По ту сторону любви - Мэйджер Энн - Страница 8
- Предыдущая
- 8/28
- Следующая
В другой раз Морган повез ее в северную часть долины, к винодельне Стерлингов. Виноградники Стерлингов расположились на большом холме, сквозь них просвечивали белые здания с закругленными колокольнями, напоминая греческий монастырь в Эгейском море. Пока вагончик канатной дороги нес их к вершине горы, Морган и Дина сидели в стальной корзине рука об руку. Затем они бродили по винодельне, почти не замечая романтического окружения, поглощенные только друг другом. Виноградник внизу горел золотом в лучах заходящего солнца. Семена дикой горчицы еще не высыпались в землю.
— Я рассказывала тебе когда-нибудь легенду о горчичном семени? — спросила Дина, прислонившись к белой стене. Морган прижал ее своим теплым телом.
— Не помню, — прошептал он, приподнимая ее волосы и целуя в затылок.
— Так вот, легенда гласит, что, когда отец Антимира впервые посетил Напа-Вэлли в 1823 году, он привез с собой мешок с семенами горчицы, в котором нарочно была проделана дырка.
— Очень интересно, — сказал он отсутствующим тоном. Он следил только за движением ее губ.
Она с трудом проговорила:
— Ты ведь не слушаешь.
— Да нет же, слушаю, — прошептал он с улыбкой.
— Ну вот, мешок с семенами взвалили на одного из осликов отца Алтимира, чтобы они могли равномерно сыпаться по пути. Когда отец возвращался через несколько месяцев, он легко нашел дорогу — просто шел вдоль ленты растущего золота.
Морган рассмеялся от радости, что ее рассказ окончен и можно поцеловаться.
— Я не слышал этой истории. Зато я знаю, что вся эта полезная растительность сохраняет влагу и является зеленым удобрением.
— Ну и познания.
— Занятие фермерством не так уж романтично, Дина. А я — фермер.
— Очень романтичный фермер, — мурлыкала она, в то время как он целовал ее.
Они долго не произносили ни единого слова, пока не вспомнили, что кругом люди. Он изо всех сил прижимал ее к себе.
— Я хочу быть с тобой наедине.
Она молча кивнула и поцеловала его, подходя к вагончику. Они были целиком поглощены поцелуями.
В один из вечеров он пригласил ее в чудесный ресторан в Домэн-Шандоне, на винограднике расцветающей французской фирмы шампанских вин. За изысканной трапезой из лососины и шампанского они тихо ворковали, держась за руки, стараясь как можно лучше узнать друг друга.
Она снова изливала душу, какой несчастной от ревности чувствовала себя в детстве.
— Вряд ли у кого из нас было легкое детство, — сказал он наконец.
Он был мрачен, и она поняла, что он вспоминает свое собственное детство, которое перешло в такую беспокойную юность.
— Ты никогда мне не рассказывал о своем детстве, — закинула она удочку.
— Когда-нибудь потом. Мне все еще трудно вспоминать то время. Я хочу одного — все забыть.
— Морган…
— Это называется самосохранением. Дина. Я не могу выворачивать себя наизнанку, как герой мыльных опер. Могу тебе сказать только одно…
— Что?
— Я был в Лос-Анджелесе. Видел мать.
Дина не знала, что сказать. В его глазах была такая обида, что она просто крепче стиснула его руку под столом.
Он продолжал своим низким голосом:
— Знаешь, я думал, что никогда больше не захочу ее видеть. Я думал, что она умерла для меня. Я жаждал этого! Мне не надо было ехать к ней! Но наша бывшая соседка, которая всегда помогала мне в самых невыносимых ситуациях и с которой я время от времени перезванивался, попросила меня поехать! Она сказала, что мать очень больна. Это было ужасно. Алкоголь так разрушил ее, что она с трудом понимает происходящее. Когда она наконец узнала меня, то пришла в бешенство. Она так меня ненавидит. Она заставила себя поверить в свои же выдумки. Все время спрашивала меня: почему ты так похож на него? Я не знаю, что она этим хотела сказать!
Долгое время они не разговаривали. Они просто были вместе, но после того вечера, когда они говорили о прошлом, между Диной и Морганом возникла новая близость. Она поняла какую-то жизненно важную вещь в нем. Несмотря на кажущуюся самоуверенность, прошлое преследовало его.
В ту пятницу после обеда, пока Грациела убирала посуду со стола, Морган прошептал:
— Тебе два дня не надо ходить в колледж, а Брюс звонил и сказал, что не вернется до вторника. Почему бы нам не смыться? Я знаю одно очень романтическое местечко.
Они смотрели друг на друга горящими глазами. Чувственное напряжение в комнате накалилось до крайности. Ее сердце бешено колотилось. А он продолжал:
— Когда я ездил в Лос-Анджелес, моя старая подруга предложила мне пожить на ее ранчо в Марине. Вместо этого я приехал сюда — к тебе. Мы можем сегодня туда отправиться, вместе.
Она страстно поцеловала его в ответ, так что у него перехватило дыхание.
Дом на ранчо, окруженный скалами, врезающимися в Тихий океан, был таким большим и красивым, что напоминал мавританский дворец. Морган и Дина ходили из комнаты в комнату, одна роскошнее другой, выходящие на океан.
— Морган, кому принадлежит это имение?
— Я говорил тебе. Подруге.
— Очевидно, она очень богата.
— А также знаменита. Она актриса, — улыбнулся он ее любопытству.
— Как.., твоя мать?
— Как когда-то моя мать. — Он помрачнел. — Дина, я не хочу о ней говорить.
Дине тоже вдруг расхотелось. Тема была слишком опасной, а ей хотелось совсем другого.
— Моя подруга держит лошадей. Чистопородных арабских скакунов, — сказал Морган. — Я попросил ее человека по имени Джо оседлать двух лошадей. Он сказал, что у них в конюшне есть кобыла со спокойным нравом, как раз для тебя.
Моргану захотелось скакать на лошадях в разгар ночи, в то время как ей хотелось только одного — оказаться в его объятиях! Горькое разочарование разозлило ее.
— Дай мне жеребца! Я езжу не хуже тебя! — огрызнулась она негодующе.
— Мой котенок сейчас настоящий лев.
— Морган, я езжу верхом так же хорошо, как и ты.
— Ну, положим, хорошо, но не так, как я, — поддразнивал он. — Я вижу, ты совершенно не знаешь, как вести себя со мной. Могла бы по крайней мере сделать вид, что думаешь, будто я немного лучше тебя езжу верхом.
Она не заметила игру в его глазах.
— Эти идеи старомодны.
— В них есть некоторый шарм, и сегодня ты поедешь на кобыле. Я не хочу, чтобы ты свалилась с лошади прежде, чем.., станешь моей.
— Я отказываюсь подчиняться мужчине.
— Тогда наша совместная жизнь никогда не будет скучной, — ответил он невозмутимо, — потому что я не намерен подчиняться женщине.
Он провел рукой по изгибу ее шеи и повернул к себе ее лицо. На мгновение у Дины остановилось дыхание. Затем она почувствовала его губы в своих полуоткрытых губах и легкий запах табака в его дыхании. Сильной рукой он притянул ее к себе.
— Открой рот. Дина, — наставлял он хриплым шепотом.
Она подчинилась, и он поцеловал ее в губы, сначала нежно, потом все глубже и чувственнее. Ее тело охватило пламенем от его смелых ласк.
Внезапно раздался стук в дверь, и они отпрянули друг от друга, продолжая гореть желанием. Это оказался Джо, который пришел сказать, что лошади готовы. Морган вздохнул:
— А, да, лошади. Спасибо, Джо. Копыта приглушенно цокали по мокрому песку. Берег раскинулся перед двумя наездниками, как серебряная лента. Вдали вспыхивал белый огонек на фоне чернеющего мыса.
Дина скакала впереди Моргана. Ее кобыла была легче и проворнее. Позади себя она слышала тяжелый цокот конских копыт. Она наклонилась вперед, привстала на носки, пригнула голову и понеслась так, что ветер трепал ее длинные черные волосы, лежащие на лошадиной гриве.
— Дина, подожди, — закричал Морган. — Ты победила.
Дина расслабилась от того, как легко нанесла ему поражение. Им предстояло проскакать не меньше мили по песку узкого длинного берега. Она знала, что он подумал о лошадях, когда окликнул ее. Ему вовсе не хотелось загнать лошадей просто для того, чтобы победить в заезде. Дина начала осторожно натягивать поводья. Морган на своем коне поравнялся с ней, и они пошли рядом в том же вековечном ритме, как и темный сверкающий океан, ласкающий скалы, лежащие вдали.
- Предыдущая
- 8/28
- Следующая