Куда падал дождь - Мэйджер Энн - Страница 19

• Предыдущая
• 19/39
• Следующая

Лейси разговаривала в коридоре, и Миднайт почувствовал, как теплеет в груди от ее голоса. Все медсестры и санитары души в Лейси не чаяли и с нетерпением ждали ее прихода – совсем как он. И уж никак не из-за того, что это знаменитая Лейси Дуглас, она нравилась им сама по себе.

– Как сегодня Джонни? – обращалась она к кому-то из медперсонала.

– Что-то грызет его, но сейчас к нему забежала Амелия, так что, думаю, все в порядке.

Ах, вон оно что. Что-то грызет его. Его уязвило это замечание. Значит, все за версту видят, что он чувствует.

Сделав безразличное лицо, Миднайт подошел к зеркалу и поправил черный кожаный пиджак. В этот момент Лейси приоткрыла дверь. Джонни надел на палец свое стэнфордское кольцо.

Уронив мишку, Амелия выскочила из засады, Лейси подпрыгнула от испуга и вскрикнула, выполнив правила игры, и вся троица покатилась со смеху.

– Ах ты негодница! – закричала Лейси, подхватив большущего медведя.

– Я первый раз завязала шнурки на кроссовках. Вот! Мистер Миднайт показал как. Он каждое утро показывает мне.

– Здорово, – улыбнулась Лейси.

– Ну, ладно, пойду, пожалуй, – заявила Амелия, подхватывая своего мишку. – А то мама должна прийти – с Эдит. – Амелия выбралась в коридор и уже оттуда крикнула Лейси: – А вы привели Джо?

Лейси оцепенела.

Миднайт отвернулся, почувствовав укол ревности при упоминании Джо.

– Нет… сегодня нет, – пробормотала Лейси.

– Вы познакомите нас когда-нибудь?

Лейси стояла бледная и растерянная.

– Может, как-нибудь удастся.

– Вы всегда так говорите.

Лейси прикрыла дверь. Ей было не по себе. Уж кому, как не ей, было знать, что ему до ее сына не было никакого дела.

От одной мысли, что у Лейси ребенок от Сэма, Миднайт пришел в бешенство. Он взял щетку и сделал вид, что занят своей прической. Но аромат роз неумолимо делал свое дело, и он постепенно оттаивал. Их взгляды встретились в зеркале. Щетка повисла в воздухе.

– Ты так мил с ней, – сказала она.

– Я люблю детей. – Джонни помолчал. – По большей части люблю. Она на меня действует благотворно. У нее были еще более тяжелые ранения, чем у меня, и малышке предсказывали самое мрачное будущее. Но она не сдается – даже если что-то ей не под силу. Доктор Лескуер говорит, что все это просто невероятно, она не может сказать, что будет через год, – может, Амелия полностью выздоровеет.

– Да, она прелесть, – согласилась Лейси. Ты тоже.

Сэм прикасался к ней, обладал ею. Целых десять лет. Он дал ей ребенка. У Миднайта сжались кулаки – от этих мыслей он просто сходил с ума. Но, глядя на нее в зеркало, он чувствовал, что желание быть с ней вытесняет ревность.

Сэм мертв.

А Миднайт жив. Пусть она не позволяет ему прикасаться к себе, смотреть-то она не запретит.

Прекрасная, чуть тронутая солнцем кожа, шелковистые волосы, фиалковые глазищи с длинными ресницами, дивные формы, подчеркиваемые мягким глянцевитым шелком. Он так и поедал ее глазами: каждое ее движение, мерцающая игра шелка – все манило его. От исходящего от нее благоухания у него кружилась голова. Верхняя пуговка на блузке, как всегда, не застегнута.

– Ты и сам неплохо выглядишь, – послышался ее мелодичный голос.

Джонни повернулся, чтобы посмотреть на саму обладательницу отражения. Лейси зарделась и опустила глаза, но Джонни успел уловить вспышку страсти в ее глазах, отчего его гордое, тоскующее сердце заколотилось.

– Если по правде, то ты просто великолепен, – запинаясь, продолжала она, отважившись, однако, поднять глаза.

Джонни сделал шаг в ее сторону, Лейсй снова опустила глаза, давая ему понять, что он не вправе сделать то, что хочет, то, что она позволяла Сэму, – прижать ее крепко к груди, и зарыться лицом в благоуханный шелк ее волос, и упиваться нежным теплом ее тела, тающего в его объятиях.

– Боюсь, ты преувеличиваешь, – сердито откликнулся он, бросил щетку и оценивающим взглядом посмотрел на свое отражение в зеркале. – А ведь было время, ты меня считала героем. Ты можешь в это поверить? – Губы его сжались. – Настоящим героем.

– Я уже давно перестала верить в героев. Потому что я не оправдал твоих надежд. Она молчала.

Он тоже.

– Джонни, ты правда здорово выглядишь. Зеркала отражают только поверхность.

– А что ты такое видишь под поверхностью? Лейси осмотрела его снизу доверху, остановив взгляд на его груди, не отдавая себе отчета, что от такого взгляда у него все внутри перевернулось. Она пыталась придать голосу легкость и беспечность, но это на него подействовало возбуждающе.

– Я вижу человека, который встал на ноги, может прекрасно обходиться без костылей, проделал огромную работу, чтоб заново научиться многому, что умел делать раньше, который ужасно мил с маленькой девочкой, доброго, храброго, решительного.

– Если я так хорош, отчего же ты спишь и видишь, как сбежать от меня и жить своей жизнью?

Лейси прикрыла глаза и стала пятиться к двери.

– Ради Бога, Джонни, не надо.

Стоп, Джонни, остановись, пока не поздно.

Попробуй остановись, когда он хочет ее больше всего на свете.

– Ах, конечно, нельзя нарушать твои растреклятые правила. – Джонни, я оставила машину Дж. К. в неположенном месте.

– Да в гробу я видал Дж. К. с его машиной.

– Если не хочешь поехать со мной покататься…

Она пятилась к двери, но он оказался проворнее.

– Хочу – но попозже. Сейчас я хочу кое-что другое.

– Джонни, не…

– Целый месяц я жду, когда ты скажешь «да», – взорвался он, схватив ее за шелковые плечи и прижимая к себе. Одна часть в нем предупреждала его, чтоб он не переступал черту, но другая, каждый раз все сильнее уязвляемая ее чрезмерной неуступчивостью, явно вышла из-под контроля и больше не Хотела сдерживаться.

Сначала все тело ее напряглось и она оцепенела, но, когда он крепче прижал ее к себе, что-то в ней изменилось. Она уже не могла больше бороться. Он был слишком силен, слишком решительно настроен и памятью тела помнил, как трогать ее и играть на ее слабостях. Руки его скользили по ее рукам – вверх-вниз, пока она не затряслась как в ознобе. А они все бродили по ее рукам, по бокам, по спине и все крепче прижимали ее.

Она подняла на него свои огромные глазищи. Они были полны затаенной страсти и неприкрытого страха.

– Джонни, ты обещал…

– Я был последний идиот, что слушал тебя. А сейчас так здорово! Кажется, и тебе не так уж плохо.

– Мы уже уничтожили друг друга однажды. – Она отчаянно уперлась кулаками в его широкую грудь, забыв о его еще не заживших ребрах.

Невероятная боль пронзила его. Он чуть не потерял сознание, но боль усиливалась, и он еле сдержался, чтоб не закричать.

В его темном лице не было ни кровинки, и он стоял словно статуя. Комната плыла перед глазами. Но больнее всего был страх, что она увидит его слабость и беспомощность.

– Отпусти, и я уйду, – взмолилась Лейси, все с тем же ужасом в глазах.

Джонни сжал побелевшие губы, но не ослабил объятия.

– Если я терплю, тебе-то чего?

– Ничего. – И она крепче уперлась тонкой рукой в больное место.

Он судорожно набрал воздух в легкие и продолжал стоять, не шевелясь. Несмотря на пылающую боль, от ее прикосновения он почувствовал дрожь. Он не отрывал глаз от нее. Она видела, что он в полуобморочном состоянии, и лицо ее исказилось гримасой боли, словно она сама вот-вот потеряет сознание. Держа ее в своих объятиях, Джонни кое-как дотянулся до стены, чтоб найти опору.

В тот самый момент, когда силы совсем покинули его, ее рука ослабела. Джонни откинул голову и набрал полную грудь воздуха.

Постепенно из плывущего перед его глазами тумана вновь проступили ее нежные черты. Первое, что ему бросилось в глаза, – это слезы на кончиках опущенных ресниц.

Не произнося ни слова, он взял ее за плечи и прижал ближе к себе.

– Какой же ты настырный, – сокрушенно прошептала она. – Ты б меня не оставил, как бы тебе ни было больно.

– Это говорит о том, как я к тебе отношусь. Да и ты б не отступила, не испытывай ко мне того же.

• Предыдущая
• 19/39
• Следующая