Дэнс, дэнс, дэнс - Мураками Харуки - Страница 31

• Предыдущая
• 31/119
• Следующая

Впрочем, мой одноклассник (звали его Готанда Рёити — хотя, конечно, для актерской карьеры ему подобрали псевдоним: от имен типа “Готанда Рёити” у девиц, к сожалению, крыши не едут[15]) на сей раз играл чуть более сложную роль, чем обычно. Здесь его герой был не просто элегантным и обаятельным, но даже мучился от заработанных в прошлом душевных ран. Вот он в молодости участвует в студенческих забастовках, ах-ох, вот он несколько лет назад бросает женщину в интересном положении, ох-ах, и так далее в том же духе; банально до ужаса — но все лучше, чем совсем ничего. С логикой обезьяны, швыряющей в стену комья глины, режиссер рассыпал по всему фильму кадры из бурного прошлого героя. Несколько раз мелькнула и хроника — захват студентами зданий Токийского университета. Как идиот, я даже чуть не захмыкал одобрительно, но вовремя спохватился.

Как бы там ни было — такую вот трагическую натуру старался играть дружище Готанда. И нужно признать — старался изо всех сил. Но уж слишком дрянной был у фильма сценарий — и слишком бездарный режиссер. Диалоги невозможно было слушать без стыда за того, кто их сочинил, а от нелепых, затянутых сцен просто челюсть сводило зевотой. Все девицы в фильме таращились на него снизу вверх по поводу и без повода — и, несмотря на все усилия играть хорошо, он возвышался над ними, комичный, как Гулливер среди лилипутов. Чем дальше, тем сильней я жалел его. Было ясно, как он мучается в этом фильме. Хотя кто знает — возможно, он всю жизнь только и делал, что мучился подобным образом?..

Была в фильме и одна постельная сцена. Воскресное утро, дружище Готанда спит в своей постели с женщиной, и тут героиня-старшеклассница заявляется к нему домой с какими-то самодельными плюшками. Вот это да — все в точности как я предполагал! Готанда, как положено, и в постели все так же нежен и заботлив. Очень качественный секс. Его подмышка, надо думать, пахнущая страсть как приятно. Его чувственно спутанные волосы. Вот он гладит ее обнаженную спину. Камера плавно меняет ракурс и показывает ее лицо.

ДЕЖАВЮ… Я судорожно сглотнул.

Это была Кики. Я ощутил, как спина у меня похолодела и приросла к спинке кресла. Где-то сзади с грохотом покатилась по полу пустая бутылка. Кики. Тот самый образ, что явился мне тогда, во мраке проклятого коридора… И вот теперь — она же, Кики, в постели с Готандой.

Все связано, понял я.

Это была единственная сцена с Кики. Готанда спит с ней воскресным утром. И все. В субботу вечером надирается где-то в городе, подцепляет ее и привозит к себе домой. Наутро они трахаются еще раз. И тут заявляется его ученица, главная героиня. А дверь запереть он забыл — экая незадача. Немая сцена. И затем Кики произносит единственные слова своей роли: “Что происходит?” Уже после того, как бедняжка-ученица в диком шоке ретировалась с места действия, а Готанда застыл, как сомнамбула. Совершенно бездарная фраза. Но лишь ее она и говорит:

— Что происходит?

Я не успел убедиться в том, что это действительно ее голос. Плохо помнил, как он звучит, да и динамики в зале были отвратительные. Но ее тело я помнил великолепно. Этот изгиб спины, эту шею, эту упругую грудь я помнил слишком хорошо, чтобы теперь не узнать ее. Каменея в кресле, я неотрывно следил за Кики на экране. Вся сцена занимала в фильме, наверное, минут пять-шесть. Готанда обнимает, ласкает ее, она закрывает от наслаждения глаза, улыбается чуть подрагивающими губами. Еле слышно вздыхает. Играет она или нет — непонятно. Наверно, играет. Ведь это же кино! Однако мысль о том, что Кики может такое сыграть, не укладывалась у меня в голове. Я совершенно растерялся. Ведь если это не игра — значит, у нее действительно едет крыша от Готанды; а если все-таки игра — весь смысл существования Кики в моей жизни улетает в тартарары!.. Нет, конечно, не может она играть, повторял я про себя.

И, как бы там ни было, — дико ревновал ее к фильму.

Сначала к бассейну, теперь к кинофильму… Похоже, я начинаю ревновать ко всему на свете. Интересно — это хороший симптом или наоборот?

Итак — героиня-школьница распахивает дверь. Видит, как трахаются голые Готанда и Кики. Хватает ртом воздух. Зажмуривается. Убегает. Готанда в трансе. Кики говорит: “Что происходит?” Готанда поднимает голову. Затемнение.

Больше в фильме никаких сцен с Кики не было. Я послал к чертям проклятый сюжет и до конца картины уже просто ощупывал взглядом экран — но она не появилась больше ни разу. Такова была ее роль. Познакомиться где-то с Готандой, переспать с ним, заполнить собой случайную сценку в его повседневности — и сгинуть навеки. Точь-в-точь, как когда-то поступила со мной. Вдруг появилась — и так же внезапно исчезла.

Кино закончилось, в зале зажегся свет. Заиграла какая-то музыка. А я все сидел, окаменевший, и буравил взглядом экран. Разве так может быть на самом деле? Фильм закончился и оставил ощущение нелепой выдумки или сна. Какого дьявола в нем делает Кики? И тем более — в постели с Готандой? Полный идиотизм. Определенно, здесь какая-то ошибка. Неполадка в цепи. Неправильное соединение — и реальность замыкается на подсознательное. Ведь по-другому не объяснить, не так ли?

Я вышел из кинотеатра и пошел по улице куда глаза глядят. И всю дорогу думал о Кики. “Что происходит?” — звучал в ушах ее голос.

Что происходит?

Это была она, Кики. Совершенно точно. Когда-то в постели со мной она делала точно такое же лицо, точно так же улыбалась чуть подрагивающими губами, точно так же вздыхала. Это она, никаких сомнений. И в то же время — это кино…

Ничего не понимаю.

Чем дольше я думал об этом — тем меньше верил собственной памяти. Может, мне просто привиделось?

Через час я вошел в тот же самый кинотеатр. И посмотрел “Безответную любовь” еще раз. Воскресное утро, Готанда трахает женщину. Ее голая спина крупным планом. Камера меняет ракурс. Ее лицо. Это Кики. Совершенно точно. Входит девчонка-старшеклассница. Хватает ртом воздух. Зажмуривается. Убегает. Готанда в трансе. Кики говорит: “Что происходит?” Затемнение.

Все повторялось — один к одному.

Назавтра я снова отправился в кинотеатр. И, застыв в кресле, принялся снова смотреть “Безответную любовь”. Еле дождался этой сцены. Просто весь извелся. Наконец она началась. Воскресное утро, Готанда трахает женщину. Ее спина. Меняется ракурс. Ее лицо. Кики. Ясно как день. Входит девчонка. Глотает воздух. Зажмуривается. Убегает. Готанда в трансе. Голос Кики: “Что происходит?”.

В темноте кинозала я глубоко-глубоко вздохнул.

Окей. Это — реальность. Ошибка исключена. Все связано.

Утопая в кресле кинотеатра, я сцепил перед носом пальцы и в который раз задал себе вопрос: ну, и что же мне теперь делать?

Мой вечный проклятый вопрос… Но именно сейчас я должен ответить на него — спокойно и вразумительно. И наконец навести в голове порядок. Сейчас или никогда.

Ликвидировать путаницу неправильных соединений.

Где-то замкнуло контакты. Это ясно как день. Кики, я и Готанда — наши схемы наложились одна на другую, провода перепутались. Почему так случилось — я даже смутно представить себе не могу. Однако распутать это нужно во что бы то ни стало. Восстановить нарушенную реальность, и через нее — себя самого… Но что если это не беспорядок в старой цепи, не путаница в ее схемах — а принципиально новая схема, зародившаяся сама по себе, независимо от всего остального? Ну что ж. Если даже и так — все равно придется выяснить, куда она ведет, эта цепь, проследить ее всю до конца. Как можно осторожнее — чтобы контакты, не дай бог, не оборвались. Ибо другого способа нет. Но двигаться в любом случае. Что бы ни случилось — танцевать, не стоять на месте. И при этом — танцевать очень классно. Чтобы все только на меня и смотрели…

“Танцуй!”— говорит мне Человек-Овца.

“ТАНЦУЙ!”— отзывается эхо у меня в голове.

• Предыдущая
• 31/119
• Следующая