Повелитель Мории - Мусин Ринат - Страница 14
- Предыдущая
- 14/67
- Следующая
Тотчас появились и люди. Орки, обезумев, метались по пещере и уже не оказывали сопротивления. Когда все закончилось, Балин встал посреди залы и устало навалился на рукоять топора. Он еще ни разу не отходил отдохнуть, шел вперед, словно не замечая усталости. Балин смотрел на стариков — Тори и Синьфольда, членов совета старейшин — и вдруг вспомнил, как они яростно отстаивали свое право на участие в походе. Потом перевел взгляд на братьев-тройняшек — и воспоминания вновь перенесли его на год назад, когда самые богатые и знатные наследники клана Серых гор явились к Дайну с просьбой зачислить их в отряд. Толун, Олуэн и Балуон тогда вошли в залу, где отбирали добровольцев — в рваной одежде, наглые, грязные, пьяные, больше похожие на разбойников с большой дороги. Царь под Горой махнул на них рукой, решив, что нечего держать столь беспутных гномов дома. Толун, Олуэн и Балуон после зачисления в отряд преобразились в мгновение ока. Пропала наглость, уступив место угрюмой серьезности. Вместе с рваной одеждой исчез запах дешевого вина. Зато появились доспехи — и какие! Мифриловые кольчуги, одна из которых принадлежала самому Азагхалу, царю-воину, и была величайшим сокровищем клана Серых гор. Вторая была сделана из мифрила семейных сокровищниц, а третья… Третью братья создали, по крохам выкупив мифрил у разных семей и родов. На это ушло золото, добытое всем кланом за десять лет… Поначалу Оин приказал покрыть горящий голубым пламенем металл серебрянкой — чтобы не привлекать излишнего внимания, — но братья насупились, уперлись. Балину тогда удалось погасить разгорающийся спор — все сошлись во мнении, что позолота хоть и умаляет цену и достоинство доспехов, но всего лишь в десять раз, а не в сто, как предлагал Оин…
Красавчик Сили орал, что работая каменотесом, не очень-то прокормишь семью, и многие находили резон в его словах…
Стражи покоев Дайна, его личные телохранители — Лони и Нали — просто сказали, что пойдут в Морию в любом случае. Этому решению Царь под Горой не противился. Это было их правом, а Дайн был многим обязан роду, из которого происходили неразлучные близнецы…
Глава гильдии оружейников Фрар прикинулся больным, который хочет умереть на Родине. Вот он стоит с топором наперевес — куда только девалась его мнимая болезнь? Потом к Дайну пришел Год-хи — лучший проходчик из всех, кого знал Балин. А проходчик был нужен в любом случае. В отряде уже был один, но разве повернется язык назвать старикашку Синьфольда проходчиком… Ори резонно намекнул, что в походе просто необходим врач и летописец. И, конечно, Оин… Именно он отбирал добровольцев, которых к тому времени в Одинокой Горе набралось чуть меньше тысячи…
«У меня в отряде лучшие из лучших, — вдруг понял Балин. — Они не старики и не молодежь. Все они — лучшие бойцы. Пошли только те, кто был нужен».
А Оин… Балин теперь не сомневался, что Оин отмечен валарами. Но сын Фундина не просто один из гномов, идущих отвоевывать древнее царство. Он командир и обязан думать о будущем. А теперь получается, что древние баллады про героев-одиночек — не вымысел, а правда. Но Балин хорошо помнил, чем обычно заканчивались такие легенды.
Орки уже не сопротивлялись, избегали схваток и убегали от нападавших. Гримбьорн Молодой снова доказал, что он не зря называется лучшим полководцем во всем Средиземье. Он сумел быстро приспособиться к условиям пещерной войны, полностью принял тактику, предложенную отцом и Оином. Молодой командир не посылал своих людей в лобовую атаку, а искал обходные пути, обкладывал орков, как волков на охоте. Несмотря на кромешную тьму и малое количество светильников, он обеспечил своим воинам подвоз горячей пищи, а два гнома, по строгому приказу сына Бьерна, выводили раненых. Имея на руках карту уровней Казад Дума, он заранее согласовал места встречи отдельных отрядов, их отдых и дальнейшее продвижение. Наступление гномов и людей было похоже на прорыв плотины: каждый закоулок подвергся осмотру, раненые отводились назад, ослабевшие менялись на свежих и отдохнувших бойцов, но движение вперед ни на миг не прекращалось. Поэтому орки, решившие оказать сопротивление и пытающиеся закрепиться на местности, неизбежно попадали в окружение и истреблялись.
Так продолжалось два дня. За это время люди и гномы смогли пройти не менее двадцати миль по прямой и на исходе третьего дня вышли к Восточным воротам. Все это время Балин сражался в первых рядах. Самих схваток было немного. Гораздо больше пришлось побегать по коридорам. Темнота и шум мешали гномам ориентироваться в пещерах Казад Дума. Сам Балин не был рожден в Мории. «Совсем плохо», — думал гном, в очередной раз доставая из заплечного мешка карту Мории. Поначалу он сторонился людей, опасаясь за сохранность карты; потом опасался, что его засмеют — мол, гном, а в пещерах — как чужой… Но нечаянно заведя сотню Конана не на тот горизонт, Балин плюнул на все приличия и страхи и уже не выпускал из рук планов Темной Бездны. Сейчас, например, он находился в восточном крыле, во втором подземном горизонте, на первом ярусе, рядом с шестнадцатым залом. Разведчики доложили, что впереди, в тоннеле — засада. Лони и Нали по указанию Балина повели ударный отряд в обход, а Балин с десятком воинов остался перед входом в зал. Тоннель-выход из шестнадцатого зала уходил круто вверх, и два десятка орков могли причинить крупные неприятности тем, кто попытался бы атаковать их «в лоб».
Лони и Нали повели людей низом, то есть через второй ярус. Это было опасно — рядом находился третий подземный горизонт, в свое время закрытый и частично затопленный. Вручая Лони трутяную веревочку примерно в два локтя длиной, Балин предупредил:
— Если придете на место раньше, чем догорит, ждите. Атакуйте по звуку рога. Мы их отвлечем. Как только ввяжемся в драку — бейте в спину.
Балин ждал, прислонившись к холодному камню стены. Только сейчас он почувствовал, как устал от постоянного напряжения последних дней. Тело и разум требовали отдыха, но останавливаться было нельзя. Нельзя давать оркам даже намека на передышку, — вспомнил Балин слова Грим-бьорна.
— Тан-дан, тан-дан! — раздалось вдруг в тишине.
— Что это, мастер гном? — прошептал один из воинов.
Балин замер, боясь пошевелиться. Он до боли в глазах всматривался в темноту. Чтобы лучше слышать, гном приложил к уху ладонь. Где-то в тишине и мраке бил по наковальне молот. А в следующее мгновение Балин почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. Где-то наверху раздался детский смех, а потом над самой головой протопали меленькие башмачки!
— Что это, Балин? — повторил вопрос десятник.
— Ты тоже слышал? — прошептал ошеломленный гном.
— Что слышал? — отозвался человек.
— Ладно. — Балин уже взял себя в руки. — Идем. Впереди никого нет.
— Откуда ты знаешь? — пробурчал десятник.
— Знаю, — сказал Балин. — Духи предков ждут нас.
— Вот влепят стрелу, тогда точно духов предков повстречаешь, — пробормотал воин, но пошел за гномом.
В коридоре они действительно никого не нашли. Зато повсюду валялось оружие — гнилые копья, луки, стрелы. Создавалось впечатление, что орки покинули место засады в дикой спешке, бросив все, что могло помешать при бегстве. Балин внимательно обследовал все вокруг и пришел к выводу, что твари сбежали вниз.
— Они сейчас уж давно миновали четвертый подземный, — проворчал Лони.
— Что делать будем? — нахмурился Нали.
Балин размышлял. Если сейчас спускаться вниз — на это уйдет день, а может и больше. Это, кстати, вовсе не будет значить, что орков удастся найти. Он вспомнил, как обсуждал с Ори план завоевания Мории малыми силами. Тогда вообще предполагалось, что все начнется с одного-един-ственного зала… А сейчас в Мории полторы тысячи бойцов. Но чтобы обойти все местные закоулки, потребуется в десять раз больше и людей, и времени…
— Перекройте двери на переходах, — скомандовал Балин. — Не останавливаться. Через месяц после того, как под нашим контролем окажутся все Великие ворота, орки сами вымрут от голода.
- Предыдущая
- 14/67
- Следующая
