Мемуары 1942–1943 - Муссолини Бенито - Страница 25

• Предыдущая
• 25/77
• Следующая

Письмо, представляющее собой верх вероломства, было написано с целью убедить меня, что слово короля, дающее обещание моей личной безопасности, будет воспринято с уважением и что кризис власти будет разрешен в рамках фашистского режима, поскольку Бадольо слишком часто открыто и торжественно заявлял о своей преданности партии, членом которой был не только он, но и вся его семья, в том числе жена. Бадольо также слишком часто занимал высокие посты при режиме, выполняя исключительно важные политические и военные миссии; ему было оказано слишком много почестей, и он получал слишком большие деньги. Все можно было допустить, но невозможно было представить, что он замыслит такое предательство и в течение долгих месяцев, вероятно начиная с момента его смещения с поста начальника Генерального штаба, будет вести подготовку к его осуществлению. Он также согласился служить режиму в Национальном совете исследований, где он фактически ничего не делал за исключением того, что являлся каждое утро, чтобы ознакомиться с прессой.

С момента моего прибытия в казармы училища я был практически изолирован и не имел никаких известий извне. Мне лишь сообщили, что король обнародовал воззвание и еще одно опубликовал Бадольо, в которых они заявляли, что будут продолжать войну; мне также сказали, что в городе было спокойно и что люди думают, что мир теперь уже близок.

Прочитав послание Бадольо, я продиктовал следующие положения генералу Фероне, который записал их на листке бумаги:

Это сообщение было единственным, отправленным Бадольо. Я не послал ни слова, ни знака королю. Этим ответом, который Бадольо не осмелился опубликовать, ограничившись лишь устной передачей его искаженной версии своему окружению, я показал, что искренне верю, что Бадольо, изменив состав правительства, не намерен менять общую политику, диктуемую войной.

Когда генерал Фероне ушел, я удалился в свою комнату и до рассвета не сомкнул глаз.

Втечение всего дня в понедельник продолжалось то, что можно было бы назвать фарсом вокруг резиденции. Несколько раз в течение дня ко мне приходили и говорили, что резиденция в Рокка делле Каминате лучше всего подходит с точки зрения моей «личной безопасности», что генерал карабинеров Болоньи уже осмотрел ее и подтвердил, что Рокка идеально подходит для обеспечения «безопасности» и что они готовы и ждут лишь приказа, чтобы организовать отъезд, возможно самолетом. И так прошел день, но новостей не было. Единственное, что мне сказали, что на Вилла Торлония было тихо, но это не соответствовало действительности.

Вечером майор Бонитатибус устроился на ночь в комнате полковника Табеллини, как обычно. Все утро вторника 27-го продолжался фарс под названием «скорый отъезд», который на самом деле так и не состоялся. Однако вокруг была заметна повышенная бдительность. В 7 часов вечера взвод карабинеров и отряд полиции прибыли на казарменный плац, в дальнем конце которого на стене огромными буквами был написан знаменитый призыв: «Верь, повинуйся, сражайся!» Ближе к 8 вечера на нескольких машинах прибыла группа офицеров.

В какой-то момент один из офицеров вышел в центр плаца и скомандовал, обращаясь к кадетам, которые столпились на парапете, привлеченные прибытием большого количества машин: «Все внутрь! Закрыть окна!»

Когда наступила ночь, в комнату вошел офицер и сообщил мне: «Прибыл приказ уезжать».

Я спустился вниз в сопровождении группы офицеров, с которыми попрощался у выхода, и уже собирался сесть в машину, когда ко мне подошел генерал и представился: «Бригадный генерал Полито, начальник военной полиции Верховного командования».

Я не задавал никаких вопросов, убежденный в том, что целью этой ночной поездки была Рокка делле Каминате. Занавески были опущены, но стекла не были подняты, и в щелочку я увидел, что мы проезжаем госпиталь Санто-Спирито[83]. Следовательно, мы двигались по направлению не к виа Фламиния, а к виа Аппия. На бесчисленных дорожных блокпостах карабинеры, заранее предупрежденные посыльным, ограничивались лишь тем, что заставляли нас слегка снизить скорость. Когда мы доехали до магистрали на Альбано, я спросил: «Куда мы едем?»

– На юг.

– Не в Рокка делле Каминате?

– Пришел другой приказ.

– А кто вы такой? Я был знаком с инспектором полиции по имени Полито.

– Это я и есть.

– Как вы стали генералом?

– Мне присвоили соответствующее армейское звание. Я хорошо знал инспектора Полито. В годы режима он осуществил несколько блестящих операций, таких, например, как захват Чезаре Росси в Кампионе[84] и ликвидация банды Пинтора в Сардинии. Во время поездки Полито сообщил много интересных и до той поры неизвестных подробностей об этих операциях. Неподалеку от Чистерны машина снизила скорость. Разговор прервался. Полито, который беспрестанно курил, опустил стеклянную перегородку и, обратившись к полковнику карабинеров Пелаги, спросил, где мы находимся.

– Около Гаэты, – ответил тот.

– Гаэта предполагается в качестве моей новой резиденции? – спросил я. – Не там ли находился в ссылке Мадзини?[85] Мне оказывают слишком большую честь. – Окончательно не решено, – ответил Полито. Когда мы доехали до пустующей Гаэты, навстречу машине вышел человек, сигналя фонарем. Мы остановилась, и подошедший морской офицер сказал: «На причал Чиано».

На причале нас встретил адмирал Маугери, который проводил меня на корвет «Персефона»[86]. Чуть позже мы снялись с якоря. Занимался рассвет. Я спустился вниз в сопровождении офицеров. При свете дня корвет бросил якорь в виду острова Вентотене, и инспектор Полито отправился на берег, чтобы посмотреть, подходит ли остров для моего размещения. Немного позднее он вернулся, сказав, что об этом не может быть и речи. На острове находился немецкий гарнизон. Затем корвет пошел дальше, к острову Понца, и 28 июля в час дня встал там на рейд. Полито подошел ко мне и, показывая на зеленоватого цвета дом, наполовину скрытый большими перевернутыми рыбачьими лодками, сказал: «Это ваше временное пристанище». В это время неожиданно, словно повинуясь какому-то необъяснимому порыву, мужчины и женщины, вооруженные биноклями, появились в окнах и на балконах, откуда они внимательно наблюдали за приближением лодки. В одно мгновение весть о нашем прибытии облетела остров.

• Предыдущая
• 25/77
• Следующая