Буря приключений - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 54
- Предыдущая
- 54/68
- Следующая
Элегор снова прислушался к исступленному реву ветра и принялся размышлять о том, что могло случиться с Миром Пустыни, каким он мог быть раньше, почему стал вычищенным, кто его вычистил и, самое главное, в чем назначение попавших сюда богов без активных божественных сил. Идей, как всегда, было множество, но ни одна из их бесконечности не могла претендовать на производство в чин серьезной теории, зато они вполне годились на интригующие сюжеты занимательных приключенческих баллад. Мало-помалу Элегор начал различать в шуме ветра оригинальную мелодию, ранее нигде им не слышанную. Она то проступала яснее, то почти терялась, распадалась на вариации, путалась в сложнейшем многоголосье и возникала снова. Герцог закрыл глаза, позволяя мощным аккордам песка и ветра проникнуть в его сознание, вплестись в водовороты фантазии, преображаясь в мысленное журчание гитарных струн. Под опущенными ресницами Элегора мелькали вереницы нот, навсегда оставаясь в памяти…
Элия снова и снова перебирала в памяти события последних дней, составляла из них мозаику различных версий и, выявляя пробелы или логические недостатки, безжалостно разбивала ее, начиная сначала.
В какой-то момент принцесса ощутила себя белкой, которую посадили в колесо и заставили бегать по кругу. Бесполезная, дурацкая работа, развлекающая лишь дрессировщика и случайных зевак. Но по опыту богиня знала, что перебор раз за разом различных версий никогда не бывает бесплодным. На останках этого на первый взгляд бесполезного материала может родиться совершенно неожиданная идея, которая, правда, не всегда истинна.
«Сколько еще нам оставаться в этой пустыне? Все было бы проще, если бы мы нашли способ потушить активность амулета. — Элия чувствовала себя невыносимо грязной и пропылившейся насквозь. В длинных волосах, разбирать которые приходилось руками, запутался песок, кожа из мраморно-белой стала серой, казалось, пыль навсегда въелась в поры. Ванна стала такой же недостижимой мечтой, как расческа и мягкая постель. — Поскорее бы нас нашли родичи, — взмолилась неведомо кому принцесса. — А что, если нам придется находиться в Мире Пустыни достаточно долго? Время. Время. Почему мне кажется, что оно так дорого? Что каждая минута, проведенная здесь, лишняя гирька на весах. Чьих весах? Уж не моей ли души?..»
Неожиданно принцесса поняла, что, так смутно тревожа, не давало ей покоя все это время. Нет, не грязь и не бессилие — а для талантливой колдуньи и богини оказаться отрезанной от источников мощи было несладко — томили ее. Мысль, блуждавшая где-то на периферии сознания, наконец набралась храбрости и проникла в разум принцессы по лестнице из неумолимых доводов. Элию прошиб холодный пот, и неожиданно она пожалела, что не утратила божественного таланта богини логики.
Принцесса ввела Элегора в заблуждение, давая понять, что гены вампиров она разблокировала сознательно. На самом деле сработал глубинный механизм защиты, нисколько не зависящий от ее желаний и воли, нацеленный лишь на одну, высшую, по его мнению, цель — выживание в любых условиях и любой ценой.
Здесь, в вычищенном Мире Пустыни, могущественная прежде богиня лишилась возможности использовать магию, чтобы уберечь себя от резких перепадов температуры и яркого солнца, не могла утолить жажду или голод. При Элии осталась лишь часть силы богини, не зависящая от магии, но явно недостаточная для комфортного существования. Комплекса этих факторов оказалось довольно, чтобы начали просыпаться спрятанные глубоко в подсознании ростки чудовищной силы, ужасного наследства, к которому прежде принцесса относилась лишь как к забавной экзотике. И эта сила, не подчиняющаяся рассудку, вполне способна была превратить богиню любви в Пожирательницу Душ, самую беспощадную и могущественную разновидность вампиров, одно упоминание о которой считалось величайшим грехом во многих светлых мирах. До сей поры Элии без труда удавалось держать в подчинении эту часть своей души, принцесса даже иногда гордилась страшными предками и в шутку любила попугать этим родством зарвавшихся братьев. Но теперь, когда чудовищный голод грозил вырваться на свободу и начинала стремительно формироваться сила Пожирательницы Душ, легкомысленной принцессе стало не до смеха. Ибо Элия понимала: лишь магия способна обратить процесс вспять, а в Мире Пустыни магии не было.
Сколь долго еще будет просыпаться в ней эта жуткая суть, пока не оформится окончательно, и как заблокировать свои инстинкты, не дать им подчинить себе разум и чувства, богиня не знала. Элии стало настолько страшно, что она ощутила пробирающий до костей холод. Как видно, похолодела принцесса не только внутри, но и снаружи, потому что Мелиор, не сказав ни слова, неожиданно повернулся и теснее прижался к сестре, даря ей тепло. Осознание того, что пусть с этой тайной и бедой она один на один, но рядом дорогие ей существа, помогло молодой женщине (пусть Элия прожила несколько десятков лет, но по божественным меркам принцесса все еще была безбожно юна) взять себя в руки. Богиня твердо решила: «Что ж, теперь я знаю, чего следует опасаться. Если я почувствую, что опасна для спутников, поскольку не в силах контролировать свой голод и во мне окончательно пробудилась способность к его утолению, то нам придется расстаться. Пусть братья и Элегор попробуют найти выход самостоятельно, а потом вызволить меня. Не будет живой, обладающей душой пищи под боком — Пожирательница Душ, как Высший вампир, обойдется энергией Мироздания. Но оставлять голодную и неопытную Пожирательницу рядом с потенциальной пищей нельзя! Я не знаю, смогу ли сдержать себя, но зато знаю точно: уничтожение души — страшный грех. А пока буду бороться!»
Усилием стальной воли Элия жестко подавила свои еще смутные, не оформившиеся до конца желания, прогнала потаенное чувство голода, которое дразнили чувственные струйки эмоций Мелиора и Кэлберта, и подумала: «Вот вам и главный повод выбраться побыстрее из этой проклятой сушилки! Я не желаю утратить свою истинную суть и превратиться в опаснейшую тварь. Я богиня любви, и высокие чувства живых не должны стать для меня лишь пикантной приправой, острым соусом к расщепленной структуре души».
Принцесса никогда не сталкивалась со своими «родственниками» наяву, но прочитала о них все, что смогла обнаружить в королевской библиотеке Лоуленда и в иных мирах. Как каждый разумный бог, Элия изрядно опасалась Пожирателей Душ и понимала, почему в древнейшие времена, о которых не сохранилось ничего, кроме преданий, Силы приложили столько стараний, чтобы уничтожить эту расу Высших вампиров, остатки которой нашли прибежище в Межуровнье, куда Силам был закрыт доступ.
«Значит, все решено, а пока я не буду больше об этом думать», — оборвала Элия страшные мысли, наверное, еще более древней, чем легендарные времена уничтожения Пожирателей Душ, успокоительной фразой.
Вслушиваясь в спокойное дыхание братьев, чувствуя надежное мужественное тепло их тел, совсем не похожее на бездушный, убивающий жар пустыни, принцесса понемногу расслабилась, забывшись чутким сном…
Мелиор прикрыл глаза, позволил мыслям течь свободно, касаясь даже отодвинутых на задний план эмоций, и начал вновь анализировать сложившуюся ситуацию. Бог честно признался себе, что уже очень давно ему не доводилось попадать в положение, где бы он чувствовал себя столь же мерзко. Угодить в такую переделку, да еще вместе с этим сумасшедшим герцогом и пиратом, оказавшимся кровным родичем! Принц чувствовал себя персонажем идиотского романа совпадений и не мог придумать, как ему выбраться со страниц этого бездарного произведения. Проклятье! Тысяча проклятий! Больше всего на свете брезгливый принц ненавидел грязь, духоту и отсутствие комфорта… Одному Творцу ведомо, во что превратился маникюр принца, не говоря уж о педикюре и нежной коже на пятках! И сколько еще придется это терпеть?! Сейчас Мелиор готов был продать свой любимый дворец в Ниллиаре в обмен на огромную ванну, полную прохладной ароматной воды, возможность сменить одежду и отведать изысканной пищи, более приличествующей его природе, нежели энергия Мироздания.
- Предыдущая
- 54/68
- Следующая
