Мемуары 1942–1943 - Муссолини Бенито - Страница 38

• Предыдущая
• 38/77
• Следующая

Утром 25 июля граф Дино Гранди ди Мордано исчез. Напрасно его искали в палате, на его роскошной вилле во Фраскати, даже телефонный звонок в Болонью, чтобы навести о нем справки в «Ресто дель Карлино», не дал результатов[151]. Никто не мог дать о нем никаких сведений; во Фраскати сказали, что он уехал на машине в Болонью. На самом деле он прятался в Риме в ожидании государственного переворота и оставался в городе в течение последующих дней.

Как только ему стал известен состав правительства Бадольо, Гранди написал письмо маршалу, чтобы сообщить, что «это действительно надежное правительство» и что «подбор людей не мог быть лучше».

После нескольких дней бесплодного ожидания Гранди объявился под именем юриста Доменико Галли и сбежал в Испанию. Там он пробыл недолго, испытав то, что можно назвать странным гостеприимством со стороны итальянского совета в Севилье; и, не чувствуя себя в безопасности при режиме Франко, переехал в Португалию в местечко недалеко от Лиссабона – в Эсторил, если быть точным.

Его прежнее поведение, его речь на заседании Большого совета и его бегство из Италии на самолете с паспортом, подписанным Бадольо, уничтожают последние сомнения относительно роли, которую он играл в осуществлении заговора. Этот человек, который был первым заместителем министра внутренних дел, затем заместителем министра иностранных дел, послом в Лондоне и, наконец, министром юстиции и одновременно президентом палаты фаши и корпораций[152], а также графом, носящим титул Мордано[153]. Разве этого было недостаточно? Нет, этого было недостаточно.

В начале марта 1943 года граф Мордано появился в Палаццо Венеция, в руках у него был ежегодник Министерства иностранных дел; он обратился ко мне со следующими словами:

«Я не впервые чувствую себя смущенным в вашем присутствии, но сегодня – особенно. Вы знаете, что по истечении определенного периода послы, особенно если в течение многих лет они были аккредитованы при Сент-Джеймском дворе в Лондоне, награждаются Ожерельем Благовещения. Я считаю, что я достоин этой награды. Вы не поговорите с королем об этом?»

Этот разговор был мне чрезвычайно неприятен. В предыдущем случае, когда дело касалось награждения, я отказался от Ожерелья в пользу Томмазо Титтони[154].

«Хорошо, – ответил я. – Я упомяну об этом во время своей следующей аудиенции».

Так я и сделал. Но вначале король не проявил ни малейшего энтузиазма.

«Во-первых, – сказал он, – неверно, что кто-либо, являвшийся послом в Лондоне, становится старшим послом и имеет право на Ожерелье. Так что это не повод. Другой повод – расширение территории государства – в случае Гранди отсутствует. Он мог бы быть награжден Ожерельем как президент палаты. Но если он будет награжден, мне также придется наградить президента сената, графа Суардо, а это невозможно в связи с появившимися слухами о том, что сенаторы дают информацию полиции».

Я сказал, что расследование показало, что обвинения были беспочвенными.

Во время следующей аудиенции король не выдвигал больше никаких возражений. Напротив, он признал, что по завершении работы над Кодексом Гранди как хранитель печати заслужил этот знак отличия[155]. Такая перемена отношения в течение сорока восьми часов казалась странной. Что касается времени, то был выбран пост Благовещения, и вскоре после него, 25 марта 1943 года, граф Дино Гранди стал «кузеном» Виктора Эммануила Савойского.

Газеты сообщили об этом факте без особой помпы.

Несколько дней спустя Гранди вернулся в Палаццо Венеция и столь торжественно заявлял о своей верности и преданности мне, что сотрясались все четыре стены здания. Интересно, не было ли присуждение Ожерелья частью заговора?

Действительно, кто мог сомневаться в верности Гранди фашизму? Находились и такие, но их не слушали. Среди тысяч различных досье, содержащих сведения о жизни, смерти и самых важных событиях 200 000 итальянских граждан, великих и простых, досье Гранди выглядело очень объемистым. Чтобы нам не пришлось писать несколько сотен страниц, давайте обратимся к общественным свидетельствам, письменным и устным, из которых видно, что он прославился тем, что называл себя «ортодоксальным» фашистом, одним из моих самых верных последователей. Разве не я возвысил его от неизвестного репортера в «Ресто дель Карлино» до важной политической фигуры, первой в партии, а затем в стране?

«Кем бы я был, – сказал Гранди, – если бы не встретил вас? Скорее всего неизвестным провинциальным юристом».

Давайте взглянем на досье, которое содержит документы, не предназначавшиеся для печати и, следовательно, скорее всего свободные от иносказаний.

После «похода на Рим», а точнее, в марте 1923 года, он был вызван в Рим, чтобы заняться политической деятельностью, и по этому поводу писал мне следующее:

В мае 1925 года я послал за Дино Гранди, чтобы предложить ему пост заместителя министра иностранных дел. Гранди очень желал этого назначения и не скрывал этого. Он поблагодарил меня в следующих выражениях:

14 декабря 1927 года он направил мне письмо, в котором было написано следующее:

После того как в течение многих лет он руководил Министерством иностранных дел, его сместили. Почему? Он неустанно посещал Женеву и ассимилировался там, в этом предательском окружении. С этого момента его линией была «Лига». Вне всякого сомнения, он сделал себе имя в международной политике. Он посетил почти все европейские столицы, включая Анкару. Его считали человеком с демократическим уклоном, человеком «права» в фашистской международной политике. Линия правительства изменилась после разрыва пакта четырех держав. И однажды его сняли с поста и отправили послом в Лондон. Вполне вероятно, что именно с этого момента он затаил обиду, которая увела его так далеко. Тем не менее он хорошо скрывал ее.

• Предыдущая
• 38/77
• Следующая