Сказки (сборник) - Талимонова Любовь Алексеевна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/41
• Следующая

Зелёные ивы всё время переговаривались между собой: «Ах! Посмотрите, сестрицы, какое сегодня небо! Какие по небу плывут облака! Ах! И как чудно они отражаются в озере! А что за цвет сегодня у нашего озера! О!..» Камыш слушал, о чём перешёптываются ивы, качал головой и шумел: «Шалуньи…»

А Берег тихо сидел на золотом песке, смотрел на озеро, смотрел, как быстро плывут по небу облака, слушал, о чём говорят плакучие ивы и камыш, и молчал. Даже когда хотел сказать что-нибудь соседям, то начинал говорить слово-другое, а на третьем уже зевал и начинал подрёмывать. Ивы с камышом и озером привыкли к таким разговорам Ленивого Берега, ничуть на него не сердились и научились понимать его с полуслова.

Обычно по утрам Ленивый Берег долго спал, закутавшись в тёплую перину с головой. Когда солнце поднималось довольно высоко и нагревало землю, Берег вставал, умывался, причёсывался и убирал свою кровать.

Когда наступал полдень, Берег садился на тёплый песок, доставал откуда-то из-под кровати большую затрёпанную книгу и читал сказки. После того, как сказки надоедали, Берег начинал разглядывать всё вокруг себя: зелёные ивы, камыш, озеро, небо и горы вдали. Когда и это становилось скучным, он ловил и выпускал мух, или брался усердно считать водомерок на воде. Когда надоедало всё, Ленивый Берег укладывался прямо на песке в тени зелёных ив и просто лежал с открытыми глазами, а иногда сладко дремал.

Когда дети Озера Волны выходили погулять, они затевали игру: разбегались и со всего разбега плескались о сонный Берег. От этого Волнам было весело и забавно, а Берегу было совершенно всё равно. Он даже не шевелился, а только улыбался, хмыкал и говорил: «Эх, озорники…»

Так проходил день. Наступал вечер, и солнце уходило за горизонт. Берег обычно садился у края воды и смотрел на красно-розовый закат. В восторге от красоты, Берег говорил своим соседям: «Вот! Красота!..» Ивы и камыш в ответ шумели: «О, да! О, да! Красота!».

А когда закат совсем потухал, и наступала ночь, Ленивый Берег опять забирался под тёплую перину и мирно засыпал. Берег спал, не просыпаясь, и снилась ему обычно красавица Ночь и бескрайнее небо в звёздочках-огоньках.

Вечер

День ушёл отдохнуть. Уставшее солнце тоже клонилось к земле. За высокими синими горами проснулся дедушка Вечер, поднял голову, и его длинная голубоватая борода развеялась по долинам.

Тогда старый Вечер сел, вздохнул и стал смотреть на мир. Солнце едва освещало землю, и только последние солнечные лучики всё ещё играли над самой головой у Вечера. Пролетая мимо, лучики говорили: «Дедушка, дедушка! А поймайте нас! Дедушка! Ни за что не догоните!»

Дедушка Вечер на это ничего не отвечал, а только тихо улыбался в бороду и приглаживал длинные усы.

Наконец солнце совсем скрылось за горизонтом. Старый Вечер оглянулся вокруг, взял посох и дорожный плащ, ещё раз вздохнул и встал. Лучики-шалуны испугались, – а вдруг дедушка, и правда, начнет их ловить, – и быстро попрятались в доме солнца. Вечер мирно посмотрел им вслед, покачал головой и пошёл по земле. Вечер шёл по долинам, – и долины темнели? опирался посохом на холмы, – и они становились голубыми. Длинные полы его фиолетового плаща развевались и стелились по горам, отчего горы тоже делались фиолетовыми.

А там прилетели первые бойкие звёздочки и сели Вечеру на плечи, потому что любили сидеть у него на плечах, болтать ножками и распевать весёлые песенки. Старый Вечер никогда их не прогонял, он только молча оглядывал мир, тихо улыбался в бороду, приглаживал длинные усы и продолжал свой путь по земле.

Ночь

День ушёл за горизонт. На мягкой небесной постели проснулась Ночь, села, потянулась, но глаз не открыла. Так с закрытыми глазами нагнулась Ночь до земли, из чистого озера воды зачерпнула, умылась и тогда уж совсем проснулась. Отбросила она пушистую облаковую перину прочь и спустилась с неба на землю. Заглянула Ночь в озеро, поправила волосы, на секунду остановилась, задумалась…, а потом легонько и быстро плеснула волной в Ленивый Берег, который засмотрелся на красавицу Ночь. Засмеялась Ночь и пошла-потекла по долинам и горам, по лугам и холмам, по лесам и рекам. На всё смотрела она с любовью, никого и ничего не оставляла без своего внимания. Где бы ни проходила заботливая Ночь, всему дарила она мир, тишину и спокойствие: и луговой траве, и птицам, и дремучим лесам… Долинам и оврагам она посылала глубокий сон, на ручейки и реки навевала сладкую дремоту, вековым дубам посылала тёплые сны о лете. Всем давала Ночь тихий приятный отдых.

Наконец она дошла до осенней рощи с жёлтыми, красными, коричневыми и всё ещё зелёными листочками, улыбнулась, нежно погладила рукой верхушки деревьев и накрыла всю рощу своей ночной шалью. Деревья благодарно прошептали-прошелестели: «Спасибо!»

Восхищённая красотой осенней рощи, Ночь присела отдохнуть неподалёку, взглянула на тёмно-синее небо, и оно показалось ей однообразным и пустым. Тогда захотела Ночь украсить его как-нибудь, подняла с земли опавшие прутики, сплела из них корзину, собрала в неё берёзовые, дубовые, кленовые и буковые листья всех цветов, решительным шагом поднялась на небо, окинула взглядом небосвод и стала развешивать разноцветные листья то тут, то там. Когда же всё небо было украшено листочками-звёздами, а на дне корзины ещё оставались листья, Ночь решила разбросать их по небу в беспорядке. Завершив работу, она так устала, что глаза её начали сами собой закрываться.

Вздохнув, Ночь взяла опустевшую корзину, не спеша побрела обратно, – через горы и луга, холмы и поля, мимо осенней рощи. Так она дошла до знакомого места, в озеро даже не заглянула, только заметила, что Ленивый Берег спит, поднялась к себе наверх, забралась в мягкую небесную постель, накрылась облаковой периной и тут же уснула.

Дождь

Шёл по земле Дождь. Шёл по полянам, лесам, озёрам, над речками и лугами. Шёл то медленно, то быстро, а то и бежал, вспоминая своё детство, когда он был маленьким весенним светлым и резвым дождичком.

Так пробежал Дождь по медовому лугу, оставил позади себя свежую траву в капельках дождя, умытые цветы и яркую радугу. Добежал до леса и замедлил свой шаг, даже вздохнул с улыбкой, припоминая, как он молодым летним Дождём разъезжал по небу на колеснице. Кони-ветры бежали резво, – молнии так и сыпались из-под копыт, а колёса колесницы так и гремели на всё небо. Тогда Дождь проливался на землю грозами и ливнями, вдруг и весь сразу. После нигде не оставалось сухого места, даже самые густые непроходимые леса стояли вымокшие насквозь… «Эх!» – сказал Дождь, улыбнулся ещё раз своим воспоминаниям, покачал головой, остановился на краю леса, достал из-за пояса трубку и закурил, – лес тут же окутался дымом тумана.

Дождь тихо и медленно побрёл дальше, не разбирая особо дороги, которая поднималась всё выше и выше. Вот уже дубовые и буковые рощи остались где-то внизу, тёмные еловые леса остались позади, закончились медовые высокотравные луга, а Дождь всё шёл и шёл, иногда останавливался, чтобы закурить трубку, потом опять продолжал свой путь, вспоминал, про себя улыбался в усы и приговаривал: «Эх!» и «Ах!».

За медовыми лугами начались низкотравные пустоши с болотцами и россыпями камней. Тут встрепенулся и удивился Дождь: «Что это я так медленно иду?! Да и где это я? Никак заблудился?!». Остановился Дождь, оглянулся вокруг, увидел вершину горы, решил забраться на неё, чтобы оттуда посмотреть, что за края лежат за горой и куда ему дальше идти. Решил так Дождь и побежал-зашумел по камням и уступам скал, добежал до самой вершины и замер: открылась ему с горы необъятная долина, залитая золотым и розовым светом заходящего солнца. Сел добрый Дождь на камень, поправил широкополую шляпу, достал из-за пояса трубку, засмотрелся на красоту мира, задумался… Так просидел он неподвижно до самой ночи, да так и задремал, сидя с незакуренной трубкой в руках. И снилось Дождю радостное детство, летняя молодость и Прекрасная Долина…

• Предыдущая
• 37/41
• Следующая