В дебрях атласа. Пограничный легион - Сальгари Эмилио - Страница 34

• Предыдущая
• 34/107
• Следующая

— Черт возьми! Кто же тебя так замучил?

— Спаги.

— Спаги? Быть не может!

— Их сержант.

— Ты знаешь этого негодяя?

— Нет, но слышал, как другие называли его.

— Бассо?

— Да, именно Бассо, — ответил марабут.

— Это дикий зверь, а не человек, — сказал Рибо. — Штейнер был не так жесток. Сколько дней ты здесь?

— Три дня.

— Спаги больше не показывались?

— Нет.

Рибо осторожно снял бинт, причем марабут не мог удержать стона, и сбросил на землю известь.

Открылась страшная рана. Кожа и мясо отставали кусками, все жилы обнажились, и суставы не двигались. Ужасная сила извести совершенно разрушила их.

— Бедный человек! — сказал Рибо с состраданием. — Рука навсегда потеряна

— Одна еще осталась, — ответил марабут, скрежеща зубами.

— Левая.

— Все равно, и ею всажу кинжал в сердце этой собаки — сержанта.

— Садись, я постараюсь вылечить тебя. К счастью, мы, солдаты, всегда имеем при себе то, чем сделать перевязку.

Он свистом подозвал лошадь. Послушное животное сейчас же подбежало, и Рибо взял из седельной сумки пузырек с маслом и полотняный бинт: в то время еще не знали йодоформной ваты и марлевых бинтов.

Он осторожно раскрыл ужасную рану, чтобы очистить ее от малейших частиц извести, намочил тряпку маслом и покрыл всю ладонь. Ловкая перевязка, наложенная искусной рукой сержанта, не раз имевшего дело с ранениями, закончила лечение.

— Ну что, полегчало, марабут? — спросил сержант.

— Да, франджи. Да припомнит Аллах благодеяние христианина мусульманину.

— Хочешь пить?

— Лучше бы чего-нибудь поесть. У меня уже три дня куска не было во рту.

— Я захватил с собой несколько галет да сухих фиников и с удовольствием поделюсь с тобой, однако при одном условии.

— Говори, благодетель.

— Ты должен объяснить мне, отчего произошел взрыв, разрушивший твою куббу.

— Кубба разрушена?! — с испугом воскликнул марабут. — А…

— Ну, договаривай: что такое? Ты хотел еще что-то прибавить

— Ты уверен, что кубба обрушилась?

— По крайней мере, купол отброшен взрывом. Разве у тебя был порох?

— Да, был запасец… Для проходящих караванов. И мне надо себе заработать на хлеб… Молитвы приносят плод на небе, а не на земле, — ответил Мулей-Хари.

— Но кто мог произвести взрыв? Конечно, не спаги; ведь ты сказал мне, что уже три дня, как они уехали, и больше не показывались

— Кто? Кто? — повторял совершенно растерявшийся марабут.

— Мне думается, ты знаешь, и только не хочешь сказать мне, не доверяя.

— Ты франджи из бледа.

— Но совсем не такой, как остальные. Я уже доказал это тебе.

— Верно. Рибо положил руку на плечо марабута и, пристально смотря ему в глаза спросил неожиданно:

— Ты приютил у себя Хасси аль-Биака, его дочь, раба и двух солдат из Иностранного Легиона? Не запирайся.

Мулей-Хари с ужасом смотрел на сержанта, не отвечая.

— Онемел ты, что ли? — спросил сержант, видя, что марабут не решается высказаться.

— Нет… нет, ты ошибаешься, — бормотал Мулей. — Я не знаю этих людей.

— Ты не доверяешь мне, и не без причины, потому что я солдат из бледа; но я уверен, что твоя похвальная осторожность рассеется, когда я скажу тебе, что спас Звезду Атласа, после того как она пыталась убить вахмистра, и помог бежать легионерам. Похож я на обманщика?

— Нет, ты хороший франджи.

— Ну, так расскажи мне все. Я приехал сюда, чтоб избавить их от преследования спаги, а не для того, чтобы вернуть в блед. Видишь мое ружье и пистолеты? Возьми их, если я обманул тебя.

— Ты честный франджи, — повторил марабут.

— Ну, так говори. Я не могу долго ждать

Мулей-Хари минуту молчал в нерешимости, затем заговорил с волнением:

— Они еще в подземелье куббы и, может быть, теперь уже мертвы, потому что сами взорвали порох, не могу сказать — по неосторожности или для того, чтобы взлетела на воздух каменная плита над входом: приподнять ее у них не хватит сил.

— И ты сразу не сказал мне этого? — вскричал Рибо вскакивая.

— Я боялся выдать их.

— Можешь ты ходить?

— Арабы народ выносливый.

— Ты поешь потом.

— Подожду, сколько хочешь

— Иди за мной.

— Нет, лучше я пойду вперед.

— Почему?

— Очень возможно, что мои змеи расползлись

— Недолюбливаю я ваших гадов, — сказал Рибо, обнаживший из предосторожности саблю — оружие, которое могло оказать ему лучшую услугу, чем ружье или пистолет.

Пользуясь ярким лунным светом, оба направились к развалинам куббы и остановились шагах в десяти от них.

— Как видишь, твоя лачуга обрушилась от сотрясения; взрыв же произошел не здесь. Мина взорвалась там. Видишь эту дыру?

— Но подземелье не доходит до этого места, — заметил Мулей, все больше изумляясь.

— И это скоро объяснится…

Рибо вдруг замолчал и отскочил в сторону, отчаянно размахивая в то же время саблей над вереском, которым порос двор куббы.

— Черт возьми! — закричал он. — Едва успел снести голову леффе: она чуть было не обвилась у меня вокруг ноги. Еще мгновение, и меня бы не стало.

— Я ведь сказал тебе, чтобы ты шел позади, франджи. Предоставь мне действовать.

— Я вовсе не имею желания водить компанию с твоими друзьями; я не аиссан и никогда не просил покровительства ни Сиди Мухаммеда, ни Седна-Эйзера[27].

Марабут, знавший, что укусы змеи ему не страшны, вошел в куббу и, убедившись, что плита не сдвинута, начал шарить по углам, отыскивая корзину.

Затем он стал посередине своего разрушенного жилища и начал насвистывать сквозь зубы на разные лады, между тем как Рибо, опасаясь появления какого-нибудь нового пресмыкающегося, отчаянно сражался с вереском.

Не прошло и полминуты, как леффы и бумен-факи начали выскакивать из-под корней и направляться, то извиваясь, то прыгая, к хозяину.

Мулей дал им подползти и пересчитал их.

— Отлично, — сказал он. — Недостает только кобры, убитой спаги, и обезглавленной сейчас леффы. Все налицо.

Он стал брать не оказывавших ни малейшего сопротивления пресмыкающихся одно за другим и бросал в корзину, а затем разыскал железную палку и кольцо от плиты, которые оказались в куббе.

— Франджи, — позвал он тогда. — Теперь можешь подойти не боясь. Все мои змеи убраны.

— Ты уверен в этом? — спросил Рибо, продолжая сражаться с невидимым врагом.

— Чтоб Аллах наказал меня, если я лгу, и чтоб Пророк лишил блаженства рая. Поди сюда и помоги мне: у меня всего одна рука.

Оба нагнулись. Вставив железную палку в кольцо и употребив большое усилие, так что марабут даже вскрикнул от боли, они приподняли плиту над ходом в подземелье.

Из подземелья им навстречу поднялся столб едкого дыма.

— Дым от пороха! — воскликнул Рибо. — Значит, мина взорвана там? Но это невозможно: как ни прочны своды, они наверняка бы обрушились.

— Неужели моих гостей уже нет в живых? — с опасением спросил Мулей-Хари.

— Увидим, — сказал сержант, нагибаясь над отверстием.

В подземелье царствовала полная темнота. Вероятно, от взрыва погасли и факелы, и ночники. Рибо крикнул во весь голос:

— Эй! Живы вы или умерли? Почти тотчас послышался голос:

— Какой ангел или демон выведет нас из этой могилы?

— Энрике! — воскликнул Рибо.

— Да это сержант из бледа! — весело воскликнул тосканец.

— Все вы живы?

— Я-то жив, а как другие — не знаю. Тут ничего нельзя рассмотреть, да я сам еще не могу прийти в себя; посвети нам, папаша Рибо, и тогда я все скажу тебе.

Между тем Мулей-Хари, вспомнивший, что у него были спрятаны факелы, отыскал один из них в углу куббы и зажег. Рибо осторожно спустился по лесенке.

— Ты жив, и я очень рад, что вижу тебя целым и невредимым, — сказал сержант. — А другие? А, вот Хасси и его слуга!… Здесь Афза… Там граф… Кровь! Должно быть, бедного мадьяра хватило по голове каким-нибудь обломком. Помоги, адвокат.

• Предыдущая
• 34/107
• Следующая