Назад в юность - Сапаров Александр Юрьевич - Страница 26
- Предыдущая
- 26/59
- Следующая
Через пару часов с работы пришла мама, и все охи и ахи повторились в том же объеме. Мы дружно сели за стол.
Тут уж от меня потребовали гораздо более подробного рассказа о пребывании в совхозе. Я скрывать ничего не стал, просто старался не выделять свою роль, представляя дело так, будто все шло само собой. Но моя мама носом чуяла все мои недомолвки и в конце концов вытянула подробности сельской жизни, ну за исключением личных дел. Хотя она старалась и это выведать, но безуспешно.
– Нет, вы посмотрите! О чем думали в вашем деканате! Это же надо – пятнадцатилетнего сопляка оставили за старшего! А если бы что-то произошло? Кто бы за это все отвечал? Нет, я такое в первый раз в жизни слышу! Ты же сам сказал, что там была взрослая женщина-фельдшер, почему ее не оставили в качестве старшей?
– Ну, значит, не сочли достойной.
– Ах ты, мелочь! Это ты-то достойный! Да все твое достоинство – только девок обхаживать! Небось в деревне опять новую себе завел. Мне бабушкой-то еще не светит стать в следующем году?
– Мама, перестань, пожалуйста, ведь все прошло нормально. Мы выполнили план уборки, приехали почти на неделю раньше остальных да еще привезли благодарственное письмо за работу. Так что твой сын не только девчонкам голову морочит, но и работать может.
– Вот, Дашка, гляди-ка! Я-то все твержу, что он в отца, а оказывается, он в тебя пошел. Ты вон всю больницу в кулаке держишь, хоть и медсестра: парторгом работаешь, указания главному врачу даешь, так он с тебя пример и взял, всех построил, – высказала свое мнение бабушка.
– Хватит ругаться, давайте ужинать.
Но мама еще долго не могла остановиться. Я ведь за месяц написал всего два коротеньких письма, в которых ни слова не говорил о том, что у нас происходит. Поэтому она жила в полной уверенности, что у нас есть руководитель, за нами присматривает взрослый человек, а тут оказалось, что ее сын, который еще полгода назад играл во дворе в футбол, сейчас проявил себя успешным организатором на уборке картошки.
Но в конце концов все успокоились, и мы все же поужинали.
Вечер прошел спокойно, хотя мама, как Шерлок Холмс, все пыталась выведать, не появилась ли у меня новая зазноба и не изменил ли я столь горячо любимой ею Ане.
На следующее утро я вместе с Лешкой отправился в школу. На его недоуменный вопрос, что я там забыл, ответил, что мне надо встретиться с директором по вопросу документов. Для Лешки этого хватило. А мама уже ушла на работу, иначе она бы подумала, что я спешу увидеть свою Аню после месячной разлуки.
Когда я зашел в вестибюль на первом этаже, ко мне кинулись мои бывшие одноклассники, жаждущие узнать, что это я тут делаю. Но вдруг они расступились, и мне на шею бросилась Аня. Не стесняясь никого, она поцеловала меня, а потом еще и обвела всех присутствующих гордым взглядом.
– Ты ведь по мне скучал, поэтому и пришел сразу в школу? – тихо спросила она.
Ну что, по-вашему, я должен был ей сказать?
– Конечно, Анечка, я пришел тебя увидеть. Очень по тебе соскучился. Пойдем поговорим в уголке до начала урока.
И в течение двадцати минут я подробно докладывал ей обо всем, что со мной было, исключая отдельные моменты. Аня, простая душа, слушала внимательно, иногда со слезами на глазах. Потом сообщила мне, что очень благодарна за те два письма, которые я ей написал, – читали их всей семьей. Но вот она каждый день хотела написать мне письмо, но все рвала, потому что никак не могла сказать все словами. Произнеся это, она заплакала. Мне пришлось утешать ее и вытирать слезы этому плачущему чуду. Наконец, к моему облегчению, прозвенел звонок, и Аня отправилась на учебу, а я – в кабинет директора.
Исаак Наумович был занят. Кому-то из педагогов удалось его разозлить: из кабинета доносились колоритные выражения, которые позволял себе бывший замполит, правда, без матерных слов. Наконец накачка закончилась, из кабинета с печальным видом вышел учитель физкультуры и отправился на урок.
Когда я робко постучал в дверь, до меня донеслось раздраженное:
– Войдите.
Но когда я оказался в кабинете, лицо Исаака Наумовича, до этого багровое, быстро приобрело нормальный вид. Поздоровавшись со мной за руку, он предложил сесть.
– Ты ведь ко мне по тому вопросу, что мы обговаривали в деревне?
– Исаак Наумович, я вчера приехал с уборки картофеля – и сразу к вам.
– Ну вот и хорошо. Сейчас я позвоню и договорюсь обо всем, подожди пару минут.
Действительно, поговорил он всего ничего и положил трубку.
– Так, Сережа, завтра к одиннадцати часам тебя будут ждать по этому адресу.
Он написал что-то на листке.
– Прочитай и запомни. Парень ты молодой, память у тебя хорошая, а бумажку оставь у меня.
После этого мы поговорили еще минут пятнадцать. Исаак Наумович интересовался, как проходила уборка, как вообще идет жизнь в этом совхозе. Он пожелал мне удачи в учебе, и мы расстались.
Я шел по городу. После месячного пребывания в деревне мне казалось, что повсюду кипит жизнь. Рабочий день был в разгаре, и поэтому на улицах было не очень много народу. В основном бабушки, идущие куда-то по своим делам. Но грузовики, везущие строительные материалы, множество строительных кранов над городом, деловито переносящих грузы, музыка из репродуктора, установленного на крыше одного из зданий, создавали радостный деловой настрой.
Делать мне было в общем нечего, и я решил побродить по улицам, перед тем как зайти в деканат и отдать документы об успешном завершении уборочных работ. К тому же сегодня впервые за несколько дней тучи разошлись, и вовсю светило нежаркое осеннее солнце.
В это время в деканате медицинского факультета проходило совещание с участием представителя партийного комитета. Решался вопрос о работе с первым курсом.
– Товарищи! – обратилась к присутствующим декан факультета. – Вы все знаете, что уже со следующей недели начнутся занятия на первом курсе после его возвращения с уборки картофеля. Поэтому сегодня у нас на повестке дня организация групп студентов, выбор старост групп и выбор старосты курса. Это достаточно ответственное дело, и здесь присутствует парторг университетской партийной организации, который будет участвовать в нашей работе. Итак, слово предоставляется куратору первого курса Мыльникову Борису Николаевичу. Пожалуйста, Борис Николаевич, мы вас слушаем.
– Уважаемые товарищи! На первый курс зачислено в этом году двести тридцать два человека. Из них двести шестнадцать – студенты, закончившие десять классов в этом году, двенадцать человек – уже поработавшие медицинские работники, в основном фельдшеры, и четыре человека – тоже фельдшеры, но это ребята, которые отслужили медиками в армии и смогли набрать нужный балл на экзамене для поступления. Мы распределили студентов в группы по одиннадцать человек и одну группу из двенадцати человек. В итоге получилась двадцать одна группа. Всех стажников мы распределили равномерно среди этих групп и, естественно, назначили их старостами. Но у нас остается еще шесть групп, где стажников нет. Там необходимо выбрать из окончивших школу в этом году. Я приготовил список кандидатур по характеристикам, но сначала предлагаю обсудить кандидатуру старосты курса. В этом году к нам поступил на учебу закончивший срочную службу в армии фельдшер Олег Заров. Он в отличие от всех остальных стажников является кандидатом в члены партии. Кандидатом его приняли во время службы. Наша партийная организация уже поставила его на учет и рекомендует в старосты курса. У меня пока все.
– Кто-нибудь хочет что-то добавить к выступлению Бориса Николаевича?
– Но позвольте! – подняла руку заведующая кафедрой гистологии Ирина Леонидовна Пятеляева. – Мне буквально вчера звонил мой ассистент Валерий Сергеевич Смирнов. Он сообщил, что они заканчивают все вовремя и выезжают, и между делом рассказал об отвратительном поведении Олега Зарова, который весь месяц третировал своих товарищей, практически не работал и, пока у него были деньги, беспробудно пил. А позавчера он устроил драку с местными ребятами и сейчас отлеживается от побоев и опять не работает. В расположение группы уже приезжал местный участковый и разбирался с этим случаем. Так что я решительно против того, чтобы такой человек был старостой курса.
- Предыдущая
- 26/59
- Следующая
