Благоуханность. Воспоминания парфюмера. - Веригин Константин Михайлович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/48
- Следующая
Осенью мир растений замирает, засыпает, и вся его энергия передается человеку. Часто задуманное весной творится осенью, начатое осенью обычно доводится до конца. Не оттого ли и начало учебного года, как и начало года церковного, совпадает с первыми осенними днями...
Для нас, детей, конец августа был полон новых впечатлений. Магазины, подарки, школа, встречи — все радовало и развлекало. Мы любили запахи новых вещей, и теперь, вспоминая мои детские резинки, карандаши, перышки, тетради и книги, я не только вижу их форму и цвет, не только помню их твердость под руками, но и ясно чувствую все запахи, которые исходили от них.
Помню маленький магазин в Ялте, у самой набережной. Чуть отворишь дверь — и сразу густой запах новых тетрадей и только что отпечатанных книг охватит тебя. Запах, слегка напоминающий амбру или, вернее, лауданум в его хорошей выделке; и когда, много лет спустя, работая у Шанель, я встретился впервые с запахом лауданума, я вдруг почувствовал себя перенесенным в мои детские годы, в маленький писчебумажный магазин, где приветливый хозяин никогда не забывал класть между листьями каждой купленной тетради яркие, выпуклые, вырезанные изображения цветов и животных.
А как любили мы запах резинок с изображением слона; и запахи карандашей и вставочек, которые как-то невольно попадали на зуб в минуты, когда задача оказывалась слишком трудной или не давался латинский перевод!.. Помнится, мы особенно ценили карандаши из кедрового дерева, пахнувшие четко и приятно.
Помню едкий химический дух ученических чернил, так привлекавших нас своим густым зеленым блеском. Помню новые перышки, их металлический вкус и запах, холодящий ноздри. А клеевые ароматы книг и тетрадей давали нам ощущение чего-то интенсивного, жизненного, толкали к действию, заставляли работать.
Первый учебный день. Раннее утро. Свежесть. Запахи новой кожи ранца и пояса. Встреча с детьми нашего возраста, такими же веселыми, задорными, свежими, как и мы. Как часто первое впечатление, первые симпатии и дружба оказывались верными на протяжении всей жизни. Что может быть лучше этих ясных дружб далекого детства!
Но вот мы входим в само здание гимназии. Шум и шутки затихают, фигурки учеников подтягиваются, на лицах появляется вдумчивое и серьезное выражение. Мы сознаем свою ответственность. И более строгие запахи окружают нас. За летние месяцы гимназию красили заново, чистили, натирали полы. Все светилось, горело, блестело и пахло чистотой, красками, воском; вспоминались белая медуница, пасеки на опушке леса, солнечные дни.
В большом, главном зале все классы выстраивались на молитву. Впереди, в синих мундирах, директор, инспектор и весь учебный персонал. Стройное пение. Тонкие струйки ладана, способствующие сосредоточенности и приподнятости настроения. Благословение священника. Краткая, четкая, ясная речь директора. И мы выходим в широкие коридоры, идем в предназначенные нам классы. Замечаешь дорогу, оглядываешь стены, а в сердце радостное сознание, что ты справился с работой, не остался на второй год.
Все наши классы были веселые, светлые, большие, и пахло в них так славно: и деревом парт, и бумагой книг и тетрадей, и натертым до блеска паркетом, и даже черной доской и кусочками белого мела.
И во всех классах дети жили весело и интересно, но особенно милы были крошечные приготовишки, неподражаемо важные и гордые сознанием того, что и они — гимназисты славной ялтинской Александровской гимназии. Весело было глядеть на них, слушать их разговоры, чувствовать их вкусный, совсем еще детский запах...
Увы, не от всех наших преподавателей пахло так приятно. У некоторых одежда казалась пропитанной табаком и каким-то нехорошим духом, нередко присущим людям лет сорока.
Думается, что подобные запахи, несущие в себе гнилость болезни или психического разложения являются опасными для окружающих, и особенно для молодежи, и на это следовало бы обратить серьезное внимание...
Волосы наши подстрижены коротко, особенно младших классах, так как всякие падающие пряди, вихры и кудри были строго запрещены. Любили мы запах фрикциона и отмечали его тотчас на головках товарищей; и наши детские вкусы были очень правильны. Так, мы любили всего более в те детские годы тот еле заметный, тонкий аромат, который оставался на волосах от одеколона от Роже и Галле, или от "Violette des Bois" от Пино, или еще от вежетали Санкт-Петербургского химического общества.
Все эти жидкости были составлены из душистостей мира растительного, натурального, с самым незначительным процентом химических ароматов.
Хороший одеколон сделать нелегко, так как он должен вызывать чувство свежести, воздушности и чистоты, а не впечатление душистости дешевой и назойливой.
В настоящее время от одеколона все больше требуют многочасовой крепости, забывая, что для этого существуют лосьоны, туалетные воды и, наконец, духи. Цель же одеколона совсем иная: освежить, разрушить дурные запахи, задержаться в еле заметной, тончайшей ароматичности. Настоящий одеколон этим требованиям полностью отвечает, так как он состоит из натуральных эссенций, обладающих и приятной свежестью, и могучей силой дезинфекции. И если с 1806 года одеколон "Jean-Marie Farina" от Роже и Галле пользуется таким успехом, то это именно потому, что он особенно хорошо отвечает этим требованиям, не претендуя ни на что другое.
В счастливые годы юности нам были понятны лишь ароматы молодости, свежести, чистоты и здоровья. Ко всему же иному мы относились с недоверием и сдержанностью, и в этом мы были правы.
Так, и к старшим мы обычно подходили и с обонятельной точки зрения, и как часто дети замечают хорошие и дурные запахи людей. Старшие не знают этого и не понимают, почему дети избегают некоторых знакомых, чуждаются их, считают нехорошими...
В ученье, забавах и беседах дни и недели проходили необычайно быстро.
Всего более любили мы большую перемену с ее завтраком и играми. Завтракали мы в большой столовой, вблизи кухни, откуда так вкусно и соблазнительно пахло. Запахи были все простые, знакомые, но от них удивительно разыгрывался наш молодой аппетит. И как весело играть на свежем осеннем воздухе после этого легкого завтрака!
На крымском побережье ветер пронизан ароматом моря, сосен, елей, кипариса и лавра. В этом букете было еще немало летней солнечности; он был менее пропитан духом земли и увядания, чем воздух северной осени.
Помню эти осенние запахи в Симбирской губернии. Мне шел тогда восьмой год, и отец решил, что настала пора приучить меня к прелестям охоты. Я получил высокие сапожки, маленькое, но настоящее ружье, ягдташ и стал сопровождать отца. В начале не было предела моей радости. Я чувствовал себя настоящим охотником и гордился этим. Все радовало меня: и длительные приготовления, и прогулки по осеннему лесу, и шорох листьев под ногами, и золото и янтарь деревьев, и запахи, глубокие и бодрящие, и прозрачные ветки на фоне синего неба. Хруст сучьев, падение листка или желудя особенно слышны в тишине леса. Легко дышится. Идешь окрыленным. Чувствуешь себя пропитанным воздухом. Сливаешься с ним. От каждого шага из-под ног поднимаются ароматы земли. Словно силы свои отдает она тебе, словно самую глубину свою тебе открывает. Это не окрыленная свежесть первых весенних дуновений с их воздушностью, освобожденностью, неясностью. Запахи осени почти осязаемы: прель, сырость, капли неиспарившейся росы, что сверкают на листьях и траве крупными бриллиантами, мох, мягкий и бархатный; даже и в аромате своем они являются лишь фоном, низкими тонами еще более яркой и сильной благоуханности осенних деревьев.
- Предыдущая
- 6/48
- Следующая
