Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Шубин Александр Владленович - Страница 76

• Предыдущая
• 76/113
• Следующая

Тем временем комбриг Левинзон предлагал внезапным ударом «“покончить” с верхушкой махновской армии»^{633}, но комдив Якир понимал, что из этой авантюры скорее всего ничего не выйдет, и предпочел другую тактику. Как ни в чем не бывало, командарм 14 армии Уборевич отдает 6 января Махно приказ — немедленно выступить на Польский фронт по маршруту Александрия — Борисполь — Бровары — Чернигов — Ковель. Идея этого приказа принадлежала Сталину^{634}. Четкое указание маршрута движения не случайно — командирам РККА нужно было знать пункты, на которых можно будет разоружить остатки больной махновской армии.

Впрочем, большевики сами не очень верили в успех этой операции, уж слишком грубым был замысел: «Приказ является известным политическим маневром, и только, мы меньше всего надеемся на положительные результаты в смысле его выполнения Махно»^{635}. Через сутки, 9-го января, не дожидаясь ответа Махно, Всеукраинский ревком объявил его вне закона. Красные напали на штаб Махно в Александровске, но он сумел 10 января уйти в Гуляйполе. На совещании комсостава в Гуляйполе 11 января решали, как быть дальше.

«Было решено: предоставить повстанцам месячный отпуск… — вспоминал начштаба махновцев Белаш. — Со стороны Екатеринослава в Никополь вошел один советский полк, он занял город и начал разоружать тифозных махновцев… В самом же городе находилось 15 с лишним тысяч тифозных повстанцев.

Наши командиры подвергались расстрелу, будь они больные или здоровые»^{636}.

«Красная армия, вместо своей прямой задачи — преследования отступающего Деникина, сейчас занята повстанчеством, — комментировал события Куриленко, с июля 1919 г. сражавшийся в Красной армии, а теперь вернувшийся к махновцам. — Я думаю, что она своими действиями заново организует его: это неизбежно. Создается положение, при котором террор и насилие над махновцами и населением только увеличат сопротивление»^{637}.

Несмотря на разрыв с красными, махновские командиры продолжали обсуждать возможность возобновления союза. За это выступали Куриленко, Долженко, Миронов (брат красного командарма Ф. Миронова). Последний считал: «Надо повстанцев сохранить для более позднего времени: мы еще покажем себя! Упрекать в советской службе не следует, ибо это не порок. Чем больше наших товарищей будет на этой службе, тем легче нам удастся изнутри двинуть 3-ю анархическую революцию»^{638}. Не исключено, что в проведении такой тактики Миронов рассчитывал на поддержку брата — беспартийного большевика, добившегося больших успехов на службе в РККА, но уже бунтовавшего в 1919 г.

Иван Долженко, в принципе возражая против такой «инфильтрации» и критикуя политику Махно конца 1919 г., считал необходимым перейти к конструктивной работе в рамках большевистского режима: «Взорвать Советскую власть значит продлить борьбу внутри пролетарских групп города и деревни… Бряцать оружием и входить во властнические организации с целью взорвать их изнутри было бы весьма позорно и недостойно. С ними надо примириться раз и навсегда. Священной обязанностью теперь надо считать вопрос организации свободных коммун в советских условиях. В этом мы имеем достаточно опыта и должны показать деревне, насколько эффективно нужно устроить коллективную жизнь. Пусть даже эти коммуны будут нести бремя государственных налогов, подчиняясь власти… Надо проповедовать коллективизм, которому большевики выдали вексель чуть ли не неприкосновенности и массу привилегий. Мы должны оружие сдать в музей революции и организовать хоть сколько-нибудь свободных коммун, повторяю, в советских условиях»^{639}. Представление о том, что большевики позволят махновцам организовывать автономные небольшевистские коммуны, было, конечно, весьма наивно. Долженко подвергся за свое «капитулянтство» резкой критике и позднее пересмотрел свою точку зрения: «Как можно организовать коммуну, когда носа не показывай, когда за тобой, как за зайцем, охотятся красные стрелки… Бряцать оружием сейчас нехорошо. Но что нам делать, когда нас лишают самого дорогого — жизни… нас убивают! По-моему село надо подчинить политической и экономической самозащите, надо организовать сопротивление»^{640}. Эта позиция и возобладала, но готовность вернуться к союзу с красными в более благоприятных условиях у большинства командиров осталась. Они поняли невозможность победы над большевиками, пока не началось антиавторитарное движение по всей стране.

22 января 1920 г. Махно ответил на требования большевиков: «Повстанческая армия, имея перед собой не заслуги перед революцией, а только честно исполняя до сих пор свой долг тружеников, считает предложение со стороны советских войск о разоружении плодом печальных недоразумений, оскорбляющих повстанческую армию». Махно заявил о готовности «идти рука об руку» с РККА, сохраняя самостоятельность^{641}. В это время более двух дивизий красных уже развернули боевые операции против остатков махновцев еще сохранивших боеспособность после эпидемии.

Большевики рассчитывали на быстрый успех, учитывая настроения населения. Оно приветствовало Красную армию как освободительницу от белых. Красные, как и Махно, выступали за советскую власть, Продразверстка была почти неизвестна на Украине (введена здесь лишь в апреле 1919 г., всего за два месяца до падения власти большевиков), поэтому господство деникинцев представлялось много более тягостным, чем предстоящая большевистская власть. «Настроение в уезде определенно в пользу советской власти. Наряду с этим есть и махновское течение. Присылка красных политработников может разбить их и достигнуть желаемых результатов. Крестьяне требуют компенсации взамен вывозимого хлеба, в первую очередь кузнечного угля для починки сельскохозяйственных орудий»^{642}, — гласит разведсводка за 25 января.

Но компенсация не приходила. Большевистская власть привычно забирала хлеб в центр, а на протесты отвечала репрессиями. В районе укреплялись чрезвычайные комиссии, милицейская система и даже отмененные уже в России комбеды (комнезамы). В первой половине февраля сквозь мажорный тон начинают пробиваться и критические нотки: «Заметно недовольство продовольственной политикой, указывалось на низкую цену на хлеб, на низкие нормы, оставляемые для хозяйства…»^{643}

Казалось, что после победы над основными армиями белых большевики могут отказаться от крайностей политики «военного коммунизма», перейти к более демократическому курсу, отменить продовольственную разверстку, прекратить террор ЧК, восстановить полновластие советов. Но этого не было сделано. Даже солдаты не могли вернуться домой — из них были сформированы трудовые армии. В этих армиях сохранялась военная дисциплина, но они должны были не воевать, а работать.

Режим «военного коммунизма» сохранился — он не был временной вынужденной мерой. Коммунисты воспринимали разрушение рыночных отношений в ходе войны как прямую дорогу к послекапиталистическому обществу — коммунизму. Им не приходило в голову, что от недоразвитого капитализма можно двигаться не только вперед, но и назад. Общество-армия, кормящееся от дани с крестьян — картина, более соответствующая древности, чем современности. Но история не выносит как резких прорывов в будущее, так и резких откатов в прошлое. В стране продолжали жить люди, привыкшие к тому уровню развития цивилизации, до которого дошла Россия в начале века. Возникшее в ходе Гражданской войны общество, напоминавшее его энтузиастам коммунизм, а критикам — одичание, вызывало отторжение большинства населения. Крестьяне, не в пример древней азиатской покорности, саботировали действия новой власти, соглашаясь «подмогнуть» красным, только попробовав белых шомполов. «Буржуазная интеллигенция» нашла себе место в «пролетарских» учреждениях, в большинстве своем не сочувствуя коммунистическим идеям. Торговцы, озираясь, нарушали всевозможные государственные монополии, торговали на Сенной и Сухаревской площадях столиц, не говоря уж о других городах. И даже низовка грозной «чеки» крышевала эту торговлю за толику малую. Все при «военном коммунизме» было основано на полутонах и размытых границах между «можно и нельзя», которые передвигались в зависимости от очередного поворота дискуссий в руководстве РКП(б).

• Предыдущая
• 76/113
• Следующая