Остров, одетый в джерси - Востоков Станислав Владимирович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/45
• Следующая

Студентов она называла не «студентами», а «рядовыми».

Стоя утром рядом с Карен, которая пела «Америка, Америка», я чувствовал себя неловко и опять не знал, что делать. Петь «Америка, Америка» было глупо, я же — не американец. Молчать было неудобно. Тихо-тихо, чтобы никто не разобрал слов, я пел «Широка страна моя родная».

Карен работала в таких темпах, каких нормальному человеку не достичь никогда в жизни. Пока я рубил один пучок салата, она успевала покрошить десять.

— Разделим работу пополам, рядовой Стас, — говорила Карен, — ты помой килограмм морковки, а я — остальные пять.

— Разве один килограмм, это половина?

— Ты же все равно не успеешь. Потому что — новобранец.

Я мыл, пытаясь успеть. Хватался за новую картошку, не домыв старой. Но успевать все-таки не получалось. При этом картошка Карен блестела как слитки бронзы. А мой килограмм был похож на только что вырытый из земли.

Недоделок Карен не любила. Увидев недоделку, она говорила:

— Ну-ка, упал-отжался!

Нагрузив вымытой картошкой ведра, мы отправлялись на кормление.

Я с трудом нес одно ведро, а Карен без труда — два.

— Рядовой, помни, в любую секунду может случиться внезапное нападение, — толковала она по пути.

— Я постараюсь не забыть, — врал я.

— Каждый момент ты должен быть готов к тому, чтобы спасти мир!

— Буду. Буду спасать.

Мне рассказывали, что Карен приехала на остров таким же студентом, как и мы.

Прослушав лекции об исчезающих видах, она подошла к директору зоопарка Джереми Маллинсону и сказала:

— Мы должны спасти мир, генерал.

— Так мы только этим и занимаемся! — развел руками Джереми. — Спасаем с утра до вечера.

— Неважно, извините, спасаете, если виды исчезают. Возьмите меня на службу. Личным примером я покажу, как нужно спасать. Жизнь положу.

— Зачем же сразу «жизнь». Жизнь не надо, а вот личный пример — дело важное.

И верно, если б все так работали, как Карен, мир бы, конечно, давно был спасен. Однако меня бы в этом мире уже бы не было. Я бы умер от перенапряжения. Сгорел бы как свечка.

Государственной комиссии, ежегодно проверяющей зоопарк, непременно показывали клетки, которые обслуживала Карен.

— Как вы добиваетесь таких невероятных успехов обслуживания? — удивлялась комиссия. — Поделились бы секретом.

— Такие у нас люди, — скромно отвечал Джереми.

Потрясенная успехами комиссия награждала зоопарк грамотой и ценным подарком.

— Я до приезда на остров про Даррелла и не слышала, — рассказывала Карен.

— Как же так? — удивлялся я. — Он столько книг написал!

— Чтобы американцы эти книги прочитали, их сначала нужно было бы экранизировать. Снять по ним блокбастер или фильм ужасов.

А я подумал:

— Зачем американцам Даррелл, если они и без него хорошо работают? Это мне его нужно перед каждой уборкой и перед каждым кормлением читать. Для вдохновения.

Я никак не мог поспеть за Карен.

Приходилось подниматься по горке, и вдобавок ведро оттягивало руку.

— Что там, картошка что ли? — подумал я и вспомнил, что в ведре действительно лежит три кило картошки и еще два — моркови.

Из кармана моего комбинезона торчал пучок салата.

Карен давно уже занесла свои десять кило на горку и теперь ждала, когда поднимусь я.

— Отстаем?

Ответить я ничего не смог, лишь старался отдышаться после подъема.

— Устаем?

— Совсем чуть-чуть. Почти нет. Уже отдохнул.

— Рядовой, шире шаг.

Я попытался делать свой шаг шире, но тяжелое ведро его все же сильно укорачивало.

— Левой, левой, — подбадривала Карен, — раз-два, левой.

Постепенно, передвигая левую и стараясь не забывать о правой, мы — раз-два! — добрались до медвежатника.

С виду он напоминал средневековую крепость. Только в настоящих крепостях окна маленькие, чтобы враг через них не пролез, а тут окна огромные, как в кафетерии. За окном виднелся медведь, с белыми обводами вокруг глаз, похожими на очки. Они придавали медведю облик мудрого зверя.

Через стекло он с интересом смотрел, как Карен дергает рычаг, запирая выгул, и как открывает дверь, чтобы войти в зимник.

Медвежий зимник был мало похож на берлогу. Пол, покрытый опилками, скорее напоминал о цирке. В углу лежал пластмассовый медведь с одной лапой.

— Детский сад какой-то, — подумал я.

— Рядовой Стас, от тебя требуется подмести внутреннюю территорию медвежатника и засыпать ее свежим субстратом типа «опилки». Метлу и бак для мусора вы найдете снаружи у мусорки. Есть вопросы?

— Есть, а где мне взять свежий субстрат типа «опилки» и куда выкинуть старый?

— Снаружи расположены два ящика, в одном — новые опилки, другой — для использованных.

С улицы, через задвижку, сваренную из железных прутьев, заглянуло медвежье лицо в очках. Затем к нему присоединилось еще одно. Спустя минуту между ними протиснулось третье. Оно было совсем маленькое, но тоже имело очки. Глаза за очками были вдумчивыми, а взгляд — глубоким.

Странно было видеть такой взгляд у медведей.

Я принес желтую пластмассовую метлу с синим совком, которые, действительно, стояли у мусорки, и принялся мести.

Пыль встала над полом столбом и, крутясь, ударила медведей по очкам. Они закашлялись и отошли от задвижки.

— А ведь, — думал я, — очки у этого медведя еще не самое интересное. Интереснее то, что живет он в Бразилии, где никакие другие медведи не живут. А в Африке, например, медведей вообще нет. У нас же ими пруд прудить можно. У нас — и бурый, и гималайский, и белый…

Пыль наполняла помещение и, не находя выхода, набивалась в нос и в уши.

Приходилось подходить к задвижке и дышать, опускаясь на карачки.

— Как бы сейчас медведи не подошли, — думал я. — У них ведь не только очки, у них еще и когти в пять сантиметров.

Но медведи, начихавшиеся от пыли, залезли на бревна в центре выгула и дышали свежим воздухом.

Сидящие на бревнах, они очень напоминали медведей с картины Ивана Шишкина «Утро в сосновом лесу».

Я вернулся к опилкам и стал собирать их в бак, старательно трамбуя ногами. Затем вышел на улицу и перевернул бак над мусоркой. Но опилки из бака не высыпались.

— Слишком хорошо утрамбовал, — сообразил я и ударил баком по железному контейнеру. Опилки вывалились мне на ноги и наполнили резиновые сапоги.

Пришлось снимать их и, стоя в носках, стучать сапогами о контейнер.

Медведи всей семьей следили за мною через витрину.

— Чего? Интересно, что ли? — спросил я и махнул на медведей сапогами.

Лица в очках, смутившись, отступили от окна.

— Это что же?! Медведей сапогами пугать?! А ну упал-отжался!

Карен надвинулась на меня с тачкой, наполненной свежими опилками.

Я быстро поставил сапоги на землю и сунул в них ноги.

— Да вот, просыпал, случайно, а они смотрят.

— Развивай глазомер, солдат.

— Буду развивать.

— А вот тебе свежий субстрат!

Через пять минут пол зимника был покрыт свежими опилками, а дверь в него заперта. Карен подергала ручку за дверь и, убедившись, что та запета надежно, открыла задвижки.

Медведи сразу же, громко сопя, полезли в зимник.

Как только семейство скрылось в помещении, Карен снова опустила задвижки и отперла дверь выгула.

Я стал собирать огрызки, объедки и кое-что еще, а Карен мыла окна.

Время от времени я нагибался к задвижкам и видел, что медвежонок, прижав когтями пластмассового медведя, отгрызает ему последнюю лапу.

Карен заметила, что я наблюдаю за медвежонком и сказала:

— Его зовут Карл.

— Какое-то имя не бразильское.

— Он в немецком зоопарке родился.

— А родителей тогда как же зовут?

— Вольфганг и Барбара.

— Ну и ну!

— Ты, я гляжу, болтать любишь. Задание выполнил?

— Да.

— Каждое задание нужно выполнять как последнее в жизни. Так ли ты его выполнял?

— Нет. А разве это последнее задание? — удивился я.

Карен вздохнула и положила стеклоочиститель в ведро.

• Предыдущая
• 39/45
• Следующая