Свидание со смертью (др. перевод) - Кристи Агата - Страница 26

• Предыдущая
• 26/35
• Следующая

– Поймите, – тихо сказала Сара, – никому из них не удалось спастись! Старуха все еще здесь, даже из могилы она протягивает к ним руку… Мертвая, она не менее ужасна, чем живая! Я уверена, что она наслаждается всем этим… – Помолчав, Сара добавила обычным тоном: – Маленький человечек поднимается на холм.

Доктор Жерар бросил взгляд через плечо.

– Думаю, он ищет нас.

– Он действительно так глуп, как выглядит? – спросила Сара.

– Он отнюдь не глуп, – серьезно ответил Жерар.

– Этого я и опасалась.

Она мрачно наблюдала за приближением Эркюля Пуаро.

Добравшись до них, он испустил громкое «уф!» и вытер лоб, потом печально посмотрел на свои лакированные туфли.

– Увы! Эта каменистая почва! Мои бедные туфли!

– Можете позаимствовать у леди Уэстхолм ее набор для чистки обуви, – не слишком любезно посоветовала Сара. – А заодно и пылевую тряпку. Она путешествует с полным комплектом для образцовой горничной.

– Этим не удалишь царапины. – Пуаро грустно покачал головой.

– Вероятно. Но почему вы вообще носите лакированные туфли в такой местности?

Пуаро слегка склонил голову набок.

– Мне нравится выглядеть soigne,[47] – сказал он.

– На вашем месте я бы не пыталась делать это в пустыне!

– Женщины в пустыне тоже смотрятся не лучшим образом, – заметил доктор Жерар. – Правда, к мисс Кинг это не относится – она всегда выглядит аккуратной и ухоженной. Но леди Уэстхолм в ее неуклюжих, плотных жакетах и юбках, этих кошмарных кавалерийских бриджах и башмаках… quelle horreur de femme![48] А бедная мисс Прайс – ее одежда сморщена, как увядшие капустные листья, а бусы и цепочки все время звякают! Даже молодую миссис Бойнтон, хотя она и красивая, не назовешь chic.[49] Она одевается абсолютно неинтересно.

– Полагаю, – сердито заметила Сара, – мсье Пуаро поднимался сюда не для того, чтобы разговаривать об одежде!

– Верно, – согласился Пуаро. – Я хотел узнать мнение доктора Жерара, которое для меня чрезвычайно ценно, и ваше, мадемуазель, ибо вы молоды и ориентируетесь в современной психологии, относительно миссис Бойнтон.

– Неужели вы еще не выучили все это наизусть? – спросила Сара.

– Нет. У меня есть чувство и даже более того – уверенность, – что психика миссис Бойнтон очень важна в этом деле. Личности такого типа, несомненно, знакомы доктору Жерару.

– С моей точки зрения, она была весьма любопытным экземпляром, – откликнулся доктор.

– Тогда расскажите о ней.

Доктор Жерар охотно поведал о своем интересе к семейству Бойнтон, о разговоре с Джефферсоном Коупом и о неверной оценке американцем ситуации.

– Похоже, он сентиментален, – сказал Пуаро.

– В высшей степени! Его идеи основаны на глубоко укоренившемся инстинкте благополучия. Видеть в людях только самое лучшее и воспринимать мир как приятное местечко, – несомненно, самый легкий способ существования. В результате Джефферсон Коуп не имеет ни малейшего понятия о том, что люди представляют собой в действительности.

– Иногда это может быть опасным, – заметил Пуаро.

– Он рассматривал то, что я именую «ситуация Бойнтонов», как следствие чрезмерной привязанности. О потаенной ненависти, горестях, рабстве и чувстве протеста у него лишь самые туманные представления.

– Это просто глупо, – вставил Пуаро.

– Тем не менее, – продолжал доктор Жерар, – даже самые сентиментальные оптимисты не могут быть абсолютно слепы. Думаю, во время поездки в Петру у мистера Джефферсона Коупа открылись глаза.

И он передал свой разговор с американцем утром в день смерти миссис Бойнтон.

– История со служанкой довольно интересна, – задумчиво промолвил Пуаро. – Она проливает свет на методы старой леди.

– То утро вообще было необычным. Вы не были в Петре, мсье Пуаро. Если окажетесь там, обязательно поднимитесь к жертвеннику. Там… как бы это сказать… особая атмосфера! – Он в деталях описал сцену, добавив: – Мадемуазель сидела там, словно юный судья, рассуждая о принесении в жертву одного ради спасения многих. Помните, мисс Кинг?

Сара поежилась:

– Не надо! Не вспоминайте тот день!

– Нет-нет, – сказал Пуаро. – Поговорим о более давних событиях. Меня заинтересовало ваше описание психики миссис Бойнтон, доктор Жерар. Но я не понимаю одного – почему, воспитав в детях полное подчинение, она устроила путешествие за границу, где существовала опасность внешних контактов и ослабления ее власти?

Доктор Жерар склонился вперед.

– Но, vieux,[50] в ТОМ-ТО все и дело! Старые леди одинаковы во всем мире. Им становится скучно! Если они любят раскладывать один и тот же пасьянс, то он им надоедает, и они осваивают новый. То же самое происходит со старой леди, чье развлечение (хотя это может показаться невероятным) – подавлять и мучить человеческие существа! Миссис Бойнтон – если говорить о ней как об une dompteuse[51] – приручила своих тигров. Возможно, ее возбуждало, когда они проходили через подростковую стадию. Устройство брака Леннокса с Надин тоже было увлекательным приключением. Но затем все потускнело. Леннокс настолько погрузился в меланхолию, что стало почти невозможно огорчить или ранить его. Реймонд и Кэрол не проявляли стремления к протесту. La pauvre[52] Джиневра, с материнской точки зрения, вообще наименее интересный объект для развлечений, ибо она нашла путь к спасению – бегство от реальности в мир фантазии. Чем больше мать донимала ее, тем сильнее она испытывала тайное возбуждение, чувствуя себя преследуемой героиней! Подобно Александру Македонскому, миссис Бойнтон искала новые пространства для завоеваний. Поэтому она задумала путешествие за границу. Там прирученные животные могли взбунтоваться, и это предоставило бы возможность причинить им новую боль! Звучит абсурдно, тем не менее это так!

Пуаро глубоко вздохнул:

– Я понимаю, что вы имеете в виду. La maman Бойнтон избрала опасный образ жизни – и понесла наказание!

Бледное лицо Сары было серьезным.

– Вы хотите сказать, что она слишком раздразнила свои жертвы и они набросились на нее? Или одна из них?

Пуаро кивнул.

– Которая же? – спросила Сара.

Пуаро посмотрел на ее руки, судорожно стиснувшие букет полевых цветов, и на застывшие черты лица.

Его избавили от ответа прикосновение к плечу и голос Жерара:

– Смотрите!

По склону холма брела девушка. Она двигалась ритмично, с причудливой грацией, создающей странное впечатление нереальности. Рыжевато-золотистые волосы сверкали на солнце, уголки рта были приподняты в загадочной улыбке. Пуаро затаил дыхание.

– Вот как? – Она рассеянно улыбнулась, теребя пояс платья.

– Вы не прогуляетесь немного со мной? – предложил Пуаро.

Джиневра покорно зашагала рядом с ним. Внезапно она осведомилась:

– Вы детектив, не так ли?

– Да, мадемуазель.

– Хорошо известный детектив?

– Лучший в мире, – с достоинством ответил Пуаро, словно всего лишь констатируя факт.

– Вы прибыли сюда, чтобы защитить меня? – тихо спросила Джиневра Бойнтон.

Пуаро задумчиво пригладил усы.

– Значит, вы в опасности, мадемуазель?

– Да. – Она быстро огляделась вокруг. – Я говорила об этом доктору Жерару в Иерусалиме. Он очень умный и тогда не подал виду, что поверил мне, но последовал за мной сюда – в это ужасное место среди красных скал. – Джиневра поежилась. – Они собирались убить меня здесь. Мне приходится все время быть настороже.

Пуаро снисходительно кивнул.

– Доктор Жерар хороший и добрый, – продолжала девушка. – Он влюблен в меня!

– В самом деле?

– Да. Он произносит мое имя во сне… – Ее голос смягчился, а в облике вновь появилась зыбкая, неземная красота. – Я видела его мечущимся на койке и твердящим мое имя и украдкой выбралась из палатки… – Она сделала паузу. – Я подумала, что, может быть, это он послал за вами. У меня очень много врагов. Они окружают меня, а некоторые из них переодеты.

• Предыдущая
• 26/35
• Следующая