Маг - Моэм Уильям Сомерсет - Страница 22
- Предыдущая
- 22/45
- Следующая
Вместо того, чтобы отправиться на этюды, которые были назначены на шесть часов вечера, она поспешила по адресу, оставленному Хаддо. Пробиралась по шумным улицам, крадучись, словно боялась, что кто-нибудь увидит, и сердце ее замирало от волнения. Всем своим существом противилась она этому желанию, отчаянно старалась повернуть назад, но все шла и шла. Вбежала на третий этаж, постучала в дверь. Ясно помнила все его указания. Через минуту перед ней стоял Оливер Хаддо. И как будто не удивился, увидев девушку. Она смешалась, осознав, что у нее нет ни малейшего предлога, чтобы объяснить свой визит, но его слова избавили от объяснений.
– Я ждал вас, – сказал он, пропуская ее в гостиную.
Квартира в меблирашках, тяжелые шторы, массивная старая мебель – неподходящее жилище для такого человека, как он. Обстановка столь обыденная, будто нарочно подчеркивающая его необычность.
Полное отсутствие комфорта говорило о безразличии к материальным благам и удобствам. Он осторожно двигался среди громоздких вещей. Здесь его тучность казалась особенно заметной. Маргарет ощутила тот же пряный запах, который ассоциировался в ее памяти с видениями восточных оазисов.
Предложив стул, Хаддо заговорил с гостьей так, будто они были давними знакомцами, между которыми никогда ничего не происходило. Наконец Маргарет собрала в кулак все свое мужество.
– Зачем вы заставили меня прийти сюда? – резко спросила она.
– Вы оказываете мне честь, приписывая моей особе такую замечательную власть, – улыбнулся он.
– Вы знали, что я приду.
– Знал.
– Чем провинилась я перед вами? За что вы делаете меня такой несчастной? Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
– Не стану задерживать, если вы пожелаете уйти. Я не причинил вам никакого вреда. Двери открыты.
Она молчала. Сердце колотилось так, что отдавало в висках. Она знала, что не захочет уйти. Что-то притягивало ее к нему, и она не могла сопротивляться. Странное чувство начало овладевать ею, разливаясь по всему телу: страх не прошел, но ей вдруг стало удивительно хорошо.
Хаддо заговорил тем тихим голосом, от которого вибрировала каждая клеточка ее тела. Теперь он рассказывал не о картинах, не о книгах, а о жизни. Он повествовал о далеких восточных эмиратах, где не доводилось бывать ни одному неверному, и ее воображение воспламенялось жаром этого сладостного красноречия. Поведал Хаддо о рассветах в спящих кишлаках и о закатах с их буйством красок, о лунных ночах в пустыне и о многолюдных улицах больших городов. Красота Востока, с которой она была знакома с детства, предстала перед ней в новых красках. Он живописал многоцветные ткани и шелковые ковры, блестящую сталь дамасского оружия и ценность примитивных дикарских украшений. Яркость Востока ослепляла ее. Он говорил о ладане и мирре, об удушающих ароматах, витающих возле лавок торговцев благовониями, об одурманивающем благоухании сирийских садов. Запахи Востока заполняли ее ноздри. И все это трансформировалось под действием его слов, пока сама жизнь Востока не предстала перед нею во всем своем великолепии – свободная, исполненная познания нового. Маргарет показалось, что ее заставляют сравнить будничное существование, ожидавшее ее, когда она станет женой Артура, с этим ярким, сияющим праздником. Она содрогнулась при мысли о скучном доме в Лондоне, на Харлей Стрит, о малозначительных каждодневных обязанностях. Ведь ей тоже могли бы быть доступны чудеса мира. Ее душа тосковала по красоте, о которой обычные люди даже не помышляют. Разве не имела она права посвятить себя великому искусству жизни? Она почувствовала внезапное желание изведать опасные приключения. Словно ток пробежал по ней, она вскочила и стояла, дрожа, тяжело дыша. Грудь вздымалась, глаза блестели от калейдоскопа многокрасочных картин, нарисованных колдовством Хаддо.
Оливер тоже встал, и они оказались лицом к лицу. Внезапно Маргарет поняла какой огонь пожирает ее. Быстрым движением Хаддо обнял ее и приник к ее губам. Еще никогда он не смотрел на нее так пронзительно. Она же страстно прижалась к нему. Ее тело пылало от его объятия.
– Я думаю, что люблю вас, – сказала она хрипло. И прямо посмотрела на него. Ей уже не было стыдно.
– Теперь вы должны уйти, – сказал он.
И не говоря больше ни слова, открыл дверь. Она вышла. Шла по улицам так, как будто ничего особенного не случи лось. Ни угрызений совести, ни отвращения к себе. http://beth.ru/
С тех пор Маргарет ежедневно испытывала то же непреодолимое желание пойти на улицу Вогиро; и хотя пыталась убедить себя не поддаваться хозяину меблированной квартиры, знала, что ее попытки – всего лишь притворство: внутренне она яростно противилась всему, что могло помешать ей. Когда возникала какая-то помеха, она едва сдерживала раздражение. Ее постоянно преследовала тоска по нему, и единственные счастливые часы она проводила с ним. День за днем впадала она в экстаз, когда он обнимал ее своими огромными ручищами, целовал толстыми, чувственными губами. Но экстаз удивительным образом смешивался с неприязнью, и к физическому влечению, которое она испытывала, примешивалось вполне реальное отвращение. Однако, когда он смотрел на нее своими бледно-голубыми глазами, она забывала обо всем на свете. А он говорил о запретных вещах. Иногда, как бы случайно, приподнимал завесу, и ее взору приоткрывались страшные тайны. Она начинала понимать, почему люди продавали свои души за безграничные знания. Но о самом Хаддо она так ничего толком и не знала. Не знала, любит ли он ее. Не знала, любил ли он когда-либо вообще. Он как будто стоял особняком от всех людей. Случайно Маргарет узнала, что его мать жива, но он не хотел говорить о ней.
– Когда-нибудь вы ее увидите, – пообещал он.
– Когда?
– Очень скоро.
Тем временем жизнь Маргарет текла как обычно. Оказалось, что обманывать друзей легко, так как никому не приходило в голову, что ее частые отлучки вызваны не теми причинами, которые она придумывала. Ложь, еще недавно столь ненавистная ей ложь, теперь легко слетала с губ. Но временами девушку охватывал страх: а что, если все откроется? Иногда, мучимая угрызениями совести, она, лежа в постели, со жгучим стыдом думала о том, как она поступает с Артуром. Но все уже зашло слишком далеко, и она ничего не могла изменить. Даже не могла объяснить себе, почему так охладела к Бардону. Оливер почти не упоминал его имени, и все же отравил ее мозг. Сравнение между ним и Артуром явно было не в пользу последнего. Теперь он казался ей скучноватым, его заурядные взгляды на жизнь так не похожи были на завораживающую смелость Хаддо. В глубине души Маргарет упрекала жениха в том, что он никогда не понимал ее, сузил круг ее интересов. И по степенно начала ненавидеть Артура даже за то, что многим ему обязана. Казалось несправедливым, что он посмел так много для нее сделать. Лишь его великодушие заставляло идти за него замуж. И все-таки Маргарет Продолжала обсуждать с ним устройство их будущего гнездышка на Харлей Стрит. Они собирались обставить гостиную в стиле Людовика XV; вместе совершали они длительные походы по магазинам за стульями или шелком для их обивки. День свадьбы был назначен, все детали улажены. Артур был безмерно счастлив. Маргарет вела себя как обычно. Она не задумывалась о будущем, говорила о нем лишь для того, чтобы избежать подозрении. Теперь она была абсолютно уверена, что свадьба не состоится, хотя и не знала, как ее расстроить. Исподволь мисс Донси наблюдала за Сюзи и Артуром и, хотя следила за ними, чтобы спрятать собственную тайну, вдруг открыла чужую. Маргарет неожиданно обнаружила, что Сюзи безумно влюблена в Артура. Это открытие так поразило ее, что вначале показалось абсурдным.
– Ты так и не нарисовала обещанного шаржа на Артура, – заметила она однажды.
– Пыталась, но он для этого не подходит, – рассмеялась Сюзи.
– А мне кажется, что ты могла бы сделать что-нибудь очень смешное из его длинного носа и долговязой фигуры.
– До чего же ты несправедлива! Я вижу только его прекрасные добрые глаза и нежный рот. Мне так же трудно нарисовать на него шарж, как написать пародию на любимое стихотворение.
- Предыдущая
- 22/45
- Следующая
