Футарк. Первый атт - Орлова Анна - Страница 30
- Предыдущая
- 30/66
- Следующая
Хм… это уже любопытнее – целая пачка писем… А нет, пожалуй, их я просматривать не стану: это оказалась переписка, которую отец вел с матушкой задолго до их свадьбы.
Среди залежей бумаг попадались и фотографические карточки, многие – выцветшие и пожелтевшие от времени. Ага, вот мой дед… хм… если убрать бакенбарды и пышные усы, мы с ним будем на одно лицо. Вот наши с Луизой детские фотокарточки… Я и не думал, что их столько! Надо же, какими мы были забавными… Матушка в подвенечном платье – хороша необыкновенно! О, надо же, а вот и свадебная фотография тетушки Мейбл: в юности она была просто красавицей, и это несмотря даже на типичные для Кинов немного лошадиные черты лица. Муж ее мне никогда не нравился, но на фотографии он выглядел достаточно приятно. Может быть, изменился со временем?
Фотографии я складывал отдельно: нужно будет разложить их в хронологическом порядке и подклеить в альбом, пока они снова не затерялись.
Хм… а это кто?.. А, ну конечно! Тетушка Мейбл – на карточке ей было лет тринадцать, не больше, – сидела на стуле, чинно сложив руки на коленях, по правую руку от нее стоял мой совсем еще юный отец, а по левую… Нет, определенно, это какой-то родственник, видна киновская порода. Да что там видна, он походит на моего отца, как родной брат, ну разве что моложе, ровесник тетушки Мейбл! Но у него ведь не было братьев… Какой-то кузен? Мы с Сирилом ведь тоже очень похожи. Любопытно… «Нужно будет спросить у тетушки Мейбл, кто это такой», – подумал я и отложил фотографию в сторону. Не то чтобы я жаждал обзавестись еще каким-нибудь родственником, но все равно было интересно…
Удача улыбнулась мне лишь поздно вечером, когда я уверился, что ничего уже не найду. Несколько конвертов, надписанных знакомым почерком, выпали из переполненного ящика бюро и провалились внутрь. Хорошо, что я эти ящики вынимал целиком, а не просто выдвигал, не то так и не нашел бы искомого! Так, судя по датам, мой бывший начальник, мистер Клариджес, переписывался с отцом до самой скоропостижной кончины последнего. Вполне вероятно, он еще здравствует и, очень бы хотелось надеяться, никуда не переехал. Что ж, адрес есть! Письмо будет идти долго, и я решил отбить телеграмму – так все выяснится в самое ближайшее время.
Я посмотрел на царящий в кабинете разгром и только вздохнул. Прибирать документы мне придется до утра, не иначе! Нет уж, это подождет до завтра, вот только ящики бюро поставлю на место…
Последний ящик никак не желал задвигаться до конца. То ли его случайно перекосило, то ли еще что, но он упрямо не лез на положенное место. Пришлось разбираться, в чем там дело… Оказалось, в недра бюро завалилось еще кое-что – потертый бювар, который, кажется, я когда-то видывал на отцовском столе. Но зачем он убрал его сюда?
Я раскрыл его – внутри оказалось десятка два или три листов, исписанных хорошо знакомым аккуратным отцовским почерком. Что это, дневник? Но почему на разрозненных страницах? На отца совсем не похоже, он был достаточно педантичен, и если бы решил делать записи, то завел бы тетрадь или блокнот… Нет, понял я, вчитавшись, это не дневник. Это были письма или, скорее, черновики писем, потому что ни одно из них никогда так и не было отправлено.
Отец писал мне.
«Мой дорогой мальчик, – прочитал я, – вот уже два года прошло с тех пор, как ты покинул дом, который сразу опустел без тебя. Твоя матушка делает вид, будто ничего не изменилось, однако, скажу тебе, изменилось все. Теперь она все чаще навещает Луизу, а когда я заговариваю о тебе, старается свернуть разговор. О тебе я могу поговорить только с Мейбл – она тоже очень скучает. Однажды она даже проговорилась, как желала бы, чтобы Сирил хоть немного походил на тебя – и не только внешне.
Если бы ты знал, Виктор, как я беспокоюсь о тебе! Днем мне удается отвлечься делами, клиентов стало больше, и я рад этому не только потому, что прибыль возросла, но и потому, что за работой я могу ненадолго забыть о бесконечной тревоге.
Я могу лишь догадываться о том, где ты сейчас. Нет, по косвенным признакам можно предположить, в Европе ты сейчас или где-то в Азии… Последнее твое письмо благоухало какими-то специями. Индия, верно? Во всяком случае, где-то в тех краях. А одно из предыдущих, то, на тонкой, почти прозрачной бумаге, было написано тушью, не чернилами. Как видишь, твой старый отец еще способен подмечать такие мелочи!
Но, право, все это не важно, мой дорогой мальчик, лишь бы ты был здоров и вернулся домой целым и невредимым! Конечно, я немного сожалею о том, что ты не продолжишь семейное дело, но это твой выбор. Как знать, может быть, много лет спустя ты все-таки ощутишь вкус к тому, чему обучался столько лет и чему собирался посвятить свою жизнь…»
Я медленно закрыл бювар и немного посидел, глядя в одну точку. Мой отец, Артур Кин, вовсе не был чрезмерно простодушен. И уж если тетушка Мейбл сумела догадаться, что я вовсе не постигаю юридическую науку в Париже, то грех было ему не понять, что сына носит по экзотическим странам! Жаль только, что они так и не заговорили об этом друг с другом. Отцу намного легче было бы переносить разлуку со мной, но увы… Жаль, что я не видел этих писем тогда. Другие, обычные, были неизменно бодрыми и содержали массу советов и наставлений на все случаи жизни. И почему мы не могли быть откровенны друг с другом?
А больше всего я сожалел о том, что не успел попрощаться с отцом. Я вернулся слишком поздно…
Бювар и фотографию я забрал с собой, закрыл кабинет на ключ (на случай если Сирилу вздумается покопаться в документах) и отправился к себе.
По пути я столкнулся с тетушкой Мейбл – она шествовала в свою опочивальню.
– Что это с тобой, Вик? – встревожилась она. – На тебе лица нет!
– Ничего, тетушка, просто устал, но адрес все-таки отыскал, – ответил я. – Глядите-ка, что я нашел!
Я показал ей фотографию.
– Вас я узнал, отца тоже, а кто это?
– Это?.. – Она нахмурилась. – Хм…
– Определенно ведь родственник, – заметил я. – Уж очень похож!
– Ну… – Мне показалось, что ей не хочется отвечать. – По-моему, это один из наших троюродных кузенов. Право, я запамятовала его имя, мы виделись очень редко! А потом, если не ошибаюсь, все их семейство переехало… хм… в Австралию. Да, верно, в Австралию. И как-то так получилось, что все связи оборвались…
«Очень интересно, – подумал я. – В Австралию, значит. Туда, где я не бывал. Упоминали мы ее дважды, так что она явно первой пришла тетушке в голову. Ладно, пускай… Сейчас не до таинственных кузенов!»
– Спокойной ночи, тетушка, – сказал я.
– И тебе, дорогой, – ответила она и двинулась прочь.
– Тетушка! – окликнул я, и она обернулась. – Знаете, а отец ведь тоже догадался, что на самом деле я путешествую.
– Правда?.. – изумилась она.
– Ну да. По тем же приметам, что и вы. Видимо, это семейное…
– И ничего мне не сказал! – сокрушенно вздохнула тетушка. – В этом был весь Артур, никогда ни единого лишнего слова! Всё в себе, всё всегда в себе…
И она ушла, скорбно покачивая головой.
Я же удалился в свою спальню и до глубокой ночи читал письма, которые наконец-то нашли адресата…
На следующее утро Сирил к завтраку не вышел. Не могу сказать, чтобы это испортило мне аппетит, напротив, в кои-то веки я мог не торопясь насладиться трапезой.
– Ларример, а где тетушка Мейбл? – поинтересовался я, убедившись, что она не собирается почтить столовую своим присутствием.
– Миссис Кертис изволила завтракать в постели, сэр! – Ларример склонил убеленную сединами голову, и это вышло у него так величественно, будто это я должен был ему кланяться.
– Хм… – только и ответил я. – Что ж, тогда приступим!
И принялся накладывать себе на тарелку вкуснейшую снедь…
Буря грянула, когда я намазывал мармеладом ломтик подсушенного хлеба. В столовую царственно вплыла тетушка, полностью экипированная для прогулки. Она смерила взглядом меня, застывшего с тостом в одной руке и чашкой в другой, и потребовала:
- Предыдущая
- 30/66
- Следующая
