Горбун - Феваль Поль Анри - Страница 6

• Предыдущая
• 6/43
• Следующая

– Перец тебе в ноздрю, – перебил головорез из Сполете. – Тебе известен хоть один город, где нам можно найти хорошую работу, тебе самому, caro mio.

И все солидарно покачали головами, разделяя естественную обиду за несправедливое отношение к их мастерству, не имевшего достаточного применения соответствующего вознаграждения. Потом спросил Сальдань:

– А ты часом не знаешь, зачем мы здесь собрались?

Гасконец уже раскрыл, было рот, чтобы ответить, но брат Паспуаль вдруг наступил ему на ногу. Кокардас Младший, не смотря на то, что в тандеме с Паспуалем исполнял роль лидера, имел хорошую привычку прислушиваться к советам мудрого и осторожного нормандца.

– Я знаю только, что нас пригласили…

– И меня пригласили, – вставил Штаупиц.

– Для того, чтобы мы, брат Паспуаль и я, нанесли удар, – закончил гасконец.

– Carajo! – крикнул Пепе Убийца. – Когда есть я, то других уже не приглашают!

Здесь каждый сделал несколько замечаний, варьируя эту тему на разные лады в соответствии со своим красноречием и тщеславием. Затем Кокардас заключил:

– Наверное, нам придется вступить в бой против вооруженной группы.

– Нам предстоит вступить в бой против одного человека, – сказал Штаупиц.

Штаупиц был ближайший помощник господина Пейроля, доверенного лица принца Филиппа Гонзаго.

При этой новости все расхохотались. Кокардас и Паспуаль смеялись громче других, но сапог нормандца по – прежнему придавливал к полу ногу гасконца, что означало: «Оставь этот разговор мне».

И Паспуаль мягко полюбопытствовал:

– Как же зовут этого великана, которому придется сражаться против восьмерых клинков?

– Каждый из которых, сам по себе способен уложить с полдюжины бойцов? – прибавил Кокардас.

Штаупиц ответил:

– Герцог Филипп де Невер.

– Но говорят, что он очень плох, чуть ли не умирает! – воскликнул Сальдань.

– Задыхается! – подтвердил Пинто.

– Больной, чахоточный, доходяга, – продолжали остальные.

Кокардас и Паспуаль молчали. Последний медленно покачал головой и отодвинул бокал. То же сделал и гасконец. Их внезапная серьезность не осталась незамеченной.

– Ну, ну, давайте выкладывайте, что там у вас? – раздалось со всех сторон.

Кокардас со своим напарником обменялись взглядом.

– Сорок бочек арестантов! – воскликнул изумленный Сальдань. – Что еще за тайны?

– Глядя на вас, – заметил Фаенца, – можно подумать, что вы решили отказаться от этого дела?

– Пожалуй, мои любезные, так и есть, – ответил Кокардас Младший, но его голос утонул в протестующих криках.

– Нам приходилось встречаться с Филиппом де Невером в Париже, – спокойно продолжал брат Паспуаль. – он приходил в наш класс. Этот умирающий может наподдать нам всем доброго жару.

– Кому? Нам? – презрительно заорали со всех сторон.

– Я вижу, – сказал Кокардас, обводя всех пристальным взглядом, – что никто из вас не знает об ударе Невера.

Все с вниманием уставились на говорившего.

– Или об ударе старого мэтра Делапальмы, – прибавил Паспуаль, – который помог ему выйти победителем из встреч с семью лучшими клинками от селения Руль до порта Сэн Онорэ.

– Чушь и хреновина все эти таинственные удары! – крикнул Пепе Убийца.

– Твердая нога, верный глаз, крепкая рука, надежная защита, – прибавил бретонец. – Я колыхал их в гробу, все эти секретные приемы, как древний потоп.

– Ай, серп вам в жатву! – прорычал Кокардас. – Я не забываю о твердой ноге, точном глазе, крепкой руке, надежной защите, мои миленькие.

– И я тоже, – вставил Паспуаль.

– Думаю, что в этих элементах мы дадим любому из вас фору, – продолжал Кокардас.

– Если кто-то сомневается, мы готовы подтвердить на деле, – мягко уточнил брат Паспуаль.

– И все – таки, – говорил дальше Кокардас, – удар Невера не чушь и не хреновина. Я ощутил его на своей шкуре во время уроков фехтования в моей школе и при этом…

– Я тоже ощутил, – прибавил Паспуаль.

– Свой удар он наносил как раз по центру между глазами, и при этом три раза подряд.

– То же самое было и со мной. Три удара между глазами прямо в лоб.

– Странно, но мне ни разу не удалось парировать этот страшный удар. Так что спасибо спасительной пуговице на учебной рапире.

Шестеро наемников теперь слушали, раскрыв от удивления рот. Никто не смеялся.

– Вот это, да! – пробормотал Сальдань и перекрестился. – Не просто страшный удар, здесь какое-то колдовство.

Бретонец опустил руки в нагрудный карман и принялся перебирать четки.

– Так что не зря нас пригласили восьмерых против одного, – мрачно подытожил Кокардас. – я бы предпочел иметь стычку с целым взводом, чем с Невером. На свете есть лишь один человек, способный ему противостоять с обнаженной шпагой.

– Кто же это? – закричали все в один голос.

– Это Маленький Парижанин, – ответил Кокардас.

– Это настоящий дьявол в человеческом обличья, – восхищенно прибавил Паспуаль.

– Маленький парижане, маленький парижанин, – повторяли наемники. – У него есть имя?

– Да. Это имя известно всем мастерам шпаги: Шевалье де Легардер.

Похоже, что это имя всем было хорошо знакомо так как в трактире после последних слов мэтра Кокардаса наступила тишина.

– Я никогда его не встречал, – сказал, наконец Сальдань.

– Тем лучше для тебя, дорогуша, – заметил гасконец. – Ему не очень по нраву люди твоего типа.

– Это тот самый, которого многие называют «Легардер Красавец»? – спросил Пинто.

– Тот, – прибавил, понижая голос, Фаёнца, – который под стенами Сенлиса уложил троих фламандцев?

– Тот, – хотел сказать Жоёль де Жюган, – который…

Но Кокардас его прервал, весомо отчеканив:

– На свете есть только один Легардер.

Единственное окно приземистого трактира «Адамово яблоко» выходило на отлогую буковую рощу, опускавшуюся вплоть до траншей. Между стволов пролегала достаточно широкая для экипажей дорога, выводившая на дощатый мост, перекинутый через широкие и глубокие рвы. Они окружали замок со всех сторон, кроме обращенной к лё Ашазу.

После того, как были возведены водоудерживающие перемычки, мелиорированное дно траншей, освободясь от избытка влаги, стало два раза в год приносить обильный урожай кормовой травы, которую хозяева использовали на скотном дворе и в конюшне.

Сейчас как раз скосили второй урожай. Через окно кабачка, где засели восемь бандитов, хорошо было видно, как крестьяне сгребали вилами сено и собирали его под мостом в снопы. Стены траншей поднимались отвесно, и лишь в одном месте был прорезан покатый подъем, чтобы могла проехать повозка с сеном. Этот подъем выводил на дорогу, проходившую перед окном трактира.

Фронтальная несущая стена замка на уровне первого этажа имела в кладке множество отверстий – бойниц. Они были слишком малы, чтобы сквозь них мог пробраться человек. Но как раз под постоянным деревянным мостом, (с некоторых пор заменившим блочно – подъемный), нижним краем возвышаясь всего на несколько дюймов над землей, находилось двустворчатое окно. Снаружи оно наглухо закрывалось мощными дубовыми ставнями, а изнутри при желании можно было вдобавок опускать металлическую решетку. Это окно впускало дневной свет в просторное банно – прачечное помещение. Говорят, что в средние века на юге Франции состоятельные граждане знали толк в разного рода банях и саунах.

На башне пробило три часа. Таинственного наводящего ужас рыцаря, которого молва нарекла Лагардером Красавцем, поблизости не было и не должно было быть, – ждали не его. Как что упавшие, было духом мастера шпаги мало-помалу начали приободряться и вновь обретать временно приструненные спесь и бахвальство.

– Вот что, приятель Кокардас, – прогудел Сальдань. – Я готов лишиться десяти пистолей, лишь бы поглядеть на твоего хваленого шевалье де Лагардера.

– С обнаженной шпагой? – ухмыльнулся гасконец, отхлебнув большой глоток и пощелкав с иронией языком. – Сегодня, мой любезный, – прибавил он серьезно, – у тебя будет возможность блеснуть мастерством и отвагой, не забудь только как следует помолиться.

• Предыдущая
• 6/43
• Следующая