Танец волка - Мазин Александр Владимирович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/64
• Следующая

Кетильгрим тоже дает отмашку, и хирдманы, уже нацелившиеся плющить, расслабляются. Парочка подхватывает побитого ярла и уносит на лодку.

О! А вот это уже совсем другой уровень! Мужик работает с двух рук, мечом и щитом, причем щитом – очень активно, то есть в атакующей манере. И щит у него – с солидной металлической оковкой. Тяжелый, блин! Я бы с таким не управился.

Норег давит меня, пытаясь загнать в воду. Там я потеряю маневренность. Тогда преимущество силы и массы возьмет свое.

Я не даюсь. Хорошо, что предыдущий поединок был простым и все силы при мне. А быстрый он какой, этот Шлем-с-Намордником[28]! Для своих габаритов – очень быстрый. А вот если ногой по щиту, снизу?

Скандинавский щит – верткий. Держат его за перекладину. Никаких дополнительных креплений. Однако лапы викингов, накачанные работой на веслах, – как тиски. Захватил – не отпустит. Но пнул я от души, рычаг большой, так что – подбил. И с уходом вниз, укол в сапог. От ответки пришлось уйти перекатом. Страсть как не люблю падать, но иначе было – никак. Только встал на ноги – страшный лобовой удар. Щит в щит. Я отлетел, как кегля. Только что не упал. Зато (сбылась мечта Кетильгрима) оказался по щиколотку в воде. Серия из трех ударов, нанесенных со всей дури, превратила мой щит в дрова. Левая рука онемела. Но не настолько, чтобы я не смог эти дрова в голову противника и выхватить из петли топорик. В метании топоров я не силен, но с трех шагов промахнуться невозможно, тем более что ляжка у норега – раза в полтора толще моей. Топор воткнулся в нее и застрял, однако новый удар щита буквально смел меня, закинув еще дальше в воду. Уже по колено.

Кетильгрим ломанулся следом, не замечая ран…

Но дно здесь сильно отличалось от того, что на элитных пляжах. Камешки… То ли нога подвела, то ли просто споткнулся, но вместо того, чтобы обрушиться на меня и добить, Кетильгрим с шумом и плеском обрушился в воду. И я не стал проявлять милосердие. Шагнул вперед и двумя руками вбил Вдоводел в просвет между краем шлема и панцирем. Вбил, наступил на спину норега и с изрядным усилием выдернул увязший в позвонке клинок. Выдернул и выпрыгнул на отмель.

А мой противник остался лежать на дне лицом вниз, в багровом «дыму» собственной крови.

Вот так, парни. Пять минут – два лидера минус. Знай наших!

Наших – знали. Не успел я подхватить щит Кетильгрима (мой-то разбит), как в него забарабанили стрелы. А еще я увидел, как легкой танцующей походкой, но очень, очень быстро движется по отмели Медвежонок. Без щита. Щит, как выяснилось позже, он отдал Гудрун. Меч и секира. Страшный оскал. Слюна мочит бороду… Несколько секунд (нореги так и не успели «собрать» строй) – и берсерк уже среди них. А мгновением раньше – жуткий инфернальный рык, от которого подгибаются колени, хочется даже не бежать – забиться в какую-нибудь щель, в раковину, как моллюск… Даже у меня каждый раз под ложечкой ёкает. На врагов же рык действует гипнотически…

И скорость, скорость…

Я смотрю из-под щита. Редко, когда получается увидеть Медвежонка – в действии. Обычно, когда он убивает, я занимаюсь тем же.

Но сейчас в меня летят стрелы, и мне приходится выжидать, скорчившись под щитом…

Медвежонок полосует с двух рук. Как фрезерный станок. Со свистом. Брызги крови. Вопли боли и ярости… Рев накрывает крики норегов, как пароходная сирена – автомобильные гудки.

Было десять – осталось четверо. Эти четверо сумели-таки сомкнуть щиты, отбиваются… Им, наверное, кажется, что у берсерка – сто рук. Еще минус один. Норег падает с топором во лбу. Освободившейся рукой Медвежонок ловит брошенное с дальней лодки копье и швыряет обратно с такой силой, что лучника, в которого оно попало, перекидывает через борт.

А вот и я, мальчики! У меня появилась идея, ради которой стоит рискнуть…

Занемевшие в холодной воде ноги – как две чушки. Но они послушно несут меня по отмели.

Тройка, удерживающая Медвежонка, явно не рада моему появлению. Нет, парни, я не к вам. Прыжок на нашу лодку, с нашей – на чужую… Стрелы так и сыплются, но я успеваю раньше. Помогает то, что на дальних лодках не понимают, чего я хочу…

А хочу я… Мой щит – как дикобраз… А хочу я… Взмах Вдоводела… Я роняю и меч, и щит, цепляюсь за шкот… Я на палубе, меня прикрывают борта. Достать только навесом, а на такое у норегов-стрелков квалификации не хватит… Перекатываюсь, перехватываю, тяну шкот… Эх, мне бы Стюрмирову силенку… Ну да ничего. Ползет парус, ползет вверх… Теперь – закрепить.

Я хохочу. Мне весело. Парус перекрыл просвет между скалами. Представляю, как ругаются теперь стрелки… А что Медвежонок? Минус три. И – задумчиво-ищущий взгляд: кого бы еще порешить?

Если никто не подвернется, он выйдет из транса, сохранив некоторое количество сил.

И тут ко мне приходит Счастье. Мир преображается. Белый Волк взмахивает пушистым хвостом и прыгает с палубы на камень.

Ты пришел, мой Белый Брат! Как я скучал по тебе!

Я отшвыриваю ненужный щит и вспрыгиваю на камень вслед за моим волчарой. Отсюда, сверху, видно, как ползет к нам еще одна лодка. Узкий нос рвет воду, гнутся весла, сгибаются и разгибаются спины… Меня видят трое. Один – на носу и двое на корме. Но сделать они не успевают ничего. Перепрыгриваю на соседний камешек, толкаюсь двумя ногами, взлетаю над водой и после восхитительно долгого полета оказываюсь на плечах согнувшего спину гребца. Мимоходом уколов его в шею, я соскакиваю на палубу и верчусь пьяным дервишем, бросая клинок сразу во все стороны. Красные брызги, мельтешение тел… Вращаясь, я двигаюсь к корме, где кормчий, выпучив глаза, широко разевает рот, а рядом с ним удивительно медленно замахивается копьем совсем молодой безбородый норег в кожаной куртке…

Копье прошивает воздух всего в ладони от моей головы. Молодой с воплем прыгает за борт – успел. А вот кормчий не успевает. Да и куда ему прыгать – с таким железным грузом. Я протыкаю его обшитую бляхами куртку, проворачиваю клинок и, выдернув, разворачиваюсь к тем, кто еще жив. Мне чертовски весело. Я как будто внутри хрустального шара, который вертится, вертится… И высверки моего клинка не дают никому коснуться сверкающей поверхности…

Как всегда, всё кончается слишком быстро. Палуба пуста. Я вижу с полдюжины пловцов, удирающих в сторону третьей лодки, где поспешно ставят парус…

Мы победили.

– Разве это враги? – ворчит Медвежонок. – Хочу настоящих врагов, брат! Настоящих! Таких, как Лейф Весельчак! Надоело убивать тюленей!

Наши нореги и Тьёдар Певец глядят на меня и на Свартхёвди как на небожителей. Только что мы, вдвоем, убили семнадцать человек. И не бондов каких-нибудь, а бойцов.

Я понимаю, почему так произошло. Мы напугали их до чертиков. Сначала – берсерк Свартхёвди, потом вообще непонятный я. Если бы они дрались по-настоящему, исход был бы иным. Число ведь имеет значение. И еще какое. Но я в считаные минуты убил и их ярла, и их лучшего бойца. А потом мы как-то ухитрились выжить под градом стрел… Нет, мы победили не вдвоем. С нами был третий. Страх.

– Мелкие люди, – ворчит Медвежонок.

Он даже не выложился полностью. Так, поплясал немного. По глазам видно: хочет продолжения банкета…

Голова Гудрун лежит на моем плече. Моя жена тоже участвовала в бою. Брошенное ею копье пробило шею одного из врагов. Правда, тот не видел броска. Увидел бы, наверняка успел бы перехватить и увернуться. Но в бою не бывает «если бы». Ты или жив, или мертв.

Я обнимаю Гудрун, вдыхаю ее запах… И чувствую привкус крови.

Приключения кончились. Мы прибыли в столицу Хальфдана Черного Упплёнд, где благополучно встретились со стариной Красным Лисом.

Более того, я воссоединился со своим драккаром, сарай под который мне любезно предоставил Харальд Щит.

• Предыдущая
• 40/64
• Следующая