Феникс - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 26

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая

— На что же мы способны ради родни?

— На многое, сынок. Но если есть возможность не переступать через себя, то так и следует поступать.

— Выходит, он за дочку мою упокоил барона, а не за деньги.

— Выходит, что так. Потом за семью свою порешил прорву народа, и ничто бы его не остановило, кроме смерти. Я так мыслю. Коли уж все складывается подобным образом, нужно его отослать так далеко, чтобы и духу его рядом с нашим родом не было. Оно и за Смеяну будет покойней, и перед Отцом Небесным будем чисты.

— И куда ты думаешь его услать?

— Малагин, батюшка твоего бывшего помощника, легко отделался за трусость свою. Помнишь почему?

— Дак корабли они океанские ладили.

— А для чего, ведаешь?

— В море Миролюб вровень с другими державами выйти хочет, вот и ладит эскадру.

— Непросто тут все. Конечно, и здесь проблем хватает, но имеет он думку основать славенское поселение в Новом Свете. Вот-вот клич бросят. Закон вскорости выйдет, что тем крепостным, которые возжелают по своей воле ехать в колонию, вольная положена. Касается это лишь тех людей, у кого в крепостных более ста душ имеется и не более одной семьи.

— Так это почитай только бояр и коснется.

— Не только, но в основном.

— Предлагаешь Добролюба спровадить в Новый Свет? Не выйдет. Я ведь сказывал, что дочка у него обнаружилась. Грудничковая она, куда ей дорогу осилить. Коли силком выдворим его да с ней несчастье приключится… Беда будет. Тогда уж лучше слово нарушить и лишить его живота. Ему без разницы, кого резать, а мстить он станет люто, про то вы ведаете.

— Да. Об этом я и не подумал.

— Мысль твоя верная, сынок, — вновь подал голос Радмир, — но тут еще подумать нужно, время есть. Посылай гонца за скоморохом.

Опять Звонград. Интересно, зачем он понадобился воеводе? Не иначе как станет пытать насчет изобретений. Слишком много всего непонятного случилось в последнюю кампанию, не могло это пройти незамеченным. Градимир пытался вызнать хоть что-то, да так и ушел несолоно хлебавши. Но версия Виктора была шита белыми нитками, без труда можно определить, что он что-то недоговаривает, а потому вряд воевода удовлетворится полученной информацией.

В предпринятом Градимиром походе десяток Виктора участвовал без своего атамана: все же знатно ему прилетело в голову, едва на тот свет не спровадили. Однако, несмотря на отсутствие начальника, парни оказались на высоте. Из Звана получился достойный командир, который сумел провести ватагу через бои без потерь. Именно благодаря их стараниям, а также стараниям десятка Горазда были обезврежены разъезды противника, которые могли обнаружить передвижения брячеславцев в тылу армии гульдов. Именно их стараниями и умениями был обеспечен скрытный подход полков своевольного воеводы. Как при этом Горазд умудрился не засветить своих ребят, понять сложно, но ему это удалось, и сегодня они уже обладали каким-никаким боевым опытом.

Виктор же все это время провалялся в постели. Даже сейчас, по прошествии полутора месяцев, голова внезапно начинала кружиться и подскакивало давление. Бабушка снабдила его настойками да травами, кои следовало заваривать, и было этих лекарств столько, что пить приходилось чуть ли не через каждый час. Сотрясение головного мозга — вообще штука неприятная и может повлечь самые непредсказуемые последствия. У Виктора были кое-какие сомнения насчет возможностей местной лекарки, но, как говорится, за неимением гербовой пишут на простой. Больше всего Волков боялся оказаться немощным инвалидом. Этот страх в нем сидел настолько сильно, что, несмотря на сомнения, он выполнял все назначения старухи с такой точностью, словно это был воинский распорядок, даже в пути.

По рекомендации бабки Любавы Градимир услал болезного на постоялый двор, где о нем могли проявить заботу и обеспечить ему уход. Виктор даже зубами проскрежетал от злости, когда узнал, что Орехины и Сохатовы самовольно вернулись на подворье. Рано, слишком рано. Все складывается таким образом, что явно придется смазать пятки салом, а они опять выставлялись напоказ. Тут еще и Градимир отчего-то не пожелал отдавать дочурку. Пока Виктор приходил в себя, он услал Смеяну в Звонград, благо Ратибор уже окреп, а с ними отправил и Неждану. По сути, именно по этой причине Волков безропотно ехал в вотчину Смолиных, хотя и подозревал, что поездка может оказаться опасной. Ну не верил он в благородство и тому подобное бла-бла-бла! Уж больно часто его припирали к стенке и брали за глотку.

К подворью Смолиных он подкатил, как барин, сидя в легком экипаже на мягком ходу, которым правил Кот. Можно было и верхом, но бабушка строго-настрого запретила. Она не одобряла и эту поездку, но тут уж ничего не поделаешь — воля полкового воеводы. Так что Виктор совершал это путешествие в неспешном порядке, устроенный со всеми удобствами и обложенный мягкими подушками.

Экипаж этот смастерил Богдан по собственному почину, уж больно мала оказалась бедарка. В ней могли разместиться только два человека, а пассажиров случалось куда больше. Вон хоть взять ежедневные поездки в Приютное за работницами — чуть не на головах друг у друга сиживать приходилось. Теперь было гораздо удобнее. Кстати, это обещало-таки стать дополнительной статьей дохода: Богдану уже поступил заказ от знакомого купца Лиса на это новшество. Так как дел особых пока не предвиделось, кузнец по совету Виктора взялся за заказ, все же Лис — человек полезный. Но от последующих заказов они пока отказывались: мало ли как оно все обернется.

В воротах оказался все тот же старик. Едва рассмотрев колоритную внешность сидящего в повозке, он сразу его узнал и весьма сноровисто принялся отворять ворота. А к чему разводить лишние разговоры, коли насчет этого гостя все известно. Оно вроде как и не по чину — вот так вот раскатывать в чудной повозке, да еще и въезжать на боярское подворье, но болезненный вид мужчины и наличие множества подушек указывали на то, что самостоятельно передвигаться ему сейчас трудно. Вот только людям, что с ним прибыли, старик строго-настрого приказал остаться близ ворот вместе с конями. Если прикажут, так их сопроводят и накормят, а пока будет так, как он сказал. Никто и спорить не стал.

— Здрав будь, воевода-батюшка.

— И тебе скорейшего выздоровления, Добролюб. Не стой, ведаю, что хворый, присядь. Присядь, говорю. Разговор долгий и серьезный, так что силы тебе понадобятся.

Вот такое многообещающее начало. Сиди и думай, к чему все это приведет. Но в голосе слышится прежняя забота, никакой скрытой угрозы не заметно. Что же тут происходит? Для чего его вызвали? Как бы то ни было, не начав разговора, не узнаешь. И прав воевода: силы еще ой как понадобятся. Без лишних разговоров Волков подошел к лавке и, опустившись на нее, облегченно откинулся к бревенчатой стене.

В этот момент дверь отворилась, и в горницу вошел знакомый старик, дядька воеводы. Проявляя уважение к летам, Виктор поднялся и отвесил поклон. Зря он это. Как только кровь прилила к голове, перед глазами тут же все поплыло, и, не подхвати его воевода, Волков непременно ударился бы своей многострадальной частью тела об пол. Старик на это недовольно покачал головой, воевода же, наоборот, усадил страдальца обратно, одобрительно похлопывая по спине. Даже воеводе бывший скоморох скорее изобразил, нежели отбил земной поклон, и тот понимал, что вызвано это не неуважением, а боязнью попросту упасть, что он сейчас и продемонстрировал, выказывая уважение древнему старику.

— Чего поклоны земные отбиваешь, коли немощен? — недовольно проскрипел дедок.

— Дак и сам не ведаю, дедушка, само оно как-то.

— Ты за словесами-то следи, десятник. Ишь, удумал — «дедушка», — недовольно заметил Световид.

— Не суди парня. Чай, сам в свой час не объяснил, кто я, так что неча на зеркало кивать, коли у самого рожа кривая.

— Твоя правда, батюшка.

— Батюшка?! — не удержавшись, выдохнул Виктор. Твою дивизию сто тридцатый полк! Выходит, это отец воеводы! А он-то ему… Ох, держите меня трое. Это же полный абзац!

• Предыдущая
• 26/66
• Следующая