Беги, Федя, беги... авось да убежишь от меня (СИ) - "Alinkina" - Страница 40

• Предыдущая
• 40/59
• Следующая

После слов медбрата у Виталика глаза налились кровью, а Никите в глаз прилетел кулак.

— Вит! Да это он к Мурзику приставал! Я зашёл, а он его лапал! — прошипел Никита, морщась от боли.

Долго не думая, такой же удар получил и удивлённый медбрат.

Ещё бы он не был удивлён, когда уже его обвинили в домогательстве ко мне!

Что-то я расслабился, сейчас ведь и до меня очередь дойдёт...

Если вам сказали, что ваш поезд ушел, помните: есть еще самолёты и яхты! Терять мне всё равно нечего, решил я и кинулся к милиционерам, которые до сих пор стояли в шоке и не вмешивались в разборки.

— Дяденька милиционер! Посадите меня в камеру! Это я убил Владислава Листьева и Трофимова, того генерал-полковника в отставке. И Кеннеди тоже я! А фамилия моя настоящая Чикатило-Ганнибал-Лектор. Только не оставляйте меня с ним! — завопил я, вцепившись в ногу одному из милиционеров. Даже дикая боль в опухшей руке стала незначительной. Если Виталик так и меня стукнет, то точно не будет больше Мурзикова.

— Виталий Алексеевич, мы вам ещё нужны? — спросила жертва моих домогательств, периодически дёргая ногой и пытаясь меня стряхнуть.

— Да, всех ко мне в машину, я сам с ними разберусь, — прорычал Виталик.

— И Любимкина?

— Всех! — рявкнул он и вылетел из кабинета.

Пока все пребывали в шоке и переваривали то, что произошло, меня оторвали от ноги, а Никиту и медбрата, взяв под белы рученьки, шустро выпроводили из участка и запихнули в машину на заднее сиденье. Меня почему-то запихнули между «братиками», которые зажали меня со всех сторон. Наручники с нас так и не удосужились снять, причём мне ещё повезло: у меня руки были скованны спереди, а вот Бибе и Бобе было неудобно. Никите не повезло ещё больше, потому как сидеть он мог только боком на одной «булочке» и постоянно шипел и скрежетал зубами от боли. Моя рука, зажатая между этими лбами, стала ещё больше болеть, и шипели мы с Никитой на пару.

— Мурзик, ты олень! — прошипел Никита.

— Кто обзывается — тот в морге разлагается! И это ты во всём виноват! — ответил я ему.

Когда мы кое-как уселись, перед самым закрытием двери, чуть не сбив с ног конвоировавшего нас милиционера, в машину запрыгнул Дик и устроился у нас в ногах. И где он, интересно, пропадал всё это время?

Никита уже хотел начать возмущаться, но, услышав угрожающее рычание у себя между ног, предусмотрительно заткнулся.

— Никит, не яйца красят человека, а человек яйца, — злорадно сказал я ему и захихикал.

— Да его вообще усыпить нужно!

- За что это? Он, вообще-то, хозяина охранял! И я бы на твоём месте при нём так не выражался, а то, знаешь ли, прививки ему давно не делали, ест что попало и мечтает в последнее время реализовать себя в сексе! — мстительно выдал я ему, а Дик в подтверждение зарычал.

— Так это твой пёс? Это он, что ли, за скорой и уазиком милицейским бежал? — поинтересовался медбрат.

Ответить я не успел. Хлопнув дверцей, на водительское сиденье сел Виталик, и через секунду машина с визгом сорвалась с места.

— Вот сейчас он нас в лес вывезет и заставит тебя, Никита, яму копать, — прошептал я парню.

— Зачем? И почему меня? — не понял он.

— Как — зачем? Останки твои, думаешь, он в морозильник положит, а потом соседям по дешёвке продаст? Я копать не могу: у меня травма и я хилый, поэтому работать будешь ты. Не зря же ты «любимый»! — прошептал я, а челюсть Никиты упала на пол.

— Не переживай, Никитос! Вдруг не всё так плачевно, и он просто решил себе бассейн выкопать в лесу, а денег на рабочих не хватает. Да и одному тебе не придётся копать. У нас ещё Любимкин есть. Вот и будет у вас братская могилка, — стал я успокаивать его, а со стороны медбрата раздалось злобное сопение.

— Интересно, что он с тобой сделает? — вставил свои пять копеек медбрат.

- О! Никит! Твой брат по разуму проявил заинтересованность. А что он со мной сделает-то? Поймёт и простит. Ну или в бандероль упакует и вышлет куда-нибудь почтой России, чтобы никто никогда не нашёл. Эх, давно мечтал попутешествовать...

— Мурзик, да ты оптимист! — восхитился Никита.

— Не оптимист, а позитивный человек.

— А разница?

— Один даёт, другой дразнится! — сразу срифмовал я. — Позитивный человек — это тот, кого послали на хрен, а он оттуда вернулся отдохнувший и с магнитиками.

— А он нас и правда в лес везёт? — снова спросил медбрат.

— Догони тебя Борис Моисеев! Конечно в лес! Шашлычки, водочка, девочки — красота! — вновь зашептал я.

— Да кого ты слушаешь! Какой нафиг лес! Федя, не доводи до греха! — злобно прошипел Никита.

— Обычно, некоторым людям для того, чтобы выбить дурь из головы, надо дать по заднице. Вот тебе, вроде, и по заднице дали, что сидеть не можешь, и даже в глаз два раза, но ты всё равно наивно думаешь, что он нас домой повезёт чаем поить и печеньками угощать? — поинтересовался я у «братика».

— Хватит нести ерунду!

— Мне можно, я же током шибанутый, — подколол я Любимого.

— И кто тебя хамить-то научил? — устало спросил Никита.

— Ещё один! А я и не хамлю... я пытаюсь объяснить, что у меня спинного мозга больше, чем у тебя головного.

Никита только зарычал в ответ.

— Слушай, да ты совсем нервный стал! Тебе это... успокоиться надо. Может, тебе съездить куда-нибудь? В челюсть, например? — прошептал я Никите.

— Я тебя сейчас успокою, — прошипел он в ответ.

— Не переживайте, вот сейчас в лесок приедем, и этот псих нас всех упокоит, — вклинился в нашу шептательную перепалку медбрат.

Ехали мы, кстати, на очень приличной скорости, и медбрат пытался даже пару раз открыть рот на особо крутых поворотах, но я с Никитой на него шипели, а Дик рычал. Не хрен водителя от движения отвлекать, да ещё и нервного такого! Люди все разные, но котлеты из них получаются одинаковые. Исключение — Дик, из него получится шерстяная котлета.

Как мы доехали живыми, не знаю, особенно учитывая мою везучесть, но остановились мы у знакомого дома, а не в лесу. Никита на меня посмотрел и ухмыльнулся.

— Рано радуешься, мы за ножом, сапёрной лопаткой и пакетами для мусора, — тихо сказал я ему.

Охранники и консьерж проводили нас заинтересованными взглядами. Ещё бы! Такая колоритная покоцанная тройка, в наручниках и под конвоем злобного надзирателя.

До квартиры добрались в полном молчании. Оставив нас в прихожей, Виталик пошёл на кухню, а мы так и остались стоять столбами.

Из кухни донёсся шум и маты. Никита и медбрат рванули туда.

Нет-нет-нет, я туда не пойду! Я боюсь! И вообще, у меня нервы ни к черту, я вида крови и трупов боюсь.

За день я так устал, что сел прямо в коридоре на пол. Ко мне подошёл Дик и улёгся рядом. С кухни послышались шум и ругань, а затем раздался звон разбитого стекла. Ну вот, они сейчас все проблемы и без меня решат.

Моя рука ещё больше отекла от наручников, а в голове шумело от насыщенного дня, поэтому прислушиваться к их перепалкам не было ни сил, ни желания.

Я уже почти заснул, как из кухни вылетел Виталик, даже не заметив меня.

Кое-как встав, я зашёл на кухню. Крови не видно, мозги с потолка не свисают, следов разрушений — минимум, а главное - все живы и без наручников. Медбрат сидит и из горла водку хлещет, а Никита стоит у стола, выковыривая лёд из формочки.

— Федь, ну ты и заварил кашу, — сказал Никита, прикладывая лёд то к одному глазу, то к другому.

— Слушай, мне тоже лёд нужен, — пробасил медбрат, поставив на стол бутылку и вырывая лёд из рук Никиты.

— Ничего я не заваривал. Ты сам виноват. Хочу горькую жидкость и дохлых членистоногих, — устало произнёс я и плюхнулся на стул.

— Чего? — в один голос спросили «два брата».

— Пиво с раками хочу, невежи! — буркнул я и потянулся к бутылке с водкой. Мне тоже не мешает стресс снять.

— Никогда его таким не видел и, надеюсь, больше никогда не увижу. Он нас и слушать не стал, схватил бутылку коньяка, снял с нас наручники и ушёл. А ты, алкаш, руки от бутылки убери! — произнёс Никита и дал мне по рукам, забирая водку.

• Предыдущая
• 40/59
• Следующая