Парадокс Ромео - Усачева Елена Александровна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/29
• Следующая

Так и тянуло вернуть реплику, сказав, что если кто и начал, так это Лелик. Никто его не заставлял идти в учительскую. Сам побежал, и тогда Всеволод разыграл партию. Чтобы выиграть время.

– Никуда я не пойду, – тихо проговорил он. – Надо подождать.

Сколько раз он уже произносил это? Странно, что его так никто и не услышал.

– Знаешь, кто ты после этого? – воскликнул Лелик и посмотрел взглядом голодного питона.

– Знаю, – быстро ответил Всеволод, сдерживая улыбку. – Мне об этом Нина тоже рассказала. Сволочь и предатель. А еще слабак и размазня.

– Я этого не говорил!

– Она говорила. Поначалу Нина тебя защищала.

– Пойди в гимназию и сам все расскажи! – требовательно вскрикнул Лелик. – Куда ты дел этот телескоп? Инопланетяне утащили?

– Почти.

Всегда приятно осознавать, что ты победитель. Шахматы – игра на самообладание. Проигрывает тот, у кого сдают нервы.

– Никому ничего я говорить не буду. Пройдет время, и я все верну. – Стало скучно. – Что вы все бегаете и суетитесь? Исполняете девиз рок-н-ролла – «Жить стремительно, умереть молодым»?

– Хорошо! – Лелик как будто снова приободрился. – Тогда пойди в класс и скажи всем, что я не подсылал никого, чтобы тебя побили.

Всеволод вдруг понял, что ему все это надоело. Что он устал ходить по одному кругу и говорить одно и то же. Люди слышат только себя. А если чего недослышали, так придумали. И все в меру своей фантазии. Другого человека, того, с кем они общаются, там нет и в помине.

– Я сделаю другое, – прошептал Всеволод. Жилка в голове снова запульсировала. Она что-то требовала. Как будто хотела выбраться из мозгов и пролиться на землю. – Я, пожалуй, уйду из гимназии. Достали вы меня все.

Лелик вздрогнул.

– Никуда ты не уйдешь, – таким же шепотом отозвался он. – Тебя не отпустят.

– Я и спрашивать не буду. Заберу документы и отнесу в ближайшую школу. Вундеркинды нужны везде.

– Никому ты не нужен! – вскрикнул Лелик. – Думаешь, что особенный? А ты – никакой! Урод!

Он вылетел из комнаты. Из коридора раздалось клацанье замка – Лелик не мог справиться со старомодной системой.

– Ну что, что ломаешь? – напоказ, раздраженно спросила мама. – Вот как надо.

Замок щелкнул.

– Спасибо, – на вдохе, с всхлипом произнес Лелик.

Загрохотал по ступеням лестницы.

Уходить из гимназии не хотелось. Но, раз уж так получилось, деваться некуда. Не хватало еще, чтобы Лелик тыкал ему в нос этим обещанием. В конце концов, ему оставалось учиться всего полтора года. Потом он уйдет в музыкальное училище. И там все будет по-другому.

В гостиной телевизионные герои все еще гадали о таинственной смерти Ксюши.

Школа – типовое здание, какие строили в начале шестидесятых годов прошлого века. Пятиэтажное. Желтенькое. С выступами фальшивых колонн и барельефами классиков – Пушкина, Толстого и еще кого-то, кто за пятьдесят лет успел стереться. Вроде бы по усам угадывался Горький.

Высокий черный забор. Слишком черный для старушки-школы. Больше походит на оградку у могилы. И чего он стал придираться к такой ерунде?

Перед школой такой же типовой памятник героям Великой Отечественной войны. Серый плоский камень со скошенной верхней гранью. Мраморная табличка. Дорожка для линеек, ряд подстриженных кустов. Небольшая площадка перед школой с затоптанным слякотным снегом. Направо школьный сад с березами и липами, голая, прометенная земля. Налево спортивная площадка с новым резиновым покрытием – зона для футбола, волейбола, баскетбольные кольца, зигзаг железного лабиринта. И совершенно неуместный тут щит для преодоления препятствий, забредший как будто с собачьей площадки.

Тихо, урок начался. Школа отзвенела, отшумела и теперь отдыхала до перемены, чуть присев, распустив пояс и прикрыв глаза-окна.

Прикрыв, да не все. Одно окно было распахнуто, и в нем маячила девчонка. Стояла на подоконнике и, перегнувшись, что-то кричала невидимому с улицы собеседнику. Худая, движения дерганные, черные волосы распущены. Когда повернулась, стало видно тонкое восточное лицо с пронзительными черными глазами. За ее спиной появилась покрасневшая светловолосая девушка. Она схватилась за раму. Крикнула, глядя на собеседницу снизу вверх:

– Ненормальная! Убирайся отсюда!

Дернула рамой. Черноволосая полетела с подоконника – то ли сама спрыгнула, то ли ее столкнули – Всеволод не успел разглядеть. Размазанной кляксой девчонка рухнула в жидкий мокрый сугробик. Но упала не ногами, а как-то боком, лихо перевернувшись. Вскинула волосы, чтобы посмотреть вверх.

Всеволод поймал себя на мысли, что на происходящее смотрит безучастно, как будто на очередную серию. Потому что все это было неправильным, невозможным, нереальным.

В окне вместо светловолосой неожиданно появилась женщина с высокой прической. Она недовольно глянула вниз.

– Гараева! Ты что там делаешь?

Черноволосая Гараева сидела, задумчиво рассматривая свои перепачканные руки.

– Немедленно встань с земли! – припечатала женщина.

Крик подействовал, девушка встала и начала сосредоточенно счищать грязь с брюк.

– Дура! Идиотка! Умалишенная! – перевесилась через окно светловолосая. Лицо ее, казалось, еще больше покраснело.

Шарахнуло, закрываясь, окно.

Гараева задела Всеволода взглядом и, гордо вскинув голову, пошла к входной двери. Джинсы у нее были изрядно испачканы, рукав свитера порван.

«Ничего себе! – вертелось у Всеволода в голове. И как в заевшем проигрывателе снова: – Ничего себе! Ничего себе!»

Девушка долго звонила около двери. Ждала, поправляя волосы, вычищая грязь из-под ногтей. Но вот щелкнул замок, и она скрылась в школе.

Дверь. Замок. Всеволод вспомнил, что ему тоже не мешало бы попасть внутрь здания. Побежал, оскальзываясь на снежных соплях. Поймал уже почти закрывшуюся дверь.

– Я хотел бы записаться в вашу школу. С кем я могу поговорить?

Охранник, невысокий парень в камуфляжном костюме, озадаченно смотрел на Всеволода.

– С завучем, наверное… – нерешительно пробормотал он.

Дрогнул пол. По кафелю первого этажа зацокали тяжелые шаги.

– А вот и Алевтина Петровна, – сразу оживился охранник.

Из-за поворота появилась та самая женщина, что выглядывала из окна. Лицо у нее было грозное. Небольшое, остроносое, злое.

– Ты из какого класса? – тут же налетела она на Всеволода. – Почему не на уроке?

И только откричавшись, посмотрела внимательней.

Всеволод представился, предупредив, зачем пришел.

– Странное заявление! – не сбавляла оборотов женщина. – Ты приехал откуда-нибудь? Где родители? Почему ты один?

– Нет, я просто хочу уйти из своего класса.

– Еще один бузотер? – Крылышки носа завуча грозно расправились. – Мне своих хватает. То раковины взрывают, то в окна прыгают. Ты какой класс?

– Восьмой. Я бы хотел это сделать без родителей.

Завуч посмотрела мимо Всеволода и вдруг смягчилась.

– Пойдем, поговорим. Расскажешь, что и как. И почему ты без родителей, тоже расскажешь.

– Это мое решение. Родители тут ни при чем.

– Они еще и не знают. Очень хорошо! Надеюсь, ты не сбежал из дома и к нам не придет полиция. Хотя полиции нам тут как раз и не хватает. Распустились!

Той же грозной поступью завуч пошла обратно.

Прежде чем пойти за ней, Всеволод оглянулся. На цыпочках к раздевалке подбиралась светловолосая. Она кого-то высматривала.

Всю дорогу, пока он шел за учителем, его подмывало спросить, что происходит, что это за дела такие, когда люди прыгают из окон. Почему взрываются раковины? Как в правильно-размеренной жизни школы могло такое произойти? Вроде бы должно быть все четко, по плану. Уроки, перемены, домашние задания. Здесь-то с чего взяться эмоциям?

Всеволод перешагнул порог приемной. Как и у них в гимназии, она была старомодна. Высокие потолки, с тяжелыми лепными украшениями, жужжащие лампы дневного освещения, обшитые панелями стены, темные шторы. Шторы ему понравились.

• Предыдущая
• 9/29
• Следующая