Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1 (худ. Клименко) - Дюма Александр - Страница 28

• Предыдущая
• 28/143
• Следующая

— Имею честь, сударь, всенижайше вам кланяться.

«А, чтоб тебя! — подумал д’Артаньян. — Какой несносный болтун!»

Он в последний раз взглянул на красный дом, повернул лошадь и поехал с видом беззаботного человека.

Доехав до конца стены, скрытый от всех посторонних взоров, он тяжело вздохнул и сказал:

— Обсудим положение. Неужели Атос был дома? Нет. Все эти лентяи, стоявшие сложа руки посреди двора, бегали бы как сумасшедшие, если б хозяин мог видеть их. Атос путешествует?.. Это непостижимо. Он ужасно любит таинственность. Вообще не такой человек нужен мне. Мне нужен ум хитрый, терпеливый. Мой герой живет в Мелюне, в знакомом церковном доме. Сорок пять лье! Четыре с половиной дня! Ну что ж, погода прекрасная, и я свободен. Проглотим это пространство.

Он пустил лошадь рысью по дороге в Париж. Через четыре дня он приехал в Мелюн, как и задумал.

Д’Артаньян имел обыкновение ни у кого не спрашивать дороги. Он всегда полагался на свою проницательность, которая никогда его не обманывала, на свой тридцатилетний опыт и старую привычку читать по внешнему виду зданий и лицам людей.

В Мелюне д’Артаньян сразу разыскал церковный дом, красивое оштукатуренное здание из кирпича. Виноградные лозы вились вдоль труб, а на крыше виднелся высеченный из камня крест. Из залы, расположенной в нижнем этаже дома, доносился говор или, лучше сказать, гул голосов, похожий на писк птенцов, сидящих в гнезде под крылом матери. Один голос громко называл буквы азбуки. Другой, густой и певучий, бранил шалунов и поправлял ошибки учеников.

Д’Артаньян узнал этот голос. И так как окно было открыто, то он наклонился с лошади, раздвинул листья винограда и крикнул:

— Базен! Милый Базен, здравствуй!

Низенький толстяк, с плоским лицом, с коротко стриженными — чтобы походить на тонзуру — седыми волосами и в черной бархатной ермолке на голове, встал, услышав голос д’Артаньяна, впрочем, даже не встал, а, скорее, подпрыгнул, уронив табуретку. Ученики бросились поднимать ее, и между ними завязалась битва не хуже той, какую затеяли греки, чтобы отнять у троянцев тело Патрокла. Букварь и линейка тоже выпали из рук Базена.

— Вы здесь! — вскричал он. — Вы, господин д’Артаньян?!

— Да, это я. Где Арамис… то бишь шевалье д’Эрбле?.. Ах, опять ошибся! Где господин главный викарий?

— Сударь, — отвечал Базен с достоинством, — его преосвященство в своей епархии.

— Что такое? — сказал д’Артаньян. — Так он епископ?

— Откуда вы явились, что не знаете этого? — перебил Базен довольно непочтительно.

— Любезный Базен, мы, язычники, люди военные, знаем только, когда кого-нибудь производят в полковники, генералы или фельдмаршалы; но о епископах и папе, черт меня побери, вести до нас доходят только тогда, когда три четверти мира знает об этом!

— Шш! Шш! — сказал Базен, вытаращив глаза. — Не портите мне детей, которым я старюсь внушить добрые нравы.

Дети действительно оглядывали д’Артаньяна и любовались его лошадью, длинной шпагой, шпорами и воинственным видом. Они особенно удивлялись его громкому голосу, и когда он произнес свое любимое словцо, вся школа закричала: «Черт побери!» — со страшным хохотом, визгом и топаньем. Мушкетер усмехнулся, а старый учитель совсем потерял голову.

— Да замолчите ли вы, шалуны! — закричал он. — Ах, господин д’Артаньян, вот вы приехали, и прощай мои добрые нравы!.. Как всегда, вместе с вами приходит беспорядок!.. Просто столпотворение вавилонское!.. Ах, какие несносные мальчишки!

Достопочтенный Базен стал раздавать направо и налево затрещины, от которых ученики его принялись кричать еще громче, только другими голосами.

— А где епархия Арамиса? — спросил д’Артаньян.

— Его преосвященство Рене состоит епископом в Ванне.

— Кто выхлопотал ему это место?

— Наш сосед, господин суперинтендант финансов.

— Кто? Господин Фуке?

— Конечно, он.

— Так Арамис с ним в дружбе?

— Господин епископ каждое воскресенье говорил проповедь в капелле господина суперинтенданта в Во; и потом они вместе ходили на охоту.

— Вот как!

— И господин епископ часто работал над своими нотациями… то есть я хотел сказать — над своими проповедями, вместе с суперинтендантом.

— Так он стихами, что ли, проповедует, сей достойный епископ?

— Сударь, не шутите над религией, ради бога!

— Ладно, Базен, ладно. Так что Арамис в Ванне?

— В Ванне, в Бретани.

— Ты скрытен, Базен, это неправда.

— Но, сударь, ведь священнический дом пустует.

— Он прав, — промолвил д’Артаньян, глядя на дом, вид которого говорил об отсутствии хозяина.

— Но монсеньор должен был написать вам о своем посвящении.

— А давно он посвящен?

— Уже месяц.

— Ну, так времени прошло немного. Я не мог еще понадобиться Арамису. А почему ты не поехал с ним, Базен?

— Нельзя, сударь, у меня здесь дело.

— Азбука?

— И мои прихожане.

— Как! Ты исповедуешь, ты аббат?

— Почти. Таково мое призвание.

— А ты прошел предварительные ступени?

— О, — сказал Базен с апломбом, — теперь, когда мой господин назначен епископом, мне в этом нет надобности.

И он самодовольно потер руки.

«Решительно, — подумал д’Артаньян, — с этим человеком ничего не поделаешь».

— Вели дать мне поесть, Базен.

— С удовольствием, сударь.

— Цыпленка, бульон и бутылку вина.

— Сегодня суббота, день постный, — заметил Базен.

— Мне разрешено, — возразил д’Артаньян.

Базен посмотрел на него с сомнением.

— Ах ты, лицемер! — закричал д’Артаньян. — Так ты, слуга Арамиса, надеешься получить позволение совершать злодеяния, не пройдя предварительных ступеней, а мне, его другу, не разрешено даже поесть скоромного в субботу? Базен, будь со мною любезен, или, клянусь богом, я пожалуюсь королю, и ты навсегда лишишься права исповедовать. Ты знаешь, что король утверждает епископов? Король на моей стороне; значит, я сильнее вас.

Базен двусмысленно улыбнулся:

— О, на нашей стороне господин суперинтендант!

— Так ты издеваешься над королем?

Базен ничего не ответил, но улыбка его была довольно красноречива.

— Давай ужинать! — попросил д’Артаньян. — Скоро семь часов.

Базен обернулся и приказал старшему ученику пойти к кухарке. Тем временем д’Артаньян занялся осмотром дома.

— Ну, — сказал он пренебрежительно, — господин епископ живет неважно.

— У него есть замок в Во, — молвил Базен.

— Который, может быть, стоит Лувра? — спросил мушкетер с насмешкой.

— Он гораздо лучше, — ответил Базен хладнокровно.

— Вот как? — воскликнул д’Артаньян.

Может быть, он стал бы спорить и отстаивать превосходство Лувра. Но тут он заметил, что лошадь его все еще стоит на привязи у ворот.

— Черт возьми! — сказал он. — Вели-ка позаботиться о моей лошади. У твоего господина, верно, нет такого коня.

Базен искоса взглянул на лошадь и произнес:

— Господин суперинтендант пожаловал нам четырех лошадей из своей конюшни, и каждая из них стоит четырех таких, как ваша.

Кровь бросилась в лицо д’Артаньяну. У него зачесались руки. Он посмотрел на голову Базена, обдумывая, куда хватить кулаком. Но вспышка эта тотчас же прошла, д’Артаньян успокоился и усмехнулся:

— Черт возьми! Я хорошо сделал, что оставил королевскую службу. А скажи-ка мне, любезный Базен, сколько мушкетеров у господина суперинтенданта?

— На свои деньги он купит всех, сколько их есть во Франции, — отвечал Базен, закрывая книгу и выпроваживая учеников из залы ударами линейки.

— Черт возьми! — сказал д’Артаньян в последний раз.

Тут ему доложили, что ужин готов. Он пошел за кухаркой, которая провела его в столовую, где ожидал накрытый стол.

Д’Артаньян сел за стол и решительно атаковал жаркое. «Мне кажется, — думал он, запуская зубы в цыпленка, которого, видимо, забыли откормить, — что я напрасно не поступил в свое время на службу к этому господину. Суперинтендант, должно быть, могущественный вельможа. Право же, живя при дворе, мы ровно ничего не знаем. Лучи солнца мешают нам видеть крупные звезды; а они такие же солнца, только немного подальше от земли, вот и вся разница».

• Предыдущая
• 28/143
• Следующая