Право по рождению - Кнаак Ричард Аллен - Страница 7

Предложение брата было разумным. Ульдиссиан выдохнул с облегчением.

— Так и поступим.

Мендельн некоторое время изучал его, возможно, заглядывая глубже в душу Ульдиссиана, чем тому хотелось. Насколько понимал младший сын Диомеда, Лилия была прекрасной незнакомкой, но она не была с Ульдиссианом.

Не пускаясь в объяснения, Ульдиссиан заторопился вперёд. Спустя секунду Мендельн присоединился к нему. Они больше не говорили, сосредоточившись на деле.

Вследствие резкой смены погоды они никого не повстречали на пути. Это одновременно порадовало и раздосадовало Ульдиссиана: он хотел, чтобы Лилия без проблем оказалась в своей комнате, но и хотел, чтобы кто-нибудь из представителей власти узнал об отвратительном убийстве проповедника. В конце концов, он удовлетворился тем, что Ахилий наверняка уведомит стражу или главу деревни.

Дойдя до «Кабаньей головы», они разминулись. Ульдиссиан обошёл таверну кругом и нашёл заднюю дверь. Не без усердия ему удалось пронести благородную деву внутрь, ни разу не выпуская её из рук.

Внутри он не стал терять времени и сразу начал взбираться наверх по деревянной лестнице. К счастью, глаза посетителей таверны были в это время устремлены на его брата, который рассчитал время, чтобы войти одновременно с ним. Быстро поднимаясь, Ульдиссиан слышал, как Мендельн приветствует пару сидевших внизу людей, немного перекрывая остальные голоса в таверне.

Наверху ему ничего не оставалось, кроме как ждать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его младший брат наконец присоединился к нему.

— Она не занимала комнаты, — объяснил Мендельн. — Так что мне пришлось самому заказать одну, за наш счёт. Я правильно сделал?

Ульдиссиан кивнул. Он взглянул на пять дверей.

— Какая?

— Вот эта, — ответил его брат, указывая на одинокую дверь, отдалённую от остальных, — Здесь спокойнее.

С видом мрачного одобрения Ульдиссиан указал Мендельну, чтобы тот открыл ему дверь. Комната была скромно обставлена — это был Серам. Здесь не было никакой другой мебели кроме кровати с опорной рамой со стёганым ватным одеялом на ней, стола и стула возле единственного окна. На стене висели крюки для верхней одежды, немного места было отведено для сумки или дорожного сундука.

Мендельн указал на последнее, прежде чем Ульдиссиан успел вставить слово:

— Она, должно быть, путешествует с обозом. Может, мне пойти к Серентии и уладить это?

Хотя Ульдиссиану не хотелось вовлекать в это дочь Сайруса, выбора у него не было:

— Действуй.

Мендельн остановился в дверях. Встретившись взглядом с братом, он спросил:

— Откуда ты знаешь эту женщину?

— Случайная встреча, — только и вымолвил Ульдиссиан в ответ. Спустя секунду Мендельн наконец кивнул и покинул комнату.

Осторожно положив благородную деву на кровать, фермер задержался, чтобы посмотреть на неё. И вновь он был поражён совершенством её лица, и вновь гадал, что могло заставить её путешествовать по миру в одиночку. Без сомнения, Лилия могла выйти за одного из многих знатных господ. Быть может, кровные узы связывали её с одним из потерпевших поражение магических кланов? Это бы всё объяснило…

Пока он размышлял об этом, её глаза распахнулись. Тяжело дыша, Лилия приняла сидячее положение.

— Что… Что произошло?

— Вы помните, что было в лесу?

Подавив очередной тяжёлый вздох, она приложила руку к губам.

— Так это всё… Была правда? То, что я… Видела?

Ульдиссиан кивнул.

— И вы… Принесли меня сюда… Где это мы?

— «Кабанья голова». Это единственный постоялый двор в Сераме, гос… Лилия. Мы подумали, что у вас здесь есть комната.

— Но у меня нет.

Он пожал плечами.

— Мой брат позаботился об этом, а потом мы принесли вас сюда. После этого Мендельн пошёл к обозу за вашими вещами.

Она долго смотрела на него испытующим взором.

— Мендельн и ваш брат… насколько я понимаю, это один и тот же человек?

— Да.

Благородная дева кивнула сама себе, потом спросила:

— А… А тело?

— Этим занимается мой друг. Ему можно доверять в таких делах. Ахилий уведомит стражу, потом нашего главу.

Лилия подобрала колени к подбородку, затем обняла ноги. Это сильно смяло её элегантное платье, но, похоже, её это не заботило.

— Был ли… Был ли человек, которого мы нашли, тоже вашим другом?

— Он? — Ульдиссиан покачал головой. — Треклятый проповедник… Из Храма Триединого. Его напарники искали его, — подумав, он добавил. — Они прибыли вместе с обозом. А вы…

— Да, я видела их, но никогда не говорила с ними. Я мало доверяю их учениям… Как, впрочем, и учению Собора.

От этого признания, столь созвучного с мыслями Ульдиссиана об обеих сектах, у него почему-то отлегло от сердца. Но фермер быстро одёрнул себя. Отвергал Ульдиссиан или нет его воззвания, ни один человек не заслужил такого чудовищного конца.

Думая об этом, Ульдиссиан понял, что должен идти и проследить, как развиваются события. Он первым наткнулся на мёртвого проповедника, и это обязывало его рассказать представителям власти в деревне всё, что он знал.

Его бровь изогнулась, когда он подумал о благородной деве. Ему следует стараться говорить о Лилии как можно меньше. Она и так пережила слишком многое.

— Я хочу, чтобы вы оставались здесь, — приказал он, внутренне дивясь тому, что должен так говорить с высокородной госпожой. — Оставайтесь здесь и отдохните. Я должен увидеть тех, кто позаботится о теле. Вам не нужно приходить.

— Но мне следует быть там… Разве нет?

— Только если потребуется. В конце концов, вы видели то же, что и я. И вы тоже его не знаете.

Она больше ничего не сказала, но у Ульдиссиана сложилось стойкое впечатление, что Лилия знает о том, что он рискует своей репутацией, защищая её. Она вновь улеглась на кровати.

— Хорошо. Если вы этого хотите. Я подожду вас.

— Хорошо, — и он пошёл к двери, формулируя своё объяснение.

— Ульдиссиан?

Он посмотрел на неё.

— Спасибо.

Фермер вышел с пылающим лицом. Несмотря на крупное сложение, он спустился по ступеням неслышно. Внизу он осмотрелся. Все вели себя так, будто ничего не произошло — значит, новости о трупе ещё не просочились внутрь. За такую осмотрительность стоило благодарить Ахилия. Совсем скоро Серам ждёт потрясение: в последний раз здесь произошло убийство более четырёх лет назад, когда в пьяной ссоре по поводу прав на ферму старый Ароний убил своего пасынка, Геммеля. Мгновенно отрезвевший Ароний признал свою вину, и фургон повёз его в большой город, чтобы там он ответил за своё деяние.

Но резня, исход которой видел Ульдиссиан, не была вызвана крепким напитком. Это больше походило на работу сумасшедшего или зверя. Определённо, не кого-нибудь из местных, скорее какого-нибудь разбойника, проходящего мимо.

Всё более убеждаясь в этом, Ульдиссиан дал себе слово поделиться размышлениями, когда будет говорить с главой или начальником стражи. Жители Серама охотно согласятся прочесать местность, чтобы найти ублюдка. На этот раз с делом справятся на месте: крепкая, надёжная верёвка — и делу конец. Ничего другого злодей не заслуживал.

Он открыл дверь и выскользнул…

— Вот он! Вот человек, о котором я говорю!

Ульдиссиан отступил к дверному проёму, застигнутый врасплох. Перед ним стоял Тиберий — мускулистый человек, с которым фермеру довелось бороться на последнем фестивале и проигратьбольше раз, нежели выиграть, — и седовласый, похожий на лиса Дорий, который смотрел на него так, будто никогда не видел прежде. За ними стояло больше дюжины человек, по большей части стражники, но также и Ахилий… И оба прислужника Храма. Тот из них, что был старше, и говорил сейчас, обвинительно указывая на ошеломлённого фермера.

Оправившись, он посмотрел на охотника.

— Ты всё рассказал им?

Прежде чем Ахилий ответил, вмешался Дорий:

— Не говори с ним, охотник. Пока нельзя. Нельзя до тех пор, пока не станут известны все факты.

— Факты уже известны! — провозгласил агент Триединого. Его напарница всё время кивала головой, когда он говорил. — Это твоихрук дело! Тебя выдали твои собственные слова! Признайся ради спасения своей души!