Начало общего пути (СИ) - Гришанова Ирина "Русена" - Страница 18
- Предыдущая
- 18/28
- Следующая
– Привет! Извини за такой ранний звонок. У тебя дома есть лекарства от простуды? – и замер в ожидании ответа.
– Да! Да! – неприкрытая радость. «Можно подумать, будто он рад, что я заболел» – с улыбкой подумал я, сам испытывая то же, – Я сейчас принесу! Они ведь тебе нужны, правда? – зазвучала тревога, словно испугался, что начну отказываться. Как хорошо я чувствовал сейчас его, будто Андрей стоит передо мной, и я вижу мимику лица, выдающую любые движения мысли.
– Да, нужны, иначе и беспокоить бы не стал, – я хотел продолжить, чтобы из вежливости спросить, позволяет ли ему время навестить меня сейчас, но он со словами «Я иду, открывай дверь!» повесил трубку.
Буквально минуты через три звонок в двери. Андрей стоял на пороге, запыхавшись от быстрого подъема по лестнице, с кучкой лекарств, и смотрел на меня и радостно, и тревожно одновременно. Я посторонился, пропуская его в квартиру. Он сразу же прошел на кухню, по пути начав говорить и вываливая принесенное на стол:
– И как тебя угораздило? Как ты себя чувствуешь? Температура есть? – взгляд на меня, – Наверно, есть, у тебя лицо красное. Как вообще умудрился заболеть, такой здоровый. Вот, я все, что было, захватил, сейчас разберемся. А ты что стоишь? Иди в постель, я сейчас принесу лекарство.
Возбужненно-тревожная скороговорка не смолкала, словно парню долго запрещали говорить, а как только разрешили, его и прорвало. Я же наслаждался звуком его голоса.
– Поставь градусник. Ты мерил температуру? Надо вызвать врача или ты просто с работы отпросишься?
– Подожди, не тараторь. Я тебя не задерживаю? Тебе ж в универ надо, так что можешь идти, – а самому жуть как не хочется, чтобы он сейчас ушел.
– Нет, что ты, мне ко второй паре, я помогу, время навалом, – тут же без запинки ответил парень, даже и не скажешь, правда или врет. Например, я сейчас спал бы, если б ко второй.
– Ну, хорошо. Тогда пойду, лягу. А ты будешь медсестрой, то есть доктором,– с улыбкой ответил я, радуясь его словам. «Спасибо, господи, что я заболел» – устраиваясь поудобнее, полулежа, и накрываясь одеялом, вяло ликовал, так как голова кружилась, и озноб не проходил. Хорошо, что головная боль исчезла, оставив только тяжесть. Вскоре пришел мой «врач», неся чашку:
– Вот, это мама мне разводила, вкусно, выпей, – протянул мне напиток, – там еще есть таблетки, но это потом, если не поможет. А это витамины. Повысят сопротивляемость организма, – на его раскрытой ладони лежало штук десять желтеньких бусинок аскорбинки, то бишь витамина С, – Где градусник?
– Да фиг его знает, где-то был. Вроде, – возвращая опустевшую чашку ответил я.
– Так нельзя. Надо было сказать, я бы сразу принес. Ты сейчас дверь не закрывай, я быстро сбегаю, – он сделал движение, собираясь идти, но я успел перехватить его за штанину брюк.
– Да подожди ты, не мельтеши, принесешь чуть позже, – я похлопал по одеялу:
– Присядь. Или принеси стул с кухни. Я тебя давно не видел, было много работы, расскажи, какие у тебя новости, раз время позволяет, – хотелось, чтобы Андрей был поближе. А вести себя так, как будто вообще ничего не было, показалось мне самым разумным. Тем более, что окончательно осознанное вчера чувство устаканилось, и метаний душевных – которые, собственно, труднее скрыть – не было.
Андрей, поколебавшись, присел на край кровати. Притих. Возбужденное состояние у него прошло, даже немного поникший какой-то стал. Не глядя на меня, нейтральным тоном протянул:
– Ну-у, в общем-то, все хорошо, Новостей нет. Учусь вот, – пальцы его рук нервно переплелись в замок. «Вот опять тайны» – мысленно я вздохнул. Теперь мне хотелось знать все о его умолчаниях, которые раньше я легко игнорировал.
– Но что-то случилось? – В этот раз, решив настоять на правдивом ответе, я постарался, чтобы голос звучал не только проникновенно, но и неуклонно, хотя при заболевании все эмоции глушатся:
– Поверь, я искренне интересуюсь твоими делами. Нужна будет помощь – помогу по мере сил. А ты сейчас в секунду изменился, хотя вопрос был совершенно простой, значит, что-то произошло. Я бы хотел знать, что именно, – если честно, то ответа я боялся, хотя и не знал, чего, собственно, жду.
Андрей, сжал руки еще сильнее, весь напрягся, лицо начало сильно краснеть, даже шея и, вероятно, уши, скрытые вьющимися волосами. Не поднимая головы, он открыл и закрыл рот. Я ждал. Я полностью сконцентрировался на парне, даже заболевание вроде отступило. Или, может, лекарство начало действовать. Неважно. Главное сейчас – Андрей. Молчание затягивалось. И все же он ответил. Глухо и тихо:
– Я…То есть…Понимаешь…– несколько попыток начать, затем он медленно произнес:
– Я не …Я не могу сейчас… Я не готов…Я… – он замолк и сжался, лицо несчастное, а на меня опять стало накатывать: желание обнять, нежность, стремление защитить, успокоить. Теперь уже я сцепил руки и, закрыв на минуту глаза, чтобы не видеть его и не выдать себя, медленно вдохнул-выдохнул и ровным тоном спокойно заговорил:
– Не надо так напрягаться. Не хочешь говорить – не говори. Просто помни, что я твой друг. И всегда рядом. Захочешь – расскажешь, а я тебя выслушаю. Я все пойму, – подумал и добавил: – И приму, – и более энергично, чтобы подчеркнуть, что эта часть нашего разговора закончена, произнес:
– А сейчас сходи, пожалуйста, за градусником. И дай мне трубку. И еще: в прихожей, в ящике у зеркала, лежит тетрадка, еще от мамы осталась, принеси ее, там все нужные телефоны,– надо врача вызвать.
«Ой, минуту назад я говорил, как Сашка недавно со мной!» – мне вспомнился вечер, когда мой старый друг зашел ко мне в комнату с почти такими же словами, что буквально секундами ранее я изрекал моему дорогому человеку. Меж тем Андрей расслабился, оживился, несмело улыбнулся и бросил на меня взгляд, полный благодарности. Он протянул мне трубку, затем сходил в прихожую, почему-то надолго там задержался – я уже хотел его окликнуть, как он вошел, протягивая мне тетрадь и, уже снова выходя из комнаты, задержался в дверях и, не оглядываясь, произнес – как в холодную воду прыгнул – излишне громко и резко:
– Я – гей! – и буквально выскочил из комнаты и затем из квартиры.
Меня это признание действительно поразило. Все-таки почти полгода прошло, как мы познакомились, но ни разу, ничем, он не выдал себя. То есть я в нем ничего такого вообще и близко не замечал, хотя общались мы с ним часто и много. Я лихорадочно вспоминал все, что мог восстановить в памяти: но, кроме ощущения, что у парня есть свои тайны, не было никаких признаков. Получается, это и было то, что он так старательно скрывал и боялся мне показать. Мне надо переварить такое открытие и хорошо, что Андрей пока что не возвращался с градусником.
Усвоилась новость на удивление быстро. Я даже обрадовался, когда до меня дошло, что его ориентация дает мне надежду на ответные чувства с его стороны и на более близкие отношения. Только торопиться нельзя: я сам еще не до конца понимаю что делать. Вызвав врача на дом, стал волноваться – что это мой молодой друг так долго не идет? Придет ли вообще? Тут я услышал, как открывается входная дверь, черепашьи шаги, замершие у моей комнаты. И вот в проеме медленно появляется Андрей: напряженный будто струна, белый словно мел – видимо, для разнообразия с тем, как совсем недавно краснел. Смотрит на меня с таким ожиданием, точно я его сейчас есть начну, и протягивает градусник. Мне почему-то стало смешно и я, не выдержав, засмеялся. На лице парня отразилась целая гамма чувств: ожидание сменилось недоумением, затем он стал хмуриться, потом краснеть, стала проявляться обида, смешанная с горечью. Тут я уже смог внятно говорить, замахал рукой, отрицая эти его чувства, и, все еще сквозь смех, произнес:
– Нет, нет. Прости. Не обижайся. Просто видел бы ты себя со стороны, когда появился, – еще раз хихикнув, я успокоился окончательно. Протягивая руку за градусником, я весело произнес:
- Предыдущая
- 18/28
- Следующая
