Военная мысль в СССР и в Германии - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/77
- Следующая
Тухачевский поясняет слушателям военной академии, что это такое:
«Польские войска кордонно растягивались по всей занимаемой ими линии более или менее равномерно. Каждая дивизия их старалась выделить резерв, и армии, в свою очередь, делали то же самое. Таким образом, равномерно расположенные войска по фронту более или менее равномерно эшелонировались и в глубину. Эта кажущаяся устойчивость польского расположения несла в самом существе своем и опасное положение, а именно то, что никакими усилиями польское командование не могло бы сосредоточить на любом направлении главные массы войск. Наше наступление непременно сталкивалось бы лишь с незначительной частью польской армии и после этого последовательно встречало бы контратаки резервов.
Тухачевский читает лекцию в Военной академии им. Фрунзе, 1928 г.
Эти ошибки польского расположения были нами учтены, и при организации наступления расчеты строились на том, чтобы сильным ударом превосходящих наших войск сразу же уничтожилась бы передовая польская линия. Для того, чтобы получить наибольший успех в наикратчайшее время, начальникам дивизий было предложено вводить свои войска в дело сразу, не оставляя никаких резервов. Наши войсковые массы давили и в полном смысле слова упраздняли в районе удара части передовой польской линии. После этого последовательные контрудары резервов уже становились не страшны, и резервы последовательно подвергались участи своей передовой линии».
Давайте осознаем эту новинку. В прорыве фронта нет ничего нового, без этого не обойтись. Но дальше, вместо банальных окружений Тухачевский предлагал двигать войска массой. Противник же должен был бросать под эту таранную массу свои слабые резервы, а масса бы их давила. И так бы давила, давила, давила, пока не наступила бы победа. При этом, как видите, не имело смысла особенно выбирать операционное направление и краткий путь к цели. Чем более длинным путем будет двигаться таранная масса, тем больше противник бросит под нее слабых резервов и тем большие потери понесет. Какая тонкая мысль! Какой гениальный замысел!
Но и на солнце бывают пятна, и в этом изобретении Тухачевского было одно маленькое, но непременное условие – нужно было где-то отыскать такого противника, который бы согласился бросать слабые резервы под таранную массу им. Тухачевского. Сам польских кровей, Тухачевский решил, что таким противником как раз и являются поляки.
В принципе, такой таранный удар можно было нанести вдоль северного края Припятских болот, как и предлагал Главком. Но тогда, надо думать, было бы непонятно, чей гениальный замысел привел к победе, – Главкома или Тухачевского, – да и в случае окружения поляков было бы непонятно за счет чего их победили – за счет окружения или за счет таранной пехотной массы? И 14 мая 1920 г. Тухачевский наносит свой таранный удар в самом северном углу своего фронта – как можно дальше от места, указанного Главкомом.
«15-я армия (командарм Корк, наштарм Кук), – пишет Тухачевский, – как таран, обрушилась на слабые части Литовско-Белорусской дивизии, занимавшей примерно течение реки Улла. (Как дивизия могла занимать течение реки, да еще и примерно? – Ю.М.) Части этой дивизии были разгромлены и рассеяны в первый же день» и т. д. и т. п. Все было хорошо. Есть основания даже поучить читателя, и Тухачевский не упускает эту возможность: «Поэтому, если основная таранная группировка стоит на правильном направлении, правильно обеспечена на фланге и на второстепенных направлениях, то всякий переход противника в наступление является для этих масс не неприятностью, а желанной заветной мечтой. У наступающего победителя всякое активное проявление со стороны противника может вызвать только радость, ибо оно дает ему наконец возможность настигнуть главные поколебленные силы врага и нанести окончательный сокрушительный удар».
Надо сказать, что в это время 1-я Конная Буденного только шла к Юго-Западному фронту и у Пилсудского имелась возможность помочь земляку в осуществлении «заветной мечты» и доставить ему желанную «радость». Он снял со своего Южного фронта две дивизии и перебросил их на Северный фронт, и 2 июня, как сетует Тухачевский, «решительный удар поляков на поставском направлении решил участь операции. Части 15-й армии были здесь прорваны, и вся армия была вынуждена к поспешному отступлению». Красной Армии эксперимент Тухачевского обошелся дорого. Когда поляки, не сумев окружить таран пехотных масс, перестали за ним гнаться и таран подсчитал, во что ему обошлось эдакое наступление, то оказалось, по данным Сергеева, что в 18-й стрелковой дивизии 4-й армии из 5 тыс. штыков осталось 2 тыс., а в 53-й дивизии таранной армии Корка и Кука из 3157 штыков осталось 1500.
Однако для любимца Троцкого никаких оргвыводов не последовало может быть потому, что он быстро пополнил войска Западного фронта «добровольцами» (о чем позже). И уже 4 июля он снова начинает операцию в том же месте и практически так же, все с той же 15-й армией в качестве центра тарана пехотных масс. Буденный уже вовсю орудовал в тылу Пилсудского, помочь Северному фронту маршал ничем не мог, и поэтому после кратковременного боя при прорыве обороны таран пехотных масс легко двинулся вперед. Поскольку поляки опять не поняли Тухачевского и вместо того, чтобы бросать ему под таран слабые резервы, они просто начали отступать на заранее подготовленную новую линию обороны (на старые немецкие позиции, шедшие по линии Пинск – Барановичи – восточнее Вильнюса), то у тарана возникла проблема: если он и дальше будет двигаться в том же направлении, то упрется в литовскую границу. Поэтому Тухачевский развернул его на юг для «прижатия остальных ее (польской армии, – Ю.М.) сил к Пинским болотам»
Поляки опять ничего не поняли и вместо того, чтобы сбежаться к Пинским болотам и ждать, когда их там прижмет таран пехотных масс, они ушли из этой местности и заняли старые немецкие позиции.
Надо сказать, что тараном служила 15-я армия с примыкающими к ее флангам 3-й (левый) и 4-й (правый фланг) армиями. Но собственно таран – это 15-я армия, для чего ее особо укомплектовали и вооружили. Кроме этого, ей назначили узкую полосу наступления, в связи с чем она шла в два эшелона, т. е. очень медленно. Кроме того, Тухачевский ввел для тарана и тактическую новинку: по ходу марша дивизии первого эшелона менялись с дивизиями второго эшелона, от чего 15-я армия передвигалась еще медленнее и, разумеется, не способна была догнать отступающие польские войска. Мало этого, остальные армии Западного фронта, более слабые, но нетаранные, передвигались значительно быстрее 15-й и как бы тащили этот таран за собой. Т. е. для остальных войск Западного фронта этот таран пехотных масс был чем-то вроде чемодана без ручки.
Когда выяснилось, что у Пинских болот поляки не ждут Тухачевского, он снова развернул таран на запад. Дойдя до старых немецких позиций, занятых поляками, таран забуксовал и три дня доказывал свою бесполезность. Но Бог не без милости, и Тухачевский не без счастья. Матка боска поляков подвела.
Теперь я хочу прерваться, чтобы обратить внимание на то, что имеется в виду под абстрактностью Тухачевского как полководца. Ведь и в майской, и в июньской операциях, планируя разгром противника, он имел в виду не войска данных конкретных поляков, которых только и надо было громить, а какого-то абстрактного, существующего только в его мыслях врага, который будет бросать ему под таран слабые резервы и ожидать Тухачевского у Пинских болот. Поскольку никакого другого реального противника разгромить тараном пехотных масс просто невозможно.
На Вислу!
Но вернемся к развитию событий. Командующий Северным фронтом поляков генерал Шептыцкий совершил ошибку, считая Тухачевского умным человеком, так как, судя по всему, все время боялся, что Тухачевский прорвет ему правый фланг (у Полесья) и окружит Северный фронт. Поскольку ничем другим нельзя объяснить то, что он на правом фланге держал основные свои силы, а на левом оставил только слабые заслоны. Надо думать, что ему и в голову не пришло, что Тухачевский и не собирается никого окружать, а ждет, когда же это Шептыцкий начнет бросать ему под таран свои слабые резервы. И наша 4-я армия, более подвижная, чем упершийся в оборону поляков таран, нашла на левом фланге поляков слабину и прорвалась: взяла Вильнюс и нависла над тылами поляков, обороняющих старые немецкие позиции. Для поляков это была катастрофа – они побежали. Западный фронт двинулся за ними в Польшу. Конечно, надо было бы уничтожать польские армии в преследовании, но разве с тараном на привязи разгонишься? Тем не менее, польские армии чуть не панически бежали по направлению к Варшаве и наши следовали за ними с приличной скоростью – почти 20 км в сутки.
- Предыдущая
- 12/77
- Следующая
