Путь, который мы спели (СИ) - Лазарева Лёна - Страница 17

- Хотя... Погоди. Приходила мне тут уже давно одна небезынтересная мысль... я даже начал ее проверять. - Шеллар придирчиво осмотрел трубку и удовлетворенно закурил. - Мы ведь не знаем, каким образом рождаются нимфы...

"При чем тут нимфы? - подумал Кантор, в который поражаясь парадоксальности королевского мышления.

- Никто из нас ведь никогда не видел взрослой нимфы... Исключая Азиль, разумеется. Но откуда взялась Азиль? Девочку просто подкинули в хитанский табор... Никто не знает, кто ее мать. Вот я и подумал: а что, если нимфы, по неведомой прихоти Богов, рождаются в обычных человеческих семьях? Если матерью Азиль была просто согрешившая деревенская девчонка, даже и не понявшая, КОГО она родила?

Мысль и впрямь была интересной и неожиданной, вот только было непонятно, каким боком рождение нимф имеет отношение к Кантору, Ольге и их проблемам.

- Смотрим дальше, - продолжал развивать свою гипотезу король. - Мы знаем, что Азиль испытывает необходимость в сексуальных контактах с мужчинами, причем все время разными. Это питает ее магическую силу, они же получают в обмен исцеление души и тела, удачу или еще что-либо в этом роде. Теперь ты. Репутация Эль Драко также известна всему континенту, но я, ты уж прости, навел некоторые справки... Сколько женщин близко знали тебя в бытность твою Эль Драко?

- Вы думаете, я помню? - опешил Кантор.

- Четыреста двадцать восемь, - уточнил король.

Где-то на грани сознания тихо ахнул внутренний голос, не иначе, пораженный неожиданно вскрывшимися масштабами собственных подвигов.

- Среди них, - невозмутимо продолжал Шеллар, - двести четырнадцать случаев исцеления от каких-либо телесных или нервных заболеваний, в остальных - просто изменение жизни к лучшему, иногда по мелочи, иногда весьма ощутимо. Отдельные трагические эпизоды типа Мэйлинь не беру - исключение, подтверждающее правило.

- Ваше величество, вы бредите, - Кантор нервно затянулся и закашлялся, внезапно поперхнувшись дымом. В памяти всплыло то утро - пробуждение рядом с Азиль... "Ты не такой, как все. Ты... немного как я. Мне приятно знать, что в мире есть еще кто-то, такой, как я..."

- Брежу? - ничуть не смутился король. - Смотрим дальше. Азиль не может зачать до некоего момента "созревания" - потому что до этого момента нимфы не могут иметь детей. Сейчас она стерильна. А тебе не приходило в голову, что то давнее отравление может не иметь никакого отношения к твоей стерильности?

- То есть, - выговорил Кантор, окончательно ошеломленный полетом королевского воображения, которому и бард в данном случае мог бы позавидовать: - я понял правильно, вы действительно хотите сказать, что я... э... нимф?

- Ну или как там следует именовать нимфу мужского пола, - пожал плечами Его Величество. - Возможно, лучше подойдет научное определение: "элементаль Пятой Стихии". На вашей семье, как я знаю, благословение Эрулы, богини Любви во всех ее проявлениях. В том числе - физической любви. А в народных поверьях и мифологиях самых разных племен - от Ледяных Островов до сгинувших орков, - секс, как средство зачатия нового существа, отождествляется с самой Жизнью, то есть - с Пятой Стихией. Я специально спрашивал ученых-историков и мифологов, даже выяснил, как с подобными воззрениями обстояло на Альфе. Оказалось - точно так же. Кстати, о "моменте созревания". Начало расцвета для мужчины - это примерно чуть за тридцать. Тебе сейчас тридцать два.

- Охренеть можно, - язвительно проворчал Кантор, - То есть, я - нимф. А сейчас, значит, созрел. Можно срывать и откусывать. Шкурку только снять не забыть.

- Да, созрел для возможности иметь детей, - невозмутимо подытожил король. - А в этом случае ребенок Ольги - твой. И что-то мне говорит, что так оно и есть.

Четвертый Путь. Глава 4

Даллен шел по Даэн-Риссу.

То есть - просто по городу. Названия он не спросил. Какая разница?

Это был город Жака. Мир, где живут и Жак, и король Орландо по прозвищу Плакса - эльф с разными ушами... Мир юного принца с таким взрослым взглядом, неведомого отчаянного Кантора и той белокурой беременной девчушки, что его искала.

Поющий знал теперь, что тональность города - это не архитектура и не окружающий пейзаж. Хотя и это тоже. Но всё-таки главное - это люди. Их мысли, их настроение, радости и заботы... боль и возмущение. Он слышал и чувствовал. И сможет теперь, захотев, вернуться прямо сюда, на эту кривоватую улочку...

Его чувства обострились; запах цветов из маленького палисадника, казалось, звучал еле слышным переливом флейты, а стоило сделать Поющему несколько шагов дальше по улице, как словно ласковый, робкий шепот зазвучал в ушах и невольно заставил улыбнуться. Похоже, в этом доме царила нежность...

Раньше Даллен не знал за собою такого; проходя мимо некоторых домов, он улавливал обрывки мелодий, иногда еле уловимое пение или аккорд какого-то струнного инструмента... Может, он ХОЧЕТ, чтобы этот город - звучал? Да, нет. Некоторые дома "звучали" почти отчетливо, и, хвала богам, он ещё ни разу не услышал зла, ненависти, зависти... Какой хороший город...

Даллен вдруг увидел впереди небольшой горбатый мостик. Река подступала здесь к самым стенам домиков с красными черепичными крышами, а над водой, отражаясь в ней, склонялись черные ветви деревьев, едва успевших выпустить на весеннем солнышке ароматные зеленые почки. Как это было похоже! Похоже на Шайл... Крыша была ну совсем как у того домика...

Усилием воли Поющий отогнал видение уютной улочки, скамеечки во дворе, улыбки старого оружейника... Иногда граф йен Арелла - многие его знакомые удивились бы, если бы знали - присаживался тут поболтать запросто со стариком, послушать его ворчание по поводу нынешней молодежи: ученики и меч-то заточить толком не умеют, и секреты мастерства перенимать не спешат, а туда же, мастерское звание им подавай... Тех, кто умел хорошо владеть оружием, старик уважал не менее, чем тех, кто умел его искусно ковать. Говорил, что для настоящего воина, навроде "его сиятельства", и меч-то делать приятно. Как дочь достойному жениху вручать...

Это было давно. Быть может, и старика уже нет в живых...

Интересно, кто живет в этом домике, так похожем на дом оружейника?

Даллен шел дальше. Он не знал, куда; он просто позволял этому городу и этой улице - вести себя, увлекать вперед, в переплетение переулков, останавливать на минуту журчанием ручейка или воркованием голубей под крышей, и снова тихим шепотом рассказывать на ухо полузабытые секреты тех, кто когда-то ходил по мостовой, мощеной разбитым булыжником.

И вдруг... Это действительно было "вдруг" даже для Поющего и мастера кэрье. Видно, граф йен Арелла слишком глубоко ушел в свои мысли. Из-за живой изгороди, надежно отгораживающейот улицы небольшой каменный дом, раздалось возмущенное звонкое "Гав!" Даллен вздрогнул, а неведомая собака продолжала ругаться на своем собачьем языке. Не переставая и, похоже, совершенно нецензурно.

- Ну что ж, - негромко сказал Поющий, - всё правильно. Дом свой надо охранять...

Лай приблизился, и тут в небольшой проем между кустами высунулась белая мордочка. Даллен остановился как вкопанный.

- Белка... - еле слышно прошептал он.

Надо же - Белочка! Похожа-то как! И рост, и масть, и даже голос - почти такой же.

Она была самым невыносимым обитателем Драконьего Клыка - пограничной крепости на рубеже владений Шайла и королевства Эрвиол. Маленькая, белая, неведомой породы, со склочным нравом и голосом, достойным матерого волкодава. Белка была стражем воинской дисциплины в крепости - ни один сержант не выслеживал бегающих в самоволку солдат с такой беспощадной бдительностью, как она. От сержанта можно было спрятаться, но низкое грозное гавканье раздавалось неумолимо и неизбежно.