Нежданная любовь - Мортимер Кэрол - Страница 17

• Предыдущая
• 17/28
• Следующая

Мать изумленно покачала головой, совершенно забыв про обед.

— Это очень печально. Ты ничего не хочешь мне сказать, дорогая? — она озабоченно взглянула на Кассандру.

Кажется, мать начинала ее понимать. Но когда Кассандра увидела ее лицо, отвращение охватило ее с новой силой.

— Маленьких Хантеров у нас пока не будет, если это то, на что ты так деликатно намекаешь. Причина спешки совершенно другая.

Пальцы Джонаса больно сжали ее руку, но он тотчас расслабился, когда она замолчала. Неужели он подумал, что она хотела рассказать правду и попросить защиты у своей семьи? Она-то прекрасно знала — это совершенно бесполезно.

— Мы любим друг друга, Маргарита, — произнес Джонас, — и хотим быть вместе. Полагаю, вы знаете, как это бывает?

— Ты помнишь, Маргарита, как начиналась ваша совместная жизнь с Давидом. — Годфри сиял при виде «счастливой пары».

Ее родители были хорошей парой, и Маргариту глубоко потрясла смерть мужа. Но представить свою мать в те далекие дни, когда они с отцом любили друг друга и ничего на свете, кроме любви, для них не имело значения, очень трудно. Однако Джонаса представить в этой роли было еще труднее.

— Да, конечно… — Ее мать слегка раскраснелась. События развивались слишком быстро. — Но все равно…

— Мы так оба хотим, Маргарита! — твердо сказал Джонас. Он был настроен миролюбиво, его ладонь лишь слегка касалась руки Кассандры.

— Примем неизбежное с благодарностью, моя дорогая, — взволнованно сказал Годфри Маргарите. — Такие люди, как Джонас, не могут долго тянуть со свадьбой, когда расцветает сад любви!

— Я не смог бы сказать этого лучше, Годфри, — улыбнулся Джонас пожилому джентльмену, найдя в нем союзника. — А сейчас нам следует приняться за обед, иначе он совсем остынет.

В отличие от всех остальных, сидящих за столом, Кассандре не доставляли удовольствия ни прекрасно приготовленный рождественский обед, ни шумные разговоры, ни даже Бетони, которой разрешили встать из-за стола и разнести каждому по куску пирога, в один из которых был запечен подарок. Если Бетони сейчас была в ладу со всем миром, то для Кассандры весь мир рухнул. Она была уверена в этом.

— Похоже, новость всех обрадовала, как ты считаешь? — сказал довольный Джонас, когда они втроем приехали домой и он отнес уснувшую по дороге девочку наверх.

К тому времени Джин уже пришла от своей сестры, где она всегда встречала Рождество, и легла спать. Кассандра была уверена, что Джонас отнесет Бетони и уйдет. Она так мечтала поскорее лечь! Но, как обычно, Джонас вел себя так, как хотелось ему! Пока она стелила Бетони постель, он спустился в гостиную, разжег в камине огонь и удобно устроился в одном из кресел у огня. Держа в руках стакан бренди, он согревал его теплом ладоней и отхлебывал маленькими глотками. Было ясно, он не собирается отсюда уходить ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.

Кассандра опустилась в кресло напротив него и подумала: со стороны все выглядит очень уютно и по-домашнему. На самом деле она готова сейчас расплакаться. Наверное, так и случится, если Джонас быстро не уйдет.

— Да, ты прав, — наконец ответила она на его вопрос.

Она и не ожидала, что кто-нибудь из ее родственников будет протестовать, когда они с Джонасом объявят о помолвке.

Джонас пристально посмотрел на нее. Он заметил ее бледность и то, как подозрительно блестят ее глаза.

— Кассандра… — тихо позвал он.

Она ответила, с трудом сдерживая слезы:

— Уже поздно, Джонас. У нас был очень длинный день, и я… Я устала!

Он медленно поднялся и подошел к ее креслу. Присев перед ней на корточки, он нежно приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза.

— В чем дело, Кассандра? — грубовато спросил он.

Она нервно усмехнулась. Ее душили слезы. В чем дело? Да во всем! В этом дне, в ее родственниках, в Джонасе! Весь день она провела в окружении самых близких людей: дочери, матери, человека, за которого она собралась замуж. И еще никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко.

Во всем! В подарках, в семейном обеде и чае, в поздравлениях родственников, в взволнованности Бетони, в присутствии Джонаса. Хотя на самом деле все вели себя именно так, как она и предполагала. Так от чего же она так подавлена?

Она покачала головой.

— Просто я глупая! — Стоявшие в ее глазах слезы высохли.

На лице Джонаса появилась недовольная гримаса.

— Оставь! Я никогда не считал тебя такой. — сухо произнес он.

Его пальцы жгли ее словно электрическим током, хотя он едва касался ее подбородка.

— Ох, поверь мне, Джонас! Я могу быть глупой, очень глупой! — с чувством добавила она.

Джонас нахмурился, подивившись ее странному состоянию. Он поднялся и сел на подлокотник ее кресла. Приподняв ее подбородок, заглянул в лицо. Сейчас его лицо не было хмурым. Его суровые черты смягчились, глаза были добрыми и заботливыми, в них застыл немой вопрос.

Кассандра едва успела подивиться этой внезапной перемене, как он стал все ниже и ниже наклоняться к ней и осторожно коснулся ее губ. В какой-то момент, очень короткий, внезапно Кассандра забыла обо всем на свете. Она ответила на поцелуи и, обняв Джонаса за шею, притянула к себе. Горячая волна наслаждения разлилась по всему ее телу. Первый раз за этот день она почувствовала, что по-настоящему живет.

Теперь они оба сидели в одном кресле, тесно прижавшись. Своей тяжестью он больно давил ей на грудь, но ей нравилась эта боль. Поцелуи становились все продолжительнее и были уже не такими осторожными, как вначале. Разгоравшееся у обоих желание вытесняло все остальные чувства, ничего другого больше просто не существовало.

Джонас стянул с нее джемпер, с себя рубашку, и теперь лишь узкая полоска бюстгальтера Кассандры разделяла их обнаженные торсы. Она чувствовала странное опустошение, словно Джонас, целуя ее, высасывал из нее все чувства.

Не отрываясь от ее губ, он положил ее на устланный ковром пол. Теперь его руки блуждали по всему ее телу, и Кассандра глубоко задышала, когда он провел рукой по ее обнаженной груди, осторожно коснувшись пальцами уже набухшего соска.

Он целовал ее шею, потом его губы скользнули вниз, и Кассандра, словно завороженная, смотрела, как он осторожно коснулся языком соска, словно дразня ее плоть. Она почувствовала, как выгнулось ее тело, когда он наконец целиком забрал его во влажную пещеру своего рта, то посасывая, то возбуждая быстрыми движениями языка. Кассандра закричала от полностью охватившего ее неудержимого желания.

Его руки скользнули вниз и осторожно освободили ее от последней одежды. Кассандра и сама обнимала его, наслаждаясь игрой тугих мускулов.

Собственные движения показались ей грубыми и неуклюжими, когда она в свою очередь попыталась освободить его от одежды: ей хотелось, чтобы он был рядом совершенно обнаженным, хотелось чувствовать его всего, полностью.

При свете камина тело Джонаса отливало золотом и словно состояло из света и тени. Он был прекрасен!

— Обнимай меня! — простонал он. — Ради Бога, Кассандра, обнимай меня!

И она обнимала его. Она дрожала от желания, снова и снова проводя руками по его телу.

— Не останавливайся, — простонал он, — не останавливайся, Кассандра! Я хочу тебя… Я не могу больше ждать.

Он сильно сжал ее в объятиях, зарылся лицом в ее длинные шелковистые волосы, глубоко вдыхая их аромат.

Но Кассандра и сама уже не владела собой. Она хотела его! Об этом сейчас кричало все ее тело.

— О, Джонас! Пожалуйста, сделай это сейчас!

Их тела слились в удивительной гармонии, двигаясь в прекрасном, как балет, ритме.

Кассандра чувствовала сладкую боль, которая разлилась по всему телу, доходя даже до кончиков пальцев. Широко раскрытыми глазами она смотрела в прекрасное лицо Джонаса, отдаваясь полностью его власти. Она прижимала его к себе и словно до конца растворилась в нем.

Джонас лежал, уткнувшись лицом ей в плечо, по-прежнему обнимая ее, а она, положив одну руку ему на грудь, другой нежно перебирала его волосы на затылке.

• Предыдущая
• 17/28
• Следующая