Комендант мертвой крепости - Аренев Владимир - Страница 10

• Предыдущая
• 10/80
• Следующая

Сотник одобрительно кивнул и жестами передал приказ назад по цепочке.

Холм был почти правильной конической формы — правда, со срезанной верхушкой. Склоны поросли густой бурой травой, среди которой то и дело попадались цветки милейчи, разрывника и уютки. Наверх вела узкая тропа — судя по всему, пользовались ей нечасто.

К ночи похолодало, зарядил мелкий, унылый дождик. Слышно было, как во тьме стонут трубы, как ухают барабаны — и когда дул ветер, сюда доносились обрывки фраз, смех, ругань.

Вернулись разведчики, доложили, что до лагеря Плети рукой подать — и что бунтовщики явно к чему-то готовятся.

— Знать бы точно, когда начнут… — Акийнурм зло сплюнул. — Может, я переоденусь во что попроще и выдам себя за одного из них?

Господин Оттенс покачал головой:

— Даже не обсуждается.

— Такой шанс упустим! Они наверняка не ждут, что кто-то ударит с тыла. Знай мы, где находится штаб Плети…

— Но мы не знаем.

Во тьме громыхнуло — вроде бы гром, хотя господин Оттенс уже не был уверен.

Они не зажигали огней. Расположились на верхушке — холм был древний, когда-то здесь стояла дозорная башня, но с тех пор прошли века, и от неё остался только фундамент. Отряд устроился в каменном круге, хотя тот не защищал ни от дождя, ни от ветра — он и не мог, поскольку большей частью был не выше колена.

Скоростели лежали, сунув головы под крыло, по-детски попискивали, вздыхали. Андэлни сидели у них на спинах и изредка переговаривались приглушёнными голосами, но чаще прислушивались к тому, что творилось на западе.

Барабаны очень медленно, исподволь, ускоряли ритм. Потом ночь взорвалась криками, гулким громыханием — металл бил о камень сразу в нескольких местах.

— Ворота, — сказал сотник. — Они сделали тараны, вот же сучьи дети!

Господин Оттенс кивнул:

— Это хорошо. Значит, у Плети нет своих андэлни в замке.

— Вот сейчас бы и ударить им в спину, пока они там…

— Нет, — спокойно ответил господин Оттенс. — Будем ждать.

И они продолжали вслушиваться во тьму. Вдалеке иногда сверкали сполохи, но ничего, связанного с чарами, — просто молнии.

Удар следовал за ударом, а потом вдруг раздались отчаянные вопли, что-то ухнуло с раскатистым громыханьем, заскрежетало, хрустнуло… тотчас завопили уже другие голоса — теперь восторженно.

— Минус один таран.

Через некоторое время защитники вывели из строя второй и третий. Четвёртый продолжал настойчиво биться в ворота.

— Господин советник! — не выдержал один из солдат. — Они наверняка сейчас пали духом. И если мы…

— Мы будем ждать, — шикнул на него Акийнурм Клык. — И хватит трепаться!

Так прошло ещё около часа. Некоторые стали задрёмывать: легли прямо на своих птицах, накрылись плащами, кто-то даже похрапывал.

— Вроде бы затихает, — сказал отец Гуггонал. Он вскинул руку, и сперва господин Оттенс решил, что речь о дожде. — Такое впечатление, что они устали. Причём обе стороны, да?

Таран больше не бил в ворота — и барабаны тоже как будто приутихли.

— Отступили и решают, как быть дальше?

— Или всё давно решили, а теперь… Вот, слышите?

Застонали волынки, трубы зашлись в хриплом, протяжном вое.

А потом несколько птиц, словно по команде, вскинули головы — и в паузах между далёким шумом стало слышно, как где-то впереди — намного ближе, совсем рядом! — звякнул металл, раздались приглушённые голоса.

— Приготовиться, — шепнул господин Оттенс. Конечно, он ждал вовсе не этого — вообще не подозревал, что у Плети хватит ума вычислить их и отправить сюда отряд, тем более во время осады.

Андэлни шли, стараясь двигаться бесшумно, однако земля между холмами размокла, и в темноте кто-нибудь то и дело оступался.

— Пешие, — одними губами произнёс сотник. Он скалился с задором, которого господин Оттенс давно уже за ним не замечал. — Около полусотни, может, чуть больше. Разделаем под орех.

Господин Оттенс оглянулся: все всадники уже сидели на птицах.

— Ни один не должен уйти, — сказал он, доставая из ножен меч. — Сейчас они окажутся прямо под нами — тогда бьём с фланга, рассекаем колонну на части и уничтожаем.

Он прислушался к тому, что творилось внизу, помедлил. Слишком уж хорошо всё складывалось, а главное — если Плеть каким-то невероятным образом узнал об их отряде, почему послал сюда пеших? Почему — только сейчас?

— Десятник Тейбрунс! Вы со своими андэлни остаётесь здесь. Не атакуете до специального сигнала, который подаст вам сотник.

— Господин Оттенс?..

— Не обсуждается, десятник. Если сигнала не будет — ждёте здесь, пока всё не закончится. Если сигнала не будет, а вы поймёте, что всё пошло не так, — принимаете решение на свой страх и риск. Вопросы?

— Сигнал, господин Оттенс… Какой именно?

— Сотник?

— Я прокричу: «Пленных не брать!» Запомнишь, Тейбрунс?

— И выполню, — усмехнулся тот.

— Святой отец, вы тоже остаётесь. У вас слух хороший, поможете десятнику, если вдруг. Ну, начали!

Он хлестнул поводьями, и скоростель пошёл вниз по склону, сперва медленно, как будто нехотя, но постепенно разогнался — да так, что в ушах господина Оттенса засвистел ветер.

Внезапно перед птицей возникли фигуры: андэлни разного возраста, в основном в рванине, с вилами, мотыгами, насаженными на древко серпами. Прежде чем кто-либо из этих мерзавцев понял, что происходит, господин Оттенс взмахнул мечом — клинок прочертил пологую дугу по груди рослого бородача в помятой кожаной шапке — и тот с изумлением уставился на порез, из которого хлынула кровь.

— Нет! — крикнул кто-то сбоку. — Нет! Мы не пре… — потом захрипел и упал.

«Пленных не брать!» — билось в голове у господина Оттенса. Он оскалился, парировал вялый выпад, лезвием подцепил вилы с гнутыми зубцами и выбил из чьей-то руки. Потом отсёк её.

Слева сразу трое попытались стянуть его с седла, но скоростель вывернул шею и взмахнул клювом. С наклювником тот сработал не хуже молота — двое из троих рухнули, последний попытался бежать, но угодил прямо под лапы другого скоростеля. Было слышно, как хрустят кости и рвётся плоть… хотя сам господин Оттенс не был уверен, этого ли андэлни или других.

Он пронёсся сквозь их ряды, развернул птицу, бросил её обратно, в самую гущу боя, думая почему-то о госпоже Дойварнесс, как опускали её в могилу; тело на жёстком, широком плаще было похоже на сломанную куклу. Она так и не пришла в сознание, это по неясной причине бесило его больше всего.

«Ну, уж во всяком случае, — сказал он себе, — не потому, что это облегчило мне выбор. Конечно, не поэтому».

После того как похоронили убитых (а потом, под утро, тех, кто умер за ночь), — в деревне он оставил всего пятерых. Двое солдат с лёгкими ранениями вполне могли позаботиться о своих менее везучих товарищах. Обернись всё по-другому — и в отряде осталось бы слишком мало андэлни.

Хотя сейчас ему хватило бы и половины от их нынешнего количества. Это было не сражение, а бойня, стремительное, жестокое уничтожение. Скорее всего — он уже понимал это — дезертиров из войска Плети. Наиболее трусливые (или же самые благоразумные) решили сбежать, воспользовавшись замешательством после неудачного штурма, — и случайно наткнулись на отряд.

Никакой ловушки, никакого подвоха.

«Пленных не брать!» — подумал господин Оттенс. Правосудие венценосного кройбелса не знает пощады: те, кто преступил закон, должны быть покараны в назидание остальным.

Минут через семь всё закончилось. Всадники ездили по чавкающей жиже, добивали раненых. Птицы цокали языками и явно были бы не прочь избавиться от наклювников, но, конечно, никому и в голову не пришло бы кормить их перед боем.

Подъехал сотник, сообщил, что все целы и невредимы.

— Отлично! Сейчас перегруппируемся и ударим по ним с тыла… Я так думаю…

Вот тогда-то из темноты появился отец Гуггонал. Бледный, вспотевший, он выглядел так, словно только что воочию узрел предвечных гарров с даргами.

— Что случилось, святой отец?

• Предыдущая
• 10/80
• Следующая