Жозеф Бальзамо. Том 1 - Дюма Александр - Страница 12

• Предыдущая
• 12/160
• Следующая

— А к колесу кареты была привязана лошадь?

— Да, и я не понимаю, черт возьми, куда она делась?

— Сударь, дама, сидевшая в одноколке, ускакала на лошади, которая была привязана к колесу.

Не проронив ни слова, ни звука, путешественник ринулся к одноколке и отодвинул кожаные шторки: молния, сверкнувшая в этот миг в небе, позволила ему увидеть, что экипаж пуст.

— Ад и преисподняя! — зарычал он, едва ли не заглушая гром, раскатившийся в это самое время; потом он бросил вокруг взгляд, словно искал средства устремиться в погоню, однако тут же убедился, что пуститься в погоню не на чем.

— Догонять Джерида на одной из этих кляч, — проговорил он, качая головой, — это все равно что посылать черепаху в погоню за газелью… Но я все-таки узнаю, где она, если только…

Он поспешно и с тревогой сунул руку в карман куртки, извлек небольшой бумажник и раскрыл его.

В одном из отделений бумажника обнаружился сложенный лист бумаги, а в бумаге — черный локон.

При виде этого локона лицо путешественника прояснилось, и сам он — во всяком случае внешне — успокоился.

— Ну что ж, — выдохнул он, проведя по лбу рукой, по которой тотчас же заструился пот, — ну что ж, ладно. А она ничего не сказала вам, уезжая?

— Да, сударь, сказала.

— И что же?

— Велела передать вам, что оставляет вас не из ненависти, а из страха; она, мол, добрая христианка, а вы, напротив того…

Молодой человек заколебался.

— А я, напротив того? — повторил путешественник.

— Не знаю, следует ли мне передавать слово в слово…

— Да передайте же, черт вас побери!

— А вы, напротив того, атеист и неверующий, и нынче вечером Господу угодно было послать вам последнее предупреждение; она, дескать, вняла этому предупреждению и заклинает вас также к нему прислушаться.

— И это все, что она вам сказала?

— Да, все.

— Что ж, поговорим теперь о другом.

И на челе путешественника изгладились, казалось, последние следы тревоги и огорчения.

Молодой человек следил за всеми этими движениями сердца, отражавшимися на лице собеседника, с любопытством, свидетельствовавшим о том, что ему также не чужда известная доля наблюдательности.

— А теперь скажите, мой юный друг, — произнес путешественник, — как вас зовут?

— Жильбер, сударь.

— Просто Жильбер? Наверное, это только имя, данное вам при крещении?

— Это моя фамилия.

— Превосходно! Мой любезный Жильбер, само Провидение послало мне вас на выручку.

— К вашим услугам, сударь, и если я чем-нибудь могу вам помочь…

— То и поможете, благодарю вас. Да, знаю: в ваши годы люди находят удовольствие в помощи ближним: впрочем, услуга, в которой я нуждаюсь, невелика: я попрошу вас всего-навсего указать ночлег на эту ночь.

— Да вот хотя бы эта скала, — отвечал Жильбер, — под ней я спасался от грозы.

— Да, но я предпочел бы какое-нибудь жилище, — возразил путешественник, — и чтобы там нашлись добрый ужин и удобная постель.

— Это труднее.

— А далеко отсюда до ближайшей деревни?

— До Пьерфита?

— Ближайшая деревня зовется Пьерфит?

— Да, сударь, и до нее примерно полтора лье пути.

— Полтора лье в такую темень, в грозу, с этими двумя клячами? Насилу за два часа доберемся. Ну-ка, мой юный друг, поразмыслите хорошенько, нет ли какого-нибудь жилья поблизости?

— Замок Таверне, до него шагов триста, не больше.

— Вот как! Почему же… — начал путешественник.

— Что, сударь? — изумленно переспросил молодой человек.

— Почему вы мне сразу о нем не сказали?

— Но замок Таверне — не постоялый двор.

— В нем живут?

— Да, конечно.

— Кто?

— Разумеется, барон де Таверне.

— А кто таков барон де Таверне?

— Отец мадемуазель Андреа, сударь.

— Очень рад это услышать, — улыбаясь, возразил путешественник, — но я хотел спросить, что за человек этот барон.

— Сударь, он старик лет шестидесяти или шестидесяти пяти; по слухам, прежде он был богат.

— А теперь обнищал? Вечная история! Друг мой, прошу вас, проводите меня к барону де Таверне.

— К барону де Таверне? — едва ли не с испугом вскричал молодой человек.

— Что ж, вы не желаете оказать мне эту услугу?

— Нет, сударь, но дело в том, что…

— Продолжайте.

— Дело в том, что он вас не примет.

— Не примет дворянина, который заблудился и просит о гостеприимстве? Разве этот ваш барон — медведь?

— Как сказать! — проронил молодой человек с такой интонацией, словно имел в виду: «Похоже на то, сударь».

— Не беда, — заявил путешественник, — попытаю счастья.

— Не советую, — откликнулся Жильбер.

— Почему бы и нет? — возразил путешественник. — Да будь ваш барон и впрямь медведь, не съест же он меня.

— Нет, но, возможно, захлопнет перед вами дверь.

— Ну, а я ее вышибу, и если вы отказываетесь послужить мне проводником…

— Не отказываюсь, сударь.

— Тогда указывайте дорогу.

— С удовольствием.

Тут путешественник влез в одноколку и взял там небольшой фонарь.

Пока фонарь еще не горел, молодой человек на мгновение понадеялся, что путник задержится в карете, зажжет в ней фонарь и через полуоткрытую дверцу ему удастся рассмотреть, что там внутри.

Однако неизвестный не сделал к ней ни шагу. Он вложил незажженный фонарь в руки Жильберу.

Тот принялся крутить его так и этак.

— Что прикажете делать с этим фонарем, сударь? — осведомился он.

— Освещайте дорогу, а я поведу лошадей.

— Но ваш фонарь не горит.

— Сейчас мы его зажжем.

— А, понятно, — произнес Жильбер, — у вас в карете есть огонь.

— И в кармане тоже, — отвечал путешественник.

— Запалить трут под таким дождем будет нелегко.

Путешественник улыбнулся.

— Откройте фонарь, — сказал он.

Жильбер повиновался.

— Подержите вашу шляпу над моими руками.

Жильбер снова повиновался; он следил за этими приготовлениями с нескрываемым любопытством. Жильбер не знал, как можно зажечь фонарь, не высекая огня.

Путешественник извлек из кармана серебряный футляр, а из футляра спичку; затем, открыв низ футляра, погрузил спичку в какую-то массу, вне всякого сомнения, воспламеняющуюся, поскольку спичка тут же загорелась с легким потрескиванием.

Все это произошло так быстро и неожиданно, что Жильбер вздрогнул.

Путешественник улыбнулся при виде этого удивления, вполне естественного в те времена, когда фосфор был известен лишь немногим химикам, хранившим его секрет для собственных опытов.

Путешественник поднес волшебный огонек к фитилю свечи, затем закрыл футляр и спрятал в карман.

Молодой человек взглядом, полным жгучего вожделения, проводил драгоценный сосуд. Он явно отдал бы многое за обладание подобным сокровищем.

— Теперь у нас есть свет, так ведите же меня, — распорядился путешественник.

— Идемте, сударь, — отозвался Жильбер.

И молодой человек пошел вперед, а его спутник последовал за ним, таща под уздцы одну из лошадей.

Непогода между тем несколько улеглась, дождь почти перестал, и гроза уже громыхала в стороне.

Путешественник первый пожелал возобновить разговор.

— Вы как будто хорошо знаете этого барона де Таверне, мой юный друг? — спросил он.

— Да, сударь, оно и понятно: я живу у него с самого детства.

— Он, наверно, ваш родственник?

— Нет, сударь.

— Опекун?

— Нет.

— Хозяин?

При слове «хозяин» молодой человек вздрогнул, и на его щеках, всегда бледных, вспыхнул яркий румянец.

— Я не слуга, сударь, — отвечал он.

— Но в конце концов, — продолжал путешественник, — кем же вы ему доводитесь?

— Мой отец был у барона арендатором, а мать вскормила мадемуазель Андреа.

— Понимаю: вы живете в доме на положении молочного брата этой юной особы; полагаю, что дочь барона молода.

— Ей шестнадцать лет, сударь.

Как видим, один из двух вопросов, слишком близко его касавшийся, Жильбер замял…

• Предыдущая
• 12/160
• Следующая