы...

— Вот как ты дисциплину понимаешь! — усмехнулся Годунов.

— Так ведь машина же, товарищ начальник! Шуточное дело! Я как в сознание пришел, так все время про нее думал. Ни есть, ни спать не мог...

— Н-да, машина! Угробил ты ее основательно, это верно... — Годунов помолчал и сказал, наконец, то, чего Виктор ждал давно и с нетерпением: — Машина твоя на Светлом — озеро есть такое у нас. Через полчаса придет с операции мой «газик» — прикажу тебя туда подбросить. А пока можешь погулять.

Хотелось Виктору расспросить про машину поподробнее, но он не решился: кажется, и так уж много хлопот доставил всем здесь. Он вышел на небольшую каменную улочку, в одном конце которой зеленела вершина горного хребта, а на другом виднелся широкий, обсаженный тополями асфальтированный проспект. Там толпа людей обступила синюю тележку с газированной водой.

Виктор присел на накаленные солнцем горячие ступени подъезда милиции, закурил, прислушался. Из открытого окна доносился телефонный разговор. Вот как! Говорили о нем, Бартеневе...

— Владимир Павлыч? Доброго здоровья! Нашелся-таки хозяин грузовику, фамилия — Бартенев. Из больницы удрал...

«Почему удрал? — удивился Виктор. — Я же сказал: выписали законно. Не поверил, что ли?»

• Предыдущая
• 36/66
• Следующая