Право по рождению - Кнаак Ричард Аллен - Страница 4

Это была она. Благородная дева стояла по другую сторону животного, поглаживая его морду изящной рукой и что-то ему нашёптывая. Очевидно, конь Ульдиссиана был очарован ей — он стоял, не шелохнувшись. Старый мерин был сущим зверем, и только те, кого он знал, могли спокойно подходить к нему без страха быть укушенными. И то, что женщине удалось приблизиться к нему, говорило о многом.

Она тоже заметила его. Улыбка осветила её лицо. Ульдиссиану казалось, что её глаза светятся.

— Простите меня… Это ваш конь?

— Да, моя леди… И вам повезло, что у вас до сих пор две руки. Он любит кусаться.

Она снова погладила морду коня. Зверь продолжал стоять неподвижно.

— О, он не укусит меня, — Женщина наклонилась к морде. — Вы ведь не возражаете?

Ульдиссиан рванулся было к ней, внезапно испугавшись, что она ошибается. Тем не менее, опять ничего не случилось.

— У меня когда-то был конь, очень похожий на него, — продолжала она. — Мне его так не хватает.

Вспомнив, где она находятся, Ульдиссиан сказал:

— Госпожа, вы не должны быть здесь. Вам следует оставаться с обозом, — иногда путешественники присоединялись к торговцам, чтобы воспользоваться защитой, которую предоставляла их охрана. Ульдиссиан мог только предполагать, что в данном случае это было так, хотя до сих пор и не видел рядом с ней никакого сопровождения. Даже под защитой обоза молодой женщине путешествовать одной было очень рискованно. — Вы же не хотите отстать.

— Но я не с обозом, — прошептала благородная дева. — Я вообще никуда намерена уходить.

Он не мог поверить, что правильно расслышал.

— Моя леди, вы, должно быть, шутите! Для вас ничего нет в таком месте, как Серам…

— Для меня нет ничего ни в каком другом месте… Так почему бы не Серам? — уголки её рта дрогнули, она нерешительно улыбнулась. — И нет никакой нужды вам обращаться ко мне «моя леди» или «госпожа». Зовите меня Лилией.

Ульдиссиан раскрыл рот, чтобы ответить, но в это время позади него открылась дверь, и раздался голос Серентии:

— А, вот ты где! Ты нашёл Тиэля?

— Нет, но всё уже на месте, Серри, — ответил он через плечо.

Конь внезапно фыркнул, затем метнулся от него. Схватив поводья, Ульдиссиан напряг все силы, чтобы успокоить вздорное животное. Зрачки коня расширились, а ноздри вздулись, он казался напуганным. Это было странно, потому что он любил Серентию больше, чем Ульдиссиана. Что до благородной девы, то…

Её нигде не было. Ульдиссиан исподтишка огляделся вокруг, гадая, как ей удалось скрыться так быстро и беззвучно. Его взор охватил всю местность вокруг, но здесь стояло только несколько повозок и больше ничего не было. Фермер не мог сообразить, куда она пропала, если только она не забралась в одну из крытых повозок.

Серентия подошла к нему, слегка удивлённая его поведением.

— Что ты ищешь? Здесь что, чего-то не хватает?

Он пришёл в себя достаточно, чтобы ответить:

— Нет… Как я сказал, всё на месте.

Знакомая — и нежелательная — тень проскользнула через двери. Проповедник осмотрелся вокруг, словно он разыскивал что-то или кого-то конкретного.

— Да, брат Атилий? — спросил Серентия.

— Я ищу брата Калиджио. Он не здесь?

— Нет, брат, здесь только мы.

Брат Атилий посмотрел на Ульдиссиана, но в его взгляде не было привычного религиозного пыла, который фермер привык наблюдать у людей подобного рода. Вместо этого во взгляде проповедника было что-то похожее… На подозрение?

Наклонив голову в сторону Серентии, Атилий удалился. Внимание дочери Сайруса вернулось к Ульдиссиану.

— Уезжаешь так быстро? Я знаю, тебе неудобно, когда рядом брат Атилий и другие, но… Не мог бы ты остаться и побыть со мной подольше?

По непонятным ему самому причинам Ульдиссиану было не по себе.

— Нет… Нет, мне пора возвращаться. К слову о розыске, ты не видела Мендельна? Я думал, что он с твоим отцом.

— Ой, я же должна была сказать тебе! Совсем недавно приходил Ахилий. Он хотел что-то показать Мендельну, и они вдвоём отправились в западный лес.

Ульдиссиан хмыкнул. Мендельн обещал, что в нужное время поедет домой вместе с ним. Вообще его брат привык держать своё слово, но Ахилий, должно быть, наткнулся на что-то необычное. Величайшей слабостью Мендельна было его неуёмное любопытство, и охотнику, прежде чем подогревать его, следовало бы сначала подумать. Начав заниматься изучением чего-либо, младший сын Диомеда терял счёт времени.

Но, хотя Ульдиссиан не уехал бы без единственного оставшегося брата, он не желал находиться рядом с последователями Триединого.

— Я не могу оставаться. Я поведу повозку к лесу — глядишь, и встречу и их. Если я всё же пропущу их, и Мендельн вернётся сюда…

— Я скажу ему, где ты. — Серентия не пыталась скрыть своего разочарования.

Чувствуя себя неуютно по более благоразумной причине, фермер быстро — и чисто дружески — обнял её и взобрался на повозку. Дочь Сайруса отступила назад, когда он подстегнул коня.

Когда повозка двинулась, он оглянулся в её направлении и сила выражения, с которым он смотрел, заставил Серентию просиять. Ульдиссиан не обратил на это никакого внимания, ибо его мысли витали не рядом с черноволосой дочерью торговца.

Нет, в его голове возникло лицо другой — той, чьи локоны были золотыми.

И чей род стоял много, много выше, чем род простого фермера.

Глава вторая

Мендельн хорошо понимал, что брат будет сердит на него, но любопытство на этот раз взяло над ним верх. К тому же Ахилий и вправду был сам виноват: ему следовало хорошенько подумать, прежде чем затевать это.

Между оставшимися в живых сыновьями Диомеда было добрых девять лет разницы, и этого было достаточно, чтобы порой воспринимать их не как двух братьев. Ульдиссиан зачастую вёл себя так, словно приходился дядей или даже отцом Мендельну. В самом деле, судя по тому, что Мендельн сам мог припомнить о своём отце, вкупе с тем, что о нём рассказывали Сайрус, Тибион и другие старейшины, Ульдиссиан походил на Диомеда как внешностью, так и поведением.

Мендельн чем-то походил на брата, но он был короче на полфута и, пусть и закалённый нуждами фермерской жизни, всё же был далеко не таким сильным. Лицо его было у́же и более вытянутым — как ему говорили, в мать — а чёрные глаза сверкали, словно тёмные каменья. Никто в деревне не мог сказать, откуда это, но Мендельн рано выяснил одно: его пристальный взгляд мог выбить из колеи любого за исключением его брата и того, с кем он находился сейчас.

— Ну, что скажешь? — прошептал Ахилий, держась позади.

Мендельн с трудом оторвал взор от чудесной находки охотника. Ахилий был крепко сложенным малым со светлыми волосами и ростом почти с Ульдиссиана. В отличие от Мендельна, одетого практически так же, как его брат, не считая более тёмного оттенка туники, одежда Ахилия являла смесь зелёного и коричневого и состояла из короткой куртки и штанов, которые позволяли ему слиться с теперешним окружением. Обут он был в кожаные ботинки, в которых он мог красться по лесу так же неслышно, как любой зверь. Его стройный стан подразумевал стремительность движений, но в то же время изобличал немалую силу. Брат Ульдиссиана как-то попытался натянуть большой лук, которым так гордился Ахилий, но его попытка не увенчалась успехом. Охотник с ястребиным взором превосходил умением не только жителей Серама, но и — по крайней мере, по оценкам Мендельна — всех охотников за его пределами. Мендельну доводилось воочию наблюдать мастерство Ахилия, когда он одерживал верх над опытными стражниками из проходящих обозов. Они не превзошли его ни разу.

— Оно выглядит… Очень древним, — наконец сумел выговорить Мендельн. Он ощущал некоторое замешательство; даже Ахилий заметил это.

Но охотник кивнул так, словно внимал мудрецу. Хотя он и был больше чем на пять лет старше Мендельна, он обращался с младшим сыном Диомеда так, как будто Мендельн был средоточием всех знаний мира.