Куда падал дождь - Мэйджер Энн - Страница 1

• 1/39
• Следующая

Когда Джонни Миднайт, красивый девятнадцатилетний юноша с черными как смоль волосами, увидел стройную, тоненькую как тростиночка Лейси Миллер, выглядевшую совсем взрослой в бледно-лиловых сумерках, ее невинный вид и редкостная красота неожиданно поразили его в самое сердце, что, однако, не помешало ему сразу же понять, что у нее неприятности, в которых, впрочем, она, вероятно, сама виновата. И он тут же решил, что надо ей как-то помочь.

При всем своем суровом уличном воспитании Джонни обладал одним существенным недостатком, изрядно портившим ему жизнь: в самые крутые моменты, когда разумнее было бы исчезнуть от греха подальше, он вдруг чувствовал себя героем и остановить его не могла уже никакая сила.

Правда, сейчас желание помочь девушке объяснялось скорее его слабостью к красивым полногрудым и крутобедрым блондинкам. А Лейси была прелестнейшим образцом этого типа. Достаточно было одного взгляда на ее точеную фигурку, чтобы с внезапной силой взыграло его мужское естество.

Джонни находился внутри неосвещенного фургона, изо всех сил пытаясь передвинуть любимое мамино бюро на арендованную вместе с фургоном тележку.

Трясясь от страха, Лейси выскочила из развалюхи Даррелла Грампи и захлопнула дверцу.

Начинало смеркаться, и для девушки находиться в этих местах становилось небезопасно. Было чего бояться, и не только девушке, а и парню.

Миднайт с трудом удерживал бюро на одной хрупкой ножке, чтобы лучше видеть Лейси. Еще год назад, когда она была тощей как палка, в таком спортивном одеянии она прошмыгнула бы незаметно, но сейчас белые шорты слишком соблазнительно открывали длинные загорелые ножки и обтягивали очень аппетитную попку. Такой смазливой девчонке нельзя ходить чуть ли не в чем мать родила – во всяком случае, не по этой улице. Не под носом у таких, как он, взращенных суровыми законами улицы, насмотревшихся на то, как их дружки истекают кровью в канавах, привыкших брать все, что им нужно, пока кто-то еще более сильный не остановит их.

При виде Лейси все тело Миднайта напряглось так, что жилы вздулись на шее. Это было достаточно необычно, потому что местные девчонки были слишком доступны, чтобы так возбуждать.

Но она была особенной.

Одень ее в дорогое платье, и она прекрасно сошла бы за любое из тех блистательных существ из другого мира, которых ему приходилось видеть в бассейне Дугласа, где он работал в поте лица по уик-эндам, обслуживая бассейн и присматривая за садом. Едва прикрытые лоскутками своих бикини, они будоражили воображение мальчишки из городского гетто, но были слишком недоступны, чтобы удовлетворить его. Пальцы Джонни сжались в кулаки. Девушки из грез – специально для такого парня, как он. Такие женщины рано или поздно будут у него, Миднайта. Как и все остальное – мальчик при бассейне и собственный садовник.

Даже в своей простенькой одежде она смотрелась как истинная золотая девушка из Калифорнии; такая красотка могла спокойно показаться в любом приличном месте. Но тем более дико выглядела ее изысканная красота на этой замызганной, изрытой ухабами узкой улочке с облезлыми домами в стиле королевы Анны, с меблирашками на верхних этажах и дешевыми лавками, клубами и забегаловками на нижних.

На всей улице оставалось всего два коттеджа на одну семью: один, в который въезжали Миднайты, и его близнец по соседству.

На нескольких заколоченных окнах красовались нарисованные спреями граффити. Этот район славился своей преступностью. Но папаша Миднайта был никуда не годный работник, и Джонни упросил Сэма Дугласа стать его ночным сторожем в один из своих магазинов поблизости, так что убогая лачуга по дешевке – вот все, на что они могли раскошелиться.

Влажный воздух был прохладен, как бывает в начале осени в Сан-Франциско, а Джонни стоял без рубашки.

Он поеживался в темном фургоне, но, когда Лейси направилась в его сторону своей легкой танцующей походкой, быстро перебирая длиннющими ногами, почувствовал, как его бросило в жар.

В голову ему пришло, что, наверное, она так вся танцует специально, чтоб достать таких ребят, как он. От вида этих покачивающихся, как у кобылицы, бедер кровь у него медленно закипала. Ну и ну!

Однако беспокоила Джонни не только красота Лейси: она бросала такие пугливые взгляды на соседний дом из-под своих длиннющих ресниц, и с каждым шагом ее испуганное личико становилось все бледнее.

Даррелл нажал на газ, обдав девушку облаком бензиновой вони из выхлопной трубы, и умчался, только его и видели.

Какого черта он так ее вышвырнул? Не видит разве, что она насмерть перепугана?

Порыв ветра бросил под ноги Лейси какой-то мусор, и она подпрыгнула от испуга. Глянув на часики на руке, она издала пронзительный крик и чуть не бегом припустила в сторону фургона, в его, Миднайта, сторону, цокая по выбитому тротуару, она бежала не разбирая дорога, словно перепуганный кролик в поисках ближайшего укрытия.

– Эй, привет, – процедил Миднайт, придерживая одной рукой бюро, а другой хватая рубашку; он сделал шаг из темного фургона на свет Божий, ожидая, что она вспыхнет, засмущается или одарит его улыбкой, потому что привык, что девчонок в округе долго уламывать ему не приходится – его рост и красивое лицо действовали на них неотразимо.

Она даже не взглянула на фургон.

Один – ноль в твою пользу, милашка.

Он передернул плечами и всем своим видом постарался показать, что его это не трогает.

Бюро опасно качнулось, рука Джонни соскользнула с гладкой поверхности, и ему пришлось напрячь все силы, чтобы удержать равновесие. Вдруг тонкая ножка хрустнула и подломилась. Тяжеленное бюро рухнуло ему на ногу, хорошо еще, что он был обут в крепкие ботинки. Однако большому пальцу досталось что надо.

Два – ноль.

Острая боль пронзила ногу до самого колена.

Спокойно, парень.

Попробуй, рядом с такой кралей.

– О, черт! Уууу!

Вообще-то Миднайт не был любителем поднимать шум из-за пустяков, но уж очень ему хотелось, чтобы она заметила его.

Черта с два!

Он чуть не вывернул себе шею. А что тут удивительного! У Лейси такая фигурка – закачаешься; она, должно быть, нарочно выпендривается перед такими хлопцами, чтоб поизмываться над ними.

Талия у нее осиная, бюст потрясающий, каждый изгиб так и играет – да, это тело женщины. А вместе с тем она вся такая легонькая, так неуклюже держится на своих длиннющих ногах – ну прямо жеребенок. Можно подумать, что это роскошное тело для нее самой внове. Розовая девчоночья резинка, скрепляющая серебристый хвостик волос, подрагивала на бегу.

Сама невинность и сама чувственность – неслабое сочетание.

Джонни вспомнил, что ей, кажется, лет семнадцать. Она была на год или два моложе его в школе. Ни дня больше. Может, Лейси действительно такая малышка и сама не знает, как действует на парней вроде него?..

Огромная ручища протянулась из скрытого тенью угла крыльца и сграбастала девушку.

До слуха Миднайта долетел вопль ужаса, когда огромная туша швырнула ее об стену, так что дом задрожал.

– Не надо, папа, не надо!

У Миднайта задергалась щека. Он вспомнил, почему ребята никогда не приставали к ней. Из-за этого злобного старикана, который чокнулся с того дня, как сбежала его жена. На улице поговаривали, что старый ублюдок замочит любого, кто рискнет связаться с его дочерью. Кто-кто, а Джонни знал об этих старых извергах не из вторых рук: его собственный папаша напрочь свихнулся после смерти Натана.

Лысый мужик с багровой рожей, которого она называла папой, ничем на нее не походил. Если она была сама нежность и красота, то он был воплощенная злоба и грубость. Волосатое брюхо свисало поверх резинки кальсон, вылезающих из брюк, потому что молния сходилась до половины.

Старик Миллер вылил себе в глотку остатки пива, вытер пену с толстых губ тыльной стороной грязной ладони и отшвырнул бутылку. Затем грубо пихнул свою дочь в дом и захлопнул дверь.

• 1/39
• Следующая