Мое чужое лицо - Муратова Ника - Страница 19

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая

— Она же все забыла, ты уж прости её, грешную. — обращалась Антонина то ли к мужу, то ли к Богу, оправдывая дочь. — Она и раньше-то не слишком жизни радовалась, а теперь, поди, вообще потерялась в этом мире.

Уживаться с Катериной становилось все сложнее и сложнее. Физически она совершенно окрепла, а вот с душой творился полный разлад. Похоже, она и не хотела их помощи, обоими руками отталкивала. Если раньше она просто пыталась отдалиться от них, то теперь вообще чужая стала.

— Главное, что жива, — вздохнула Антонина. — остальное, даст Бог, наладиться.

И родители засобирались домой. Свое дело они сделали, оставшееся — за самой Катюшей.

— Ты, дочка, звони, пиши, если что надо. Приезжай. Я тебе тут адрес подробный оставила, да как доехать. А то нам, старикам, трудно сюда добираться…

Альбина кивнула. Скорее бы уехали. Слишком опасно иметь рядом с собой любящих людей. Слишком опасно для сопротивления жизни. Он цепляют, словно острый крючок, не дают двинуться, ослабляют решительность, прогоняют смерть. Если есть где-нибудь представители любви и смерти, они, наверняка, враждуют. Если есть любовь в жизни человека, зачем ему бросать все и умирать? Альбине не нужны были крюки любви. Ей нужно было одиночество.

Они и уехали. Прощались сухо, боясь встревожить непрошеные эмоции. Альбина неловко чмокнула мать, ощутив странное волнение от прикосновения мягкой прохладной кожи на губах. . Затем спешно выпроводила их и закрыла дверь.

Оставшись одна, она поначалу почувствовала облегчение. Ну что же, вот оно — одиночество. Тот, кто ищет одиночества получает от него удовольствие и время для размышлений. Но одиночество коварная штука. С ним надо еще уметь ладить. Не всем дано найти свою нишу в одиночестве. Не все могут справиться с его силой. Альбина увидела в одиночестве лишь еще одно подтверждение своему убогому существованию в жалком мире. Очень быстро, через три дня, её затошнило от вида облупленных стен. И от голода — в доме закончилось все запасы еды. Конечно, были всякие овощи и мясо в морозилке, но готовить страшно не хотелось. И не умелось. Найдя предлог для вылазки из берлоги, Альбина собралась в магазин

Купив ржаную булку и бутылку воды, она уселась на скамейке около дома и стала размышлять о том, что же ей теперь делать со своей жизнью. За три дня одиночества она не придумала ничего лучше, как разделить выбор на два варианта. Либо покончить со всем одним махом и больше не мучаться, либо придется приложить усилия и выкарабкаться из этого дерьма. Потому что жить вот ТАК невозможно. Первый вариант был легче и логичнее в её понимании. Он вытекал из её первоначального плана, когда она только-только получила ожог. В принципе, с тех пор ничего не изменилось. Тогда она плакала по своей потерянной красоте, сейчас она плакала о том же. Красоту уже не вернуть. Её лица уже не вернуть. Полученная маска лишь прикрывала рубцы, но не могла заменить ей былого, не могла вернуть нормальной жизни. Она лишь давала отсрочку на неопределенное время. Но нужна ли ей была эта отсрочка? Для чего? Что она найдет? Что она может найти в этой яме, куда судьба выкинула её?

Да, оставался еще второй вариант. Но это было утопией. Этот путь заведомо нес в себе страдания и не имел под собой никакого обоснования, никакого стимула. Прилагать невероятные усилия неизвестно ради чего? Скорее всего, ради того, чтобы в итоге прийти к перовому варианту. Только настрадавшись к тому времени еще больше, получив свою порцию унижений и страданий по полной программе. Альбина не хотела тестировать свою выдержку. Она знала и без того, что её у неё нет.

Несмотря на попытки все забыть, докислотная жизнь жила в её подсознании и не отпускала. Перед глазами мелькали знакомые лица, места, камеры, вспышки. Вспоминались события последнего дня, интересно, кем они её заменили? Смотреть телевизор у неё не было сил, она избегала даже новостей, чтобы ничего не слышать про то, что доставляло ей столько боли. Но мысли она не могла отключить так же, как телевизор. Полякова, небось, теперь там царствует в полную силу, воплощает свои идеи. И Веня при ней. А Влад… В том, что Влад заменил её на другую длинноногую красотку в тот же день, она даже не сомневалась. Получалось, она в том мире уже была никому не нужна… Верить в это не хотелось. А если все вернуть? Все, как было? Нашла бы она свое место? Или оно давно занято?

Отчаявшись, она не могла удержаться от того, чтобы посетить свой прежний мир. Взглянуть разочек. Хоть издалека. Одним глазком. На мир, потерянный навсегда, но уже давно ставший для неё наркотиком. Одевшись в самое приличное, что нашлось в шкафу Катерины (а этим оказались дешевые джинсы и ужасного цвета блузка из синтетики), нацепив темные очки (смешно, как будто кто-нибудь мог узнать её!), Альбина направилась в модельное агентство. Она не планировала туда заходить, но, оказавшись перед входом, не удержалась. Войдя в сверкающее зеркалами помещение, она в нерешительности остановилась в приемной, отшатываясь от проходящих знакомых. Вскоре стало ясно, что никто не обращает на неё внимания. Как на пустое место. Разве что иногда в глазах проходящий проскальзывало легкое удивление, словно натыкались на потрепанную мебель, странным образом оказавшуюся в этой увешанной фотографиями красавиц сверкающей комнате.

Секретарша Венера, наконец, заметила Альбину и окинула недвусмысленным взглядом выбивающуюся из общей толпы посетительницу, насмешливо сощурив свои наглые глаза. Альбина невольно отметила, что такого выражения она никогда раньше у Венеры не видела. Видимо, это приберегалось для людей, типа Лаврентьевой.

— Вы к кому?

— Я… по поводу работы. — Альбина не нашла более удачного ответа.

Венера расхохоталась.

— Дорогуша, ты явно не по адресу. Вакансия уборщицы у нас уже занята. Или ты на что-то другое претендуешь?

Альбина вспыхнула, как от пощечины. Попятилась к двери.

— Ты думаешь, твои силиконовые губы и грудь обеспечат тебе место модели в этом агентстве? — бросила она перед тем, как захлопнуть дверь. Перекошенное лицо секретарши слегка улучшило ей настроение, но общий итог визита остался тем же. Ей больше нет места в этом мире. Идиотка Венера права — разве может она еще на что-то претендовать? Чем быстрее она покончит со всем этим, тем лучше. Хорошо, что она решилась прийти сюда. Очень хорошо. Теперь решимости прибавилось.

Купив в аптеке снотворного, она вернулась домой. Позвонила в ожоговый центр и оставила сообщение для Анны Себастьяновны с просьбой передать свое тело семье Дормич, а Лаврентьевым рассказать всю правду. Спектакль окончен.

Вроде бы готовилась к этому моменту так давно. Все продумала. Рада была, что решилась, наконец. И вот надо же… Альбине было жутко страшно. Так надо, так надо, так надо, повторяла она себе. Это единственный путь. Больше выхода нет.

Выпила для храбрости водочки, оставленной Кондратием. Подождала, пока алкоголь подействует, написала письмо, что никого не винит. Пока с духом собиралась, прошло достаточно много времени. Пора, решила она. Выпила горстями все таблетки из бутылечка и легла на кровать. Ждать смерти. Через какое-то время стены поплыли, глаза налились свинцом. Сквозь тяжелый туман она услышала голоса.

— Вот она, здесь! Скорее, скорее, да скорее же!!! Она уходит!

Откуда здесь могла взяться Анна? И почему у неё такой странный голос, словно замедленная запись? Это было последнее, что успела подумать Альбина перед тем, как полностью отключиться.

— Зачем пришла?

— Я? Я … не приходила. Меня, наверное, привезли сюда. Я не знаю, как я тут оказалась. Где я? Я умерла?

— Ха-ха. Захотела. Думаешь, все так просто? Нет, красавица, наглотаться сдуру таблеточек недостаточно для билета на тот свет.

— Тогда где я?

— У меня в гостях. Хотя гостья ты непрошеная, но что с тобой делать. Располагайся, коли пришла.

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая