Мемуары 1942–1943 - Муссолини Бенито - Страница 49

• Предыдущая
• 49/77
• Следующая

После длительных переговоров и переписки Пакт четырех держав начал тонуть в песчаных дюнах парламентов – это называлось на бюрократическом языке «складывать в папки» и, как любой другой пакт, например Пакт Келлога[232], прошел меланхолический путь на кладбище разумных, но провалившихся инициатив.

Я больше не говорил об этом. Но последствия этого события моментально дали о себе знать. Немного позже состоялась конференция в Стрезе. Отмечалось, что она имеет антигерманский характер, но не со стороны Италии[233]. Италия вновь попыталась открыть дверь германскому сотрудничеству на европейской арене, сохраняя право – и уже продемонстрировала это – решать свою африканскую проблему, относительно которой по случаю визита Лаваля в Рим и заключения соответствующего соглашения (январь 1935 года) Италии была предоставлена свобода действий.

То, чего нельзя было достигнуть посредством соглашений, произошло в 1936 году, когда фюрер начал осуществлять оккупацию Рейнской области. Страсти накалились. Создалось впечатление, что Янус собирается вновь открыть дверь своего храма. Но Франция, которая находилась в тисках политического и морального кризиса, и Англия, которая еще не была готова, пребывали в трудной ситуации. Несколько месяцев спустя Австрия прекратила свое существование и стала приграничной провинцией Великого рейха[234]. Напряжение еще более возросло, но Западные державы никак не отреагировали. Английские политические аналитики и даже некоторые французы, которые были верны принципу национализма, признали, что Австрия, будучи, по сути, немецкой нацией, имеет право на объединение с народом той же расы и того же языка, с которым в течение веков у нее была общая судьба. Мощный динамизм национал-социалистической политики преуспел в том, что заставил Западные державы признать сложившуюся ситуацию и рассмотреть ее логические следствия.

На самом деле Франция и Англия хотели лишь выиграть время. В 1938 году атмосфера была необычайно мрачной. Вопрос о судетском народе, то есть о немцах, включенных в состав чехословацкого населения, в какой-то момент казался той искрой, которая зажжет порох. Чтобы предотвратить взрыв, встретилась Большая четверка, в первый и последний раз, в Мюнхене. Действия Италии были признаны чрезвычайно важными в мирном разрешении этого вопроса.

Когда стало известно, что соглашение достигнуто, народы вновь вздохнули свободно. Даладье, президент совета, был встречен в Париже огромной толпой и с большим триумфом. То же самое произошло с Чемберленом в Лондоне. Из двух противоположных фигур Даладье казался более озабоченным и более жаждущим найти дипломатическое решение, которое исключало бы применение силы; Чемберлен следил за дискуссией очень внимательно, но он в то время часто считал необходимым консультироваться с людьми из своего окружения. В целом атмосфера была доброжелательной, и лица присутствующих выражали облегчение. Выходя из зала, один французский журналист подошел ко мне и сказал: «Вы дали кислородную маску больному человеку». Я ответил: «Это обычное дело в серьезных случаях».

Вернувшись в Рим, я был встречен, вероятно, самыми массовыми за все двадцать лет фашизма народными демонстрациями. Виа Национале была запружена толпами, повсюду были вывешены флаги, и все было украшено лавром. Я произнес небольшую речь с балкона Палаццо Венеция, сказав, что в Мюнхене мы работали на благо «справедливого мира». Но несколько недель спустя двери храма Януса уже не были герметично запечатаны, скорее они были распахнуты настежь. Больным вопросом являлось решение, которое Версальский договор предложил по проблеме выхода Польши к морю, так называемый «данцигский коридор». Одной из самых сложных задач для историка является установить причину войны и затем возложить последующую ответственность. Существуют отдаленные причины войны и немедленные, прямые и косвенные. Прудон, например, отказывался заниматься такими исследованиями и полагал, что война являла собой универсальный и вечный феномен, «божественный акт». Для политика же, напротив, исследование немедленных причин является необходимостью. Таким образом, можно сказать, что отдаленной причиной войны, которая потопила мир в крови, явился Версальский договор, а немедленной (непосредственной) причиной явился отказ Польши обсуждать какое бы то ни было компромиссное решение – такое, как «коридор в коридоре», – предложенное фюрером, и то, что отказ Польши был обусловлен гарантиями, которые сама Польша получила от Великобритании и которые подвели ее к критической черте.

Здесь будет неуместным пересказ дипломатических хроник день за днем во время первых восьми месяцев 1939 года. Достаточно будет подчеркнуть появление на горизонте России. В течение нескольких месяцев Лондон стоял на коленях перед Кремлем, как Генрих IV пред Каноссой, когда в последний момент Сталин пришел к соглашению с Риббентропом о том, что первый этап войны будет вестись совместно, или почти так, на польской территории и, таким образом, по сути, Россией против Англии, которой ничего не оставалось делать, как стоять бессильно на сотой части Польши, которая была не защищена – тогда, как и теперь, – до сегодняшнего дня, осени 1944 года.

В августе события начали развиваться. Все быстро шло к войне. Во время последних десяти дней августа Италия предприняла то, что можно было бы назвать отчаянной попыткой избежать катастрофы. Это признавалось всеми партиями в книгах и речах, даже нашими нынешними врагами. Я не хотел войны. Я не мог хотеть войны[235]. Я наблюдал за ее приближением с глубокой болью. Я воспринимал ее как знак вопроса, нависший над всем будущим нации. Три военных предприятия закончились успешно: абиссинская война в 1936 году; участие в Гражданской войне в Испании в 1937–1939 годах; объединение Албании с Италией в 1939 году. Я полагал, что теперь необходима была пауза, чтобы развить и усовершенствовать достигнутое. С точки зрения человеческих потерь цифры были скромными, но финансовое и административное напряжение было огромно. Также нельзя забывать нервное напряжение народа, который, за исключением коротких интервалов, находился в состоянии войны с 1911 года! Поэтому было самое время дать людям передышку, было самое время направить энергию нации на мирный труд.

Программа работы во имя мира была внушительной. Великое осушение земель на Понце было завершено, велись работы в долине Фоггии, и пора было приступать к работе на землях Сицилии, где предусматривалось строительство не менее 20 000 коттеджей. Другая, столь же важная работа, планировалась в Сардинии – по освоению пустующих земель Кампидано и Макомера, с интенсификацией использования сырьевых ресурсов острова.

Крайне необходимо было начать работы на великом ирригационном канале По – Римини, который, забирая воду из реки около Боретто, протянулся бы вдоль виа Эмилия до окраин равнины По, что позволило бы за короткое время утроить производство сельскохозяйственной продукции[236]. Находился в процессе осуществления Большой план самодостаточной промышленности с созданием производства жидкого топлива, каучука и добычи бокситов, в результате чего производство алюминия, например, поднялось бы с 7000 до 52 000 тонн за пять лет[237]. Также продвигались работы по расширению сельскохозяйственных колоний в Ливии, посредством которых постепенно этот обширный пустующий регион изменял свою внешность, превращаясь в обжитую землю. Хорошо продвигалось дело с возведением зданий для итальянских университетов, началось строительство 20 000начальных школ. Планировалась расчистка старых кварталов городов и строительство большого количества больниц, современных пенитенциарных учреждений и станций водоснабжения в сельской местности. Много сил и энергии вкладывалось в Албанию; много – в империю, куда уже эмигрировали многие тысячи семей и под защитной сенью нашего славного флага создали Романью, Апулию и Венето в Африке[238]. Наряду с вокзалом, который стал бы самым совершенным и современным в Европе, выросли – между Колизеем и морем – многочисленные здания Всемирной выставки, которая должна была открыться в октябре 1942 года и которая явилась бы торжественным и вечным символом работы, проделанной за двадцать лет фашизма.

• Предыдущая
• 49/77
• Следующая